Гэвин тоже будет там. Она старалась не замечать, как при этой мысли что-то слегка сжималось у нее в животе, но чем чаще это происходило, тем труднее становилось не обращать на это внимание. Не то чтобы она думала, что никогда больше не увидит его. Они оба работали в правоохранительных органах, их работа, друзья, круг общения рано или поздно должны были пересечься. Еще до их первой встречи она много раз слышала его имя, всегда произносимое с восхищением, зачастую с тенью зависти, порой даже от мужчин, с которыми она была в отношениях. И когда они встретились, она наконец поняла почему. Она впервые увидела его на балу полицейского управления, где присутствовала по просьбе старого друга, отставного капитана, у которого в последний момент заболела жена. Ему пришлось рано уйти, и Грейс оказалась одна, правда, ненадолго. Он не говорил банальностей и не нес сальной ерунды, как делали столь многие мужчины. Он лишь протянул руку и произнес: – Не хотите потанцевать? И затем он улыбнулся. Неожиданно для самой себя она приняла его приглашение, ни на секунду не задумавшись, и закружилась в его объятиях по танцевальному залу. Если бы она была женщиной, верящей в сказки, она бы решила, что та искра, которую она почувствовала, когда их взгляды встретились, была предзнаменованием. Что чарующая ночь приведет к жизни, полной волшебства. Но она была реалисткой во всех отношениях. И несмотря на то что ночь с ним была сногсшибательной, она ушла на следующее утро. Она была не из тех, кто оставляет после себя хрустальную туфельку – или ее современную версию. Поэтому, когда он позвонил, она не взяла трубку. И будучи учтивым мужчиной, он понял намек. Встреча с ним напомнила ей, что где-то в глубине какая-то маленькая, ничтожная часть ее естества хотела, чтобы она ответила на тот звонок. Но эти мысли были лишними, особенно сейчас, когда ей предстояло работать вместе с ним. На планшете высветилось напоминание: «Вт КОНСУЛЬТАЦИЯ ДОРОТИ 8.30». Грэйс посмотрела на время, благодарная за повод сбежать от воспоминаний. Если она не поторопится, то опоздает. Она была волонтером со времен учебы в частной школе – это выгодно смотрелось в анкете при поступлении в колледж, – но та работа, что одобряли ее родители и учителя, не имела ничего общего с тем, чем она занималась сейчас. Консультирование трудных подростков из неблагополучных семей было сложным, но оттого только более благодарным делом. И оно давало ей возможность по-иному применять степень по психологии. Грейс проводила групповые и индивидуальные встречи, работая с детьми, которым едва исполнилось десять. Большинство из них видели и испытали слишком много за свою короткую жизнь. Сексуальное насилие. Отказ родителей и тюремное заключение. Смерть. Зависимость. С каждым днем, проведенным в консультативном центре, она все сильнее верила в крепость человеческого духа. Детям, осторожным, потерявшим доверие к взрослым, она нравилась редко, но это не значило, что она не могла им помочь. Консультативный центр Хермана находился на востоке Вашингтона. Небольшое приземистое серое здание не привлекало взгляд, но оно было прибежищем для детей, которым больше некуда было обратиться. В восемь двадцать Грейс влетела внутрь через двойные двери, вздохнув с облегчением, что успела. Индивидуальную встречу важно было начинать вовремя, опоздание могло быть неверно истолковано ребенком, он мог решить, что не важен для нее, что он не стоит ее времени. И девочка, с которой она встречалась сегодня, испытала бы это ужасное ощущение самым нутром и настроилась бы враждебно. Шейла, директор, беседовала с администратором Джессикой, когда Грейс вошла. Обе женщины, улыбаясь, посмотрели на нее. – Грейс, рада видеть тебя, – сказала Шейла. – Я не смогла сегодня принести кофе, – извинилась Грейс. Она любила приносить что-нибудь для персонала, ведь они так упорно трудились. – Я получила дело поздним вечером, это совершенно расстроило мое расписание. – Разве не вчера вечером была твоя церемония награждения? – спросила Джессика. – Вчера. Поверь мне, там было столько народу – никто не заметил, что я ушла рано. Шейла засмеялась: – Грейс! Ведь ты была почетным гостем! – Ладно, может быть, несколько человек заметили мое отсутствие, – призналась Грейс. – Но там было так много шампанского и еды, я уверена, они быстро обо мне забыли. Шейла покачала головой, взяла со стола папку и заткнула ее под мышку. – Ты такая смешная, Грейс, – сказала она. – Предпочесть место преступления коктейльной вечеринке. – Вы меня знаете, – ответила Грейс с улыбкой. – Ты идешь? Дороти ожидает тебя в зале для детей. – Как она? – спросила Грейс, понизив голос, чтобы их никто не услышал. – Кажется, пока что ее мать держится подальше от своего жестокого парня, – ответила Шейла. – Когда он рядом, девочка проводит здесь почти каждый вечер. – Это потрясающая новость, – обрадовалась Грейс. – Но оценки остаются проблемой, она по-прежнему проваливает математику и историю. Грейс вздохнула. – А она такая умная. – И не говори, – согласилась Шейла. – Она набирает максимальное количество баллов на тестах. У нее попросту нет веры в себя. Она говорит, что только те, кто собирается в колледж, должны стараться в школе. Грейс покачала головой: – Я отправлю эту девочку в колледж, чего бы мне это ни стоило, – поклялась она. – Ловлю на слове, – улыбнулась Шейла. Она посмотрела на часы. – Думаю, тебе пора идти. – Спасибо, Шейла, – крикнула через плечо Грейс, поспешив по коридору к комнате с партами, стульями и шатким столом для настольного футбола со стопкой книг под одной из ножек. Высокая темноволосая девочка с вечно хмурым лицом и по меньшей мере шестью дырками в ушах угрюмо сидела на одном из полинялых диванов и читала толстую книгу. Ее джинсы были неопрятно заправлены в армейские ботинки, неоново-голубые шнурки казались еще ярче на фоне потертой черной кожи. – Привет, Дороти! Дороти оторвала глаза от книги, вид у нее был унылый. – Пора начинать? – спросила она. – Прошу сюда. – Грейс махнула в сторону коридора, по обеим сторонам которого располагались комнаты для индивидуальных занятий. Они расположились во второй по счету комнате: Грейс – в одном потертом красном кресле и Дороти в таком же напротив. Грейс достала кожаную папку, в которой хранила записи. Она уже несколько раз встречалась с Дороти: девочка выросла в неблагополучной семье и не единожды сбегала из дома. В прошлом году был инцидент с наркотиками. Дороти настойчиво утверждала, что больше не принимает, и тесты ничего не выявили, поэтому центр дал ей шанс изменить свою жизнь к лучшему. – Как дела? – спросила Грейс, снимая колпачок с ручки. Дороти пожала плечами. – Все по-старому. Шейла достает меня, как обычно. – Шейла заботится о тебе. Девочка фыркнула. – Да, мэ-э-эм, – протянула она. – Когда мы общались в прошлый раз, дела у твоей мамы шли на лад. Ничего не изменилось? Она пожала плечами. – Все нормально, я думаю. – Рэнди вернулся? – спросила Грейс, имея в виду бойфренда (к счастью, бывшего) ее матери. – Пока нет. Но это лишь вопрос времени. – Ты считаешь, они сойдутся снова? – Грейс и сама знала ответ, но ей было любопытно, что скажет Дороти. – Они всегда сходятся. Он вернется. Она примет его. Она всегда принимает его, что бы он ни сделал. – А ты не хочешь, чтобы он вернулся в вашу жизнь, – сказала Грейс. – А вы бы хотели бьющего женщин урода в вашей жизни? – Дороти смотрела испытующе, она плотно сжала губы, словно пыталась не дать вырваться наружу чувствам. – Нет, не хотела бы. – Если он когда-нибудь переключится с мамы на Джейми, я убью его, – пробормотала Дороти. Джейми был ее сводным братом, одним из того немногого, что заставляло лицо Дороти просветлеть. У Грейс сложилось впечатление, что в основном именно она занималась воспитанием мальчика, ее мать была слишком пьяна, слишком забита или попросту слишком уставшей, чтобы следить за еще одним ребенком. – Или же ты можешь позвонить в полицию? – предложила Грейс. Дороти засмеялась, ее резкий прерывистый смех сказал все о том, как она смотрела на мир, как ее заставили на него смотреть. – Копам наплевать на людей вроде нас, – сказала она. – Это не так. Я коп. И ты мне небезразлична. – Вы не настоящий коп, – усмехнулась Дороти. – Вы дорогой профайлер в дорогой одежде. Вы не арестовываете людей за то, что они бьют своих женщин. – Иногда арестовываю. Раньше я работала над делами о домашнем насилии. – Нельзя помочь тому, кто этого не хочет, – монотонно протянула Дороти, словно это была заученная фраза, которую она услышала где-то или прочитала. – Моя мама – свой злейший враг. Она влюблена. Такая любовь – когда тебя бьют – по-моему, это очень глупо.