— Можем пройти в отдельную комнату, — словно во сне услышала обращенный к оборотню голос. — Ищите дурачка. Предпочитаю быть на виду, — фыркнул Раис. — Да и обсуждать особо нечего. — Зачем же тогда эта встреча? — холодно уточнил Виктор. — Я отдаю тебе девку, ты в присутствии представителя арбитров подтверждаешь, что не тронешь больше ни меня, ни кого-то из моего клана. Я подтверждаю, что не трону больше ни ее, ни твоего ублюдка. Ни словом, ни делом, как говорится. Мы возвращаемся в город. — В таком случае, предлагаю другой вариант, — голосом вампира можно было замораживать воду, — оставляешь ее себе, а сам убираешься из города. Взамен на кулон гарантируем безопасный выход всем твоим людям. Что?! В первый момент я решила, что ослышалась. Кулон? Так вот почему он пришел сюда? Моя безопасность его не интересует? Или это потому, что он окончательно уверился в моем предательстве? — Он оказался моим отцом! — выпалила я. — Выкрал прямо со двора твоего дома! Не давал пить сутки и в итоге заставить отдать ему твой проклятый кулон… Виктор перевел на меня невозможно тяжелый взгляд, открыл рот, явно собираясь ответить, но не успел. — Заткнись, — Раис до боли сжал мою руку, наверняка после такого останутся синяки. — А ты… считаешь меня таким идиотом, что я отдам единственное, что защищает меня? — А еще он сказал, что проблемы с микросхемами — это не их работа. Так что… — Я сказал, заткнись! — прикрикнул Раис, но, должно быть, из-за кулона никто даже не обратил внимания. — Как твои люди попали в мой дом? — негромко спросил Виктор, никак не реагируя на мои слова. — Думаешь, я здесь, чтобы сдать все свои секреты? Держи карман шире. — Чтобы согласиться на твои условия, — медленно заговорил вампир, — я должен поверить в то, что не она все это время тебе подыгрывала. Пренебрежительный взгляд в мою сторону стал последней каплей. Горько, несправедливо. Зачем он так говорит? Неужели действительно не верит? Или это лишь уловка, чтобы было легче договориться с оборотнем? Вроде как цена, то есть, я, недостаточная ценность, чтобы принимать ради нее кабальные условия. Прозвенел первый звонок, люди вокруг начали проходить к дверям, ведущим в зал. Там, где стояли мы, почти никого не осталось. — Чтобы проникнуть в дом без моего согласия, нужно быть вампиром, или получить помощь от вампира, или же… воспользоваться артефактом, содержащим вампирскую кровь. — Ни у одних вас есть древние артефакты, а твоей крови было предостаточно в том месте, где ты убил шестерых моих парней полгода назад, — пафосно произнес Раис, тут же меняя тему, — убил ни за что. Развязал войну. Так пожинай же ее плоды. Что-то тут было нечисто. Я не могла успеть хорошо изучить Раиса за эти пару дней, чтобы понимать, где он врет, а где говорит правду. И, тем не менее, какое-то шестое чувство буквально кричало о том, что все на самом деле совсем не так. — Ни за что? Напомнить, что именно твои парни делали в том клубе? Клубе, принадлежащем одному из моих братьев, между прочим. Их предупредили. Они не послушались. И то, что потом вы решили мстить и в итоге сами же бежали из города, оставшись в меньшинстве, — это полностью ваша заслуга и проблема. — Теперь это твоя проблема, — сквозь зубы прошипел Раис. Прозвучал второй звонок. Только теперь я заметила стоящего поодаль в углу молодого парня. Он с преувеличенные интересом рассматривал картинку, висящую тут же не стене, но, кажется, ловил каждое наше слово. Я не сразу узнала, но это был один из братьев Виктора, пожертвовавший свою кровь для артефакта. В противоположном конце заметила еще одного. Рыжий в темно-зеленом костюме. Его я тоже вспомнила не сразу. Огляделась — Раис был в явном меньшинстве, а возможно, кроме этих двоих, тут был еще кто-то. — Господа, не желаете пройти на свои места? — вздрогнула от негромкого вкрадчивого голоса слева от меня. Нагицкий подошел абсолютно бесшумно. — Я хочу поговорить с Никой наедине. — Исключено, — отрезал оборотень. — Я не настолько идиот… — Ты требуешь за нее слишком большую цену. Выставляешь ее как товар. Прежде чем согласиться или не согласиться, я должен убедиться в качестве этого товара. Ладони буквально зачесались отвесить Виктору пощечину. Я — товар? Да как он смеет вообще? Даже если он говорит все это специально для того, чтобы сбить Раиса с толку… — Свободна шестая ложа. Там вы сможете поговорить, при этом оставаясь у всех на виду, — закончил этот спор Нагицкий, незаметно подталкивая меня в сторону. Раис возмутился, но справа и слева от него оказались братья Виктора. — Не забывай, что ты отравлена, — только и успел шепнуть мне он. Показался беловолосый Максим под руку с симпатичной блондинкой. Ее я определенно где-то видела. Может быть, это та самая, которая встречала Виктора у дома, где меня прятали вначале? По длине волос и фигуре было похоже, вот только стоящая рядом с Максимом девушка совсем не походила на розовую, что подставила меня с фальшивыми деньгами. Мне сказали, что женщин-вампирш не бывает, так кто же она? Третий звонок. Еще остававшиеся вокруг люди массово начали проходить в зал. Раиса оттеснили в сторону, и я почувствовала, как на талию легла рука бывшего. Он мягко подтолкнул меня к выходу на ложу. Торопливо прошла вглубь, усевшись на крохотный диванчик. Происходящее на сцене отсюда было видно, как на ладони. Снизу располагалась оркестровая яма, в которой музыканты готовились к выступлению. Со стороны амфитеатра из зрительных кресел все еще были слышны голоса, но и они затихали со временем. Атмосфера была строгой, торжественной, предвкушающей чудо. И лишь мне было совсем не до этого чуда. Я, словно завороженная, смотрела, как Виктор медленно приближается, прожигая душу пугающим взглядом. — Привет, — шепнула я ему, от нервного озноба зуб на зуб не попадал. Почему я сейчас так переживала? Почему боялась? Ведь мне нечего было скрывать, я не была ни в чем виновата. Мужчина подошел вплотную, сел рядом, поднял руку, убирая выбившуюся из прически прядь, провел кончиками пальцев по щеке. — Привет, — нетерпеливый шепот коснулся моей кожи. — Вот теперь я готов слушать твои объяснения. И что же он хочет услышать? Я уже все рассказала. Если он не верит мне, то нет смысла из раза в раз повторять одно и то же! Я тряхнула головой, упрямо поджав губы. Он улыбнулся, но его улыбка не сулила ничего хорошего. — Зачем ты вообще вышла из дома? — вдруг жестко спросил он, резко тряхнув за плечи. — За два дня я успел поднять на уши весь город, и представь же, каково было мое удивление, когда выплыл Герман с требованием переговоров от оборотней. А теперь выясняется, что Раис при этом твой папаша?! — Ты в своем уме?! — я стукнула его по руке, которой он держал меня. — По-твоему, я специально все это подстроила? — Откуда мне знать? — он чуть отодвинулся. В зале начали гасить свет, зазвучали первые звуки музыки. — Знаешь, — как ни горько было это признавать, но слова все же просились наружу, грозя в противном случае буквально сжечь изнутри. — Возможно, все к лучшему? Надо признать, что мы просто не созданы друг для друга. Ты мне не веришь, что бы я ни говорила, а я не хочу еще сильнее ввязываться во всю ту грязь и чертовщину, что тебя окружает. Еще недавно у меня была работа, перспективы, да, впереди маячил декрет, но ведь все справляются. И я бы справилась. И лишь стоило случайно встретиться с тобой, как все полетело в тартарары… — Не говори так, — глухо попросил он. — Но это правда. Нам действительно лучше друг без друга, — отрезала я, хотя на этих словах в горле встал ком. Занавес открылся, представляя зрителям людей в египетских одеждах, декорации стен с древними фресками. Аплодисменты с каждой секундой становились все громче и громче, как лавина, они проносились по всем рядам, усиливая друг друга. — Если ребенок мой, то… — «Если». Опять это «если»! — спасительная темнота вокруг скрывала выступившие на глазах слезы. — Если ты не уверен даже, что я тебе не изменяла, то зачем это все? Или решил провести тест ДНК, когда ребенок родится? И только потом принимать решение? — Ника… — он вдруг взял мою руку в свою, и это простое, казалось бы, действие моментально отозвалось тысячей мурашек по всему телу. — Я сотню лет был один. Не подпускал никого к себе. Я хочу тебе верить, но… — Но?.. — Но мне просто нужно время. Мужчина в форме египетского военачальника запел пронзительно и сильно. Итальянский язык имел свое особое звучание. Сверху над сценой висело табло, на котором бегущей строкой высвечивался перевод. «…Лишь для тебя я достиг победы…» — Отлично, — я попыталась встать, но Виктор не дал мне этого сделать, — сообщи, когда время придет. Я не хочу мириться с постоянными обвинениями до тех пор, пока ты привыкнешь, или что там тебе нужно! Снова попыталась подняться, вот только он ловко потянул меня на себя, и в итоге я оказалась сидящей у него на коленях. — На нас могут смотреть… — зашипела я. — Пусть смотрят, — горячий шепот обжигал шею. Сладкая истома тут же затопила сознание. — Оборотни хотят мира… пожалуйста. Будет им мир. В конце концов, не мы начали эту войну. Кулон вернем позже. — Я все еще в розыске, — напомнила я, пытаясь удержать его руки. Горячая ладонь скользнула по бедру вверх, под ткань платья. Боже! Какой стыд! Нас может видеть весь зал! На сцене на коленях стояла девушка в рабской одежде. Лицо ее блестело в свете прожекторов, и отсюда казалось, что это от слез. Весь вид говорил о безумном страдании. А пронзительный голос западал в самую душу.