Певица при нашем приближении встала и с улыбкой протянула мне руку, затянутую в белоснежную перчатку. Украшений на молодой женщине немного, они гармонично подобраны и не бросаются в глаза, позволяя рассмотреть точеную шейку, завитые в локоны волосы и зеленые глаза. – Это Анжела, талантливая певица, – сказала Марта. – Иван Макарович, наместник Урала и руководитель Сибири. – Очень приятно, – произнесла Анжела. – И мне, – чуть улыбнулся я и, уже склоняясь к ее ладошке, чтобы поцеловать, краем глаза заметил несуразицу. У входа в зал началась какая-то потасовка. Поручик, стоящий у дверей, кому-то попытался заступить дорогу, но его отшвырнули в сторону. Человек семь, в солдатской форме и с красными бантами на груди, держа в руках винтовки, вбежали внутрь. Раздались крики, кто-то выстрелил в потолок, а один из незваных гостей вытянул в мою сторону руку с револьвером. Интуиция или рефлексы у меня мгновенно сработали. Сам не понял как, но схватил за талию Марту, прыгнул на Анжелу и еще успел стол перевернуть. Звон разбитой посуды слился с выстрелами, пули из револьвера пробили столешницу в нескольких местах. Мне в щеку впилась заноза, певица всхлипнула, а владелица заведения вытащила откуда-то из-под платья дамский пистолет. – Живыми брать! – перекрывая шум и гвалт, закричал Анзор и вырвал у одного из нападавших из рук винтовку. Сам же я уже выцелил продолжающего посылать в нашу сторону пулю за пулей нападавшего и выстрелил. Не промахнулся, моя пуля попала меж глаз стрелка, тот рухнул как подкошенный. Официанты скрутили нападавших, действовали так, словно этого нападения ждали. – Жив?! – подскочил ко мне Анзор. – Да, – коротко ответил я, склонившись над тяжело дышащей Анжелой. Певица без сознания, держится за бок, а ее перчатка промокла от крови. – Черт! – выругался мой советник. – Профессора сюда! – крикнул я, осторожно перекладывая молодую женщину с бока на спину. – Вань, что это было? – нервно спросила Марта и сразу же задала другой вопрос: – Анжелу серьезно ранили? Она не умрет? Ты же ее спасешь?! – Успокой гостей, организуй их отправку по домам! – приказал владелице ресторана, а сам приложил к ране певицы свой платок, останавливая кровь. – Иван, что у тебя? – подошел к нам Портейг. – Подстрелили, – коротко ответил я. Вокруг нас уже собралась толпа, Марту никто не слушает, а Анзор разбирается с пленными. Пока не понимаю, что это за показуха такая была. Легче всего бросить бомбу и скрыться. Для чего они вырядились в солдатскую форму? По выправке-то явные офицеры, правда, молодые… Не о том думаю! Сейчас нужно Анжелу спасать, а толком ни хрена не видно, свет любопытные загораживают. Хорошо, что никто не истерит, хотя разговоры громкие и возгласы недовольные слышу. – Дамы и господа! – подняв голову, гаркнул я. – Немедленно покиньте помещение! Вполне возможно, что в зале бомба! Смешно, но люди при последних словах ломанулись к выходу. Сам-то я уверен, что никакого взрывного механизма тут нет, иначе бы никто стрелять не стал. – Анзор! Ты где путаешься?! – позвал к себе советника. – Обеспечь нас теплой водой, бинтами и узнай, что в городе творится! Это мятеж или простое покушение? – Марта! Насчет перевязки слышала? – обратился мой советник к вернувшейся к нам владелице ресторана. – Да, сейчас все принесут, уже приказала, – ответила та. – Я к телефону, как что-либо узнаю – сообщу! – проговорил Анзор и убежал. Вместо него к нам подошел Гастев и доложил: – Иван Макарович, в частях все спокойно! Никаких боестолкновений нет, недружественные войска нашу границу не атаковали. – Раненые и убитые еще есть? – уточнил я. – Не могу знать! – четко ответил тот. – Иван, нужны инструменты, – вынес заключение профессор. – Пулю необходимо достать, и желательно срочно, не нравится мне, в какое место она попала, могла задеть важные внутренние органы. – За хирургом пошлите! – распорядился я и встал. – У Марты есть инструменты, – произнес профессор и распорядился: – Свет дайте! Пару столиков сдвиньте, оперировать будем здесь! – Вот, пожалуйста. – К моим ногам официантка поставила саквояж, а вторая держит кастрюлю с горячей водой. – Бинты, – коротко объявила владелица ресторана и протянула профессору перевязочный материал. Столы сдвинуты, принесли несколько дополнительных ламп, певице сделали укол снотворного. Из зала всех выгнали, и мы с Портейгом остались вдвоем. Руки протерли водкой, инструменты простерилизованы, можно приступать к операции. Думал, что Семен Иванович меня Анжелу «резать» заставит, но тот неожиданно заявил: – Иван Макарович, не обижайся, но ты сегодня пил, а я не стал, поэтому сам за скальпель возьмусь. Будешь ассистировать. – И не подумаю обижаться! – выдохнул я. Пулю профессор достал быстро, та, как оказалось, неглубоко вошла, вероятно, на излете попала в певицу после того, как пробила столешницу. Это нас обрадовало; конечно, кровопотеря немалая, но внутренние органы не задеты, а это главное. – Хм, – пробормотал профессор после того, как мы молодую женщину перевязали, – из-за чего она столько времени без сознания? Что-то тут не так. Увы, осмотр никаких подозрений не выявил, да и не могли мы толком обследовать Анжелу. Портейг решил после того, как дама пойдет на поправку, с ней об этом переговорить. К тому времени из больницы уже прибыли санитары с носилками. Посовещавшись, в том числе и с Мартой, приняли решение оставить певицу в ресторане, благо есть комнаты отдыха, а уход за ней обеспечат. – Иван Макарович, – отвлек меня появившийся Анзор, – на минутку. – Что узнал? – спросил я его и указал рукой в сторону окна, мол, отойдем. Певицу под присмотром профессора и владелицы заведения унесли, и мы остались с советником вдвоем. – В Екатеринбурге все спокойно, прозвонил в пару соседних городов – тихо. Ожаровский и Кутайсов со своими штабами связались, в Оренбурге и Иркутске тоже никаких попыток захвата власти. Тем не менее господа губернаторы решили немедленно отправиться в расположение своих частей. Убыли на вокзал, но если требуется, то готовы вернуться, – четко доложил Анзор, а потом добавил: – Начальник сыска, Картко Глеб Сидорович, уже приступил к расследованию. – Сыск? – покачал я головой. – Анзор, черт тебя подери! Это твоя зона ответственности! Необходимо получить информацию об организаторах и исполнителях покушении. Как догадываюсь, арестованные молчат? – Как воды в рот набрали, – дернул щекой мой советник, а потом тяжело вздохнул: – Боюсь, пытки не помогут. – Ты о чем? Какие еще пытки?! Мы не в Средневековье и имеем дело с такими же подданными империи! Если окажут сопротивление, то силу применить разрешаю, а целенаправленно пытать – нет. Понял меня? – Так точно, ваше высокопревосходительство! – встал Анзор по стойке смирно, чувствуя, что я сорваться могу. – Ладно, пойдем, хочу посмотреть на исполнителей и послушать, как допрос проходит, – устало сказал я. – Арестованные в твоей управе? – Нет, решили в сыске их разместить, Глебу Сидоровичу сподручнее работать, – ответил мой советник. Ну, до сыскной конторы не так далеко, а на автомобиле и вовсе пять минут, несмотря на еще лежащие сугробы. Водитель, дремавший в моей машине (спал ведь, чертяка, а как только мы из здания вышли – уже из-за руля выбрался и заднюю дверь передо мной отворил), домчал за пару минут. Судя по его поведению, Пашка, так его зовут, новостей не знает. Ну, думаю, скоро обсудит и даже выводы сделает со своим коллегой, который за нами следовал, чуть ли не касаясь бамперами. Уже не бубню, что начальник безопасности настоял на охране и строго рекомендовал самому машину не водить. Анзор прав – так больше шансов среагировать на угрозу. – Жди здесь, – коротко сказал подпоручику, который лихо перед сыском затормозил. – Иван Макарович, что-то случилось? – не сдержал тот своего любопытства. – Павел Арсеньевич, рассказывать долго, вы обменяйтесь слухами и сплетнями с водителем охраны, тот уже наверняка в курсе событий, не спал за рулем, дожидаясь начальства! – ехидно ответил моему водителю Анзор. В сыскную управу нас сначала пускать не хотели, чем вывели моего советника из себя. На посту стоят люди Картко, которых он недавно в штат зачислил, и нас в лицо не знают, что странно. Затребовали документы или пропуск, объясняя, что по ночам в управе посторонним делать нечего. Конечно, будь мы в форме или при охране, то молодые опера́ (так их про себя называю) и не подумали бы так себя вести. Анзор уже хотел позвать пару человек из охраны с автоматами, которых мы оставили у входа, но ситуацию спас сторож. – Ироды! Что ж вы его высокопревосходительство не пускаете?! Глебу Сидоровичу обязательно на вас пожалуюсь! Господи, отлучился по малой нужде, а они уже дров наломали! – запричитал дед, у которого за спиной двустволка. – Прохор Григорьевич, где начальник сыска? – отодвигая опешивших оперов, которые сделали виноватые рожи, спросил я. – У себя они, допрос ведут, – указал сторож в сторону коридора. – Пойдемте, Иван Макарович, покажу. – Сам найду, – отмахнулся я и направился к кабинету Картко. В приемной кивком поздоровался со вскочившим с места секретарем (все время забываю, как парня зовут) и прошел в кабинет. Сделал знак не прерываться Глебу Сидоровичу, который как раз что-то спрашивал у арестованного. Анзор со мной не пошел, стал о чем-то беседовать с секретарем. Я же обошел одного из нападавших в ресторане: у парня, лет двадцати на вид, руки за спиной и в наручниках. Сам он весь вспотел, даже на спине гимнастерка и то промокла. Волосы взлохмачены, тонкие усики кусает и глазами бегает. Чувствуется, что нервничает. – Молчит? – обратился я к начальнику сыска после того, как мы обменялись с ним рукопожатиями. – Ни слова не сказал, думаю вызвать доктора и проверить, на месте ли язык, – хмыкнул начальник сыска. – Кстати, если буквы никак не выговариваются, то данный орган можно и подрезать, глядишь, и на вопросы ответы найдутся. Пленник презрительно хмыкнул и гордо задрал голову. – Глеб Сидорович, а что вы предварительно можете сказать? Документы, естественно, у этого господина… – Я внимательно на парня посмотрел, взяв паузу, а потом продолжил: – Или точнее – товарища, отсутствуют, верно? – Да, вы правы, Иван Макарович, документов нет, а вот кое-что сказать могу. – Картко усмехнулся. – Я сомневаюсь, революционер ли этот товарищ, как и в принадлежности его к рядовому составу. Солдатская форма новая, не ношенная, пальцы на руках тонкие и без мозолей, стрижка модная. Что еще? А! Маникюр на ногтях, так что чин у этого господина, – он сделал ударение на последнем слове, – не менее поручика. – Все же к служивым его относите? – поджал я губы и головой покачал. – Н-да, жаль, что придется к стенке ставить, совсем же молод. – Выправка-с дает о себе знать, – развел руками начальник сыска. – А революционный бант? – спросил я. – Для отвода глаз? – На этот вопрос пока не могу ответить, – вздохнул Картко. – Ваше высокопревосходительство, разрешите к начальнику сыска обратиться?! – заглянул в кабинет господин с лупой в одной руке и какой-то деталью – в другой. – Конечно, вы же эксперт, без вас нечасто преступления раскрываются, – махнул я рукой, лихорадочно вспоминая, как зовут этого человека. – Кузьма Петрович, если не ошибаюсь, не поведаете нам все, что вы раскопали? – Гм, заключения еще не делал, а в интересах следствия все расскажу Глебу Сидоровичу, пусть он сам решает, как поступить с данными сведениями, – смутился эксперт, а вот говорить отказался.