– Уже ищут, – широко улыбнулся тот. – Есть несколько наводок, проверят и если попрошу, то ломанут общак эсеров. – Обязательно попроси, – сказал я. – Мы, если понадобится, даже подсобить в таком деле можем. Если оставить мятежников без казны, то у них раскол в рядах начнется. Обещать-то можно многое, а когда тебе в руки деньги суют, то тут другой расклад. – Это-то да, – покивал Анзор. – Вот только они сумели захватить банки, и, думаю, теперь не так сильно по ним ударит, если оставим без фальшивок. – Ударит, и еще как, – не согласился я с его выводом. – Даже если мятежники сумели получить доступ к хранилищам, что, как понимаю, не так-то просто, то они вряд ли пожелают расплачиваться настоящими деньгами и тем более золотом. – Думаю, все сейфы и хранилища, в том числе банковские ячейки, уже вскрыты, – не согласился со мной советник. – Дело-то нехитрое, когда у тебя есть все инструменты, а полиции можно не опасаться. Но ты прав в другом – те, кто участвовал во взломе, хрена с два отдадут награбленное. Поделятся – возможно, но не более того. – Так, может, узнаешь, что там в банках происходит? Какой смысл строить догадки? – посмотрел я на Анзора. – Без проблем, – пожал тот плечами. – Ты мне про фальшивые деньги эсеровские скажи – давать отмашку, чтобы изымали? Хочу только предупредить, мы сможем получить десятую часть, остальное уйдет тем, кто работу исполнит. – Хм, а если мы с тобой стариной тряхнем? Казна-то наверняка охраняется, и если воры ее изъять попытаются, то не факт, что выйдут из схватки победителями. Мы же, – кивнул на бронемашины, – с этим справимся на раз. Ну а тем, кто участвовал в поиске – грубо говоря, за информацию и наводку, – заплатим ту же десятую часть, – подумав, предложил я. – Ох и жадный ты, Иван, – усмехнулся Анзор и сразу добавил: – Шучу! Хорошо, отдам такое распоряжение и напугаю, что охрана у казны очень серьезная, что, впрочем, так и есть. Мой советник вновь ушел вызванивать своих бывших друзей-подельников. Н-да, иногда у меня появляются мысли, что Анзор держит руку на пульсе воровского мира империи, в котором он далеко не последний человек. Точно его положение в той иерархии мне так и неизвестно. – Ваше высокопревосходительство! – обратился ко мне капитан. – Сигнальщик, – он указал за наши спины на колокольню, – сообщил о появлении мятежников в секторе обстрела! – Капитан, командуйте! Постарайтесь нанести врагу как можно больший урон! И да поможет нам Бог! – сказал я. Уже через пару секунд друг за другом прозвучали первые выстрелы из пушек. Следом еще и еще! Честно говоря, от грохота я чуть не оглох, а ведь прекрасно знаю, для чего пушкари открывают рот во время стрельбы. Время от времени слышу, как командует капитан: – Первая – огонь! Вторая – огонь! Сколько выпустили снарядов? Около полусотни, не меньше. Неожиданно пушки смолкли, расчеты засуетились у орудий, а ко мне подбежал капитан: – Ваше высокопревосходительство! Семафорят, что колонна отошла, вне зоны поражения, разворачиваются в боевой порядок! – Отходим! Благодарю за службу! – как можно громче рявкнул я, чтобы и солдаты у пушек услышали. Мы успели отойти, когда там, где находились наши огневые позиции, заработали пулеметы. Следовательно, мятежники уже рядом и не испугались артобстрела. Впрочем, я не сильно-то и рассчитывал, что сможем их задержать или повергнуть в бегство. Анзор вот только куда-то запропастился, но он-то сумеет дорогу в резиденцию отыскать, я в этом абсолютно уверен. – Иван Макарович, как успехи? – встретил меня у входа, точнее, у окна в здание Еремеев. – Кстати, как вам укрепления, которые мы сумели возвести? За наше отсутствие территория разительно изменилась. Откуда только взялись мешки с песком, уложенные штабелями вокруг обороняемого особняка? Правда, несколько выстрелов из пушек – и от баррикад мало что останется. – Мятежники на подходе, – мрачно ответил я Петру Евграфовичу. – Атаман Ожаровский, боюсь, опоздает. А баррикады хороши, если мятежники не применят пушки, которых у них в достатке. – Отойдем? – кивнул Еремеев в сторону длинного коридора. Молча последовал за своим первым учителем. Как и догадывался, тот попытался меня предупредить, что проснувшаяся императрица метала громы и молнии из-за моего поступка. Главный же вопрос, что делать и как быть, Еремеев задал последним. – Уходить, оставлять Москву, как когда-то ее сдали Наполеону, – ответил я. – Других вариантов не вижу. – Согласен, – неожиданно поддержал меня генерал. – Иван Макарович, на тебя одна надежда. Убеди Ольгу Николаевну, заставь, в конце концов! Что бы и каким бы тоном она ни говорила, а ты имеешь в ее глазах вес и авторитет. Большинство военных придерживается такой же точки зрения. Ларионов тоже согласен. Не можем мы долго держать оборону. Если навалятся, то от силы пару часов продержимся. Эсер Чернов имел наглость позвонить императрице и выдвинуть очередной ультиматум. – Давно? – Звонил-то? – уточнил Еремеев, а когда я кивнул, то продолжил: – Где-то с час назад, после чего телефонная связь оборвалась. – Что за ультиматум? – поинтересовался я. – Отречение; и тогда он гарантирует жизнь всем, кто сдастся, – мрачно ответил генерал. – Ни единому его слову не верю. Понимает же, что если отпустит нас, то мы продолжим борьбу и постараемся вернуть императрицу на трон. – Каким, интересно, образом? – хмыкнул я, но развивать мысль не стал. – Ладно, Петр Евграфович, понял вас, ведите пред грозные очи императрицы. Вновь спустились на нижние уровни, где адъютант-распорядитель императрицы попытался меня не пустить к ней на аудиенцию. – Простите, Ольга Николаевна выражает свое недовольство вашими действиями, господин Чурков, и не желает вас видеть, – встав перед дверьми в покои императрицы, заявил молодой поручик в парадной форме. – Не много ли на себя берешь? – рыкнул Еремеев. – Никак нет, господин генерал! Выполняю распоряжение Ольги Николаевны! – лихо отрапортовал тот и не сумел скрыть торжествующую улыбку. – Поручик, с дороги, – попросил я. – Не… – начал тот, не делая попытки двинуться с места. Договорить ему не дал, надоело, и злость резко вскипела. Короткий удар под дых – и, когда он согнулся, хватая воздух открытым ртом, взял его за плечо и толкнул, тот отлетел в сторону, сшибая на пути стул. Ну, наверное, я не рассчитал силу, впрочем, сильные повреждения вряд ли причинил. Возможно, и стоило посмотреть, что там с распорядителем, но я уже распахнул дверь и вошел внутрь. Еле-еле успел поставить блок от летящего в висок кулака одного из охранителей Ольги Николаевны. Второй попытался меня достать ногой в бок, но я отклонился в сторону, прямо под летящий кулак в лицо от третьего охранителя. Успел отвернуть голову, удар пришелся вскользь по губам и носу. Во рту появился солоноватый привкус, хорошо, что зубы остались целы, хотя били сильно, на оглушение. – Охренели?.. – выдохнул я и пригнулся от прямого удара в голову. В ответ ни звука, только молотят ногами и руками, не давая мне перейти в атаку. – Да надоело! – рыкнул и, резко присев, нанес два удара по парням. Те захрипели и, свалившись на пол, схватились за свои яйца. Ну, не совсем честный прием, зато действенный. С третьим охранителем разобрался быстро. Обманное движение и три удара: по опорной ноге, в корпус, голову. Последний удар вышел не очень хорошим, содрал кожу с костяшек пальцев. Вошел в кабинет императрицы, которая при моем появлении даже головы не подняла. – И как это прикажете понимать, ваше императорское величество? – задал ей вопрос. – Я вас не желаю видеть, – тихо проговорила та. – Господин наместник, вы в очередной раз поступили подло, и доверять вам не могу. – Она подняла на меня взгляд и в раздражении отбросила от себя лист бумаги. – Хорош дурить! – резко сказал я и, отбросив все рамки приличия, подошел и присел на краешек стола. – Знаешь, хочу с тобой поговорить, как с давним приятелем Олесем. – Его уже давно нет! – резко ответила Ольга Николаевна. – Как вы себя ведете? Что за манеры?! – А мне плевать! – повысил я голос. – Какого хрена ты так себя ведешь?! Империя в опасности, а ты, словно несмышленая девочка, играешь в игры! Или, может, мало кукол в детстве было?! Ольга от моих слов чуть не задохнулась в возмущении. Открывает рот, а сказать ничего не может, в глазах гнев, кулаки сжаты. – Подумай, во что все это может вылиться! Профукаешь страну, да еще и к стенке тебя эсеры поставят! Сколько народа поляжет, если императрица их бросит или голову свою под пулю подставит. А если ее арестует пьяная от вседозволенности матросня? Впрочем, тут уже без разницы, кто на тебя наручники нацепит и глумиться будет! А они будут, поверь! – Наглец! – выдохнула наконец императрица и, резко встав, попыталась залепить мне пощечину. Н-да, вот и проявилась женщина, а не тот паренек, который хотел драться по всем правилам. Размах у нее широкий, времени вагон, чтобы руку перехватить, что я и сделал. Резко встал, поймал вторую руку Ольги, которой она намеревалась мне отвесить еще одну пощечину. Переложил свои ладони на плечи императрицы и хорошенько ее тряхнул. Ну, за такое отношение она может меня с должности сместить, выразить недовольство и даже под суд отдать. Правда, мне-то от этого вреда никакого не будет. Особенно если еще и на каторгу в Сибирь отправит. Интересно, как там встретят в кандалах того, кого считают наследником царя Тартарии? Ответ-то очевиден. Впрочем, может и худший вариант произойти, когда народ и армия взбунтуются и потребуют на Москву идти и освобождать наместника Урала и хозяина Сибири. – Успокойся, – медленно произнес я. – С чего тебе шлея под хвост попала? Хрен знает сколько времени на ногах, не спала, с ног валилась! Да, я немного слукавил и решил, что тебе необходимо отдохнуть перед тем, как судьбоносные решения принимать! И что в этом плохого? Телефонную и телеграфную связь я тебе на какое-то время восстановил. Попытался остановить и распугать подходящую к мятежникам подмогу. Что еще? Мой советник узнал, что эсеры подкупают всех, до кого могут дотянуться. Платят щедро, правда, в основном фальшивыми деньгами. Однако высшим чинам, как тому же Барсову, наверняка давали еще и гарантии, да и не стали бы ему фантики вместо денег предлагать. – Что ты хочешь? – устало спросила императрица и попросила: – Отпусти меня, больно же делаешь! – Прости, – покаялся я, разжимая ладони. – Ты в своей Сибири заимел медвежьи повадки, – пробурчала Ольга Николаевна, демонстративно потирая запястья, которые я перехватывал. – Да, медведей там много, – хмыкнул в ответ, косвенно признавая, что она права. – Необходимо действовать, каждая минута на счету, а промедление смерти подобно, не только твоей – всей империи. – Иван, если я покину столицу, то тем самым признаю свое поражение. Никто за мной после такого не пойдет. – Она криво усмехнулась и сделала пару шагов по кабинету, резко ко мне обернулась и как-то растерянно произнесла: – Не пойму, что сделала неправильно? Отчего ко мне такая ненависть? Пыталась укрепить страну, сделать жизнь людей лучше. – А может, слишком хорошо стало получаться? Враги забеспокоились и надумали вопрос решить одним ударом? – задал ей вопросы. – Мне докладывали, что в Сибири все совсем не так. Недовольных твоим правлением нет, революционерам дорога закрыта – сами жители могут их выдать. Почему? – Боятся, – пожал я плечами, а потом пояснил: – Народ понимает, что и как происходит вокруг, ему объясняют не только чиновники, но и пресса, священнослужители в проповедях. Одними указами, какими бы хорошими и замечательными они ни являлись, эту борьбу не выиграть. – Ты поддерживаешь Еремеева и предлагаешь мне перебраться в Крым? Запереться в крепости, накопить силы и отвоевывать все, что потеряно? – А почему бы вам, ваше императорское величество, не посетить с визитом Екатеринбург и не проинспектировать, как идут дела у наместника Урала? – неожиданно для самого себя предложил я. В кабинете повисла тишина. Не знаю, что думает императрица, а мне такая идея все больше и больше нравится. Хрен нас кто в Сибири достанет! Войск достаточно, вооружения такого ни у кого нет. Если же Василий еще разродится с самолетами, то и вовсе мы будем диктовать условия. Конечно, есть опасность, что Альянс в войну вступит, но тут есть большие сомнения. Если мои догадки верны и за мятежом стоит разведка той же Германии, то война не окажется на руку эсерам. Русский народ всегда сплачивается и агрессору дает по зубам, даже если и отступает вынужденно какое-то время. – Ваше императорское величество, Ольга Николаевна, у вас все нормально? – заглянул в кабинет поручик-распорядитель. Он быстро перевел взгляд с меня на стоящую в задумчивости императрицу и неуверенно предложил: – Может, чаю или кофе принести? – Михаил Савельевич, ступайте, – махнула на него рукой Ольга, – ничего не нужно. Поручик незамедлительно скрылся за дверью, осторожно ту прикрыв. Правда, не прошло и минуты, за которую мы с императрицей и не проронили ни слова, как нас опять побеспокоили. – Иван Макарович, простите, что прерываю, но есть кое-какие данные, которые вам необходимо знать! – без стука вломился в кабинет Анзор, почему-то потирая левый кулак о скулу, а в правой руке держа автомат. – Не хотели пропускать? – догадался я. – Ага, – кивнул тот, – пришлось наших офицеров просить подсобить. Охранители у вас, Ольга Николаевна, очень шустрые, чуть меня не побили! – Одни из лучших, – задумчиво ответила императрица, а потом на меня взглянула. – А ты-то как мимо них прошел? Надеюсь, никого не покалечил? – Поправятся, – хмыкнул я. – Анзор, так что там за такие срочные вести?