— Ну на этот раз ты добилась большого результата, Люси. Скажи мне одну вещь, ты думаешь, вы сможете избежать наказания? — Да. — Вы с Руди наделали ошибок, — говорит Берген. — Ты оставила полицейскую дубинку, и пришлось за ней возвращаться, тебя видели несколько человек. Плохо, очень плохо. Вы инсценировали самоубийство очень профессионально, тщательно. Может, слишком профессионально. Я бы удивилась идеальной чистоте комнаты, пистолета, бутылок, одни отпечатки Рокко, что за чудеса. Я бы удивилась высокой стадии разложения, несовпадающей со временем смерти. И еще эти мухи, трупные мухи, которые не любят прохладную погоду. — В Европе обычная разновидность трупной мухи, они уже привыкли к прохладной погоде, даже до минус девяти. Конечно, теплая погода предпочтительнее. — Наверное, ты научилась этому от тети. Она гордилась бы тобой. — Ты бы удивилась, — Люси возвращается к ошибкам. — Ты всегда всему удивляешься, поэтому ты та, кто ты есть. — Ты зря недооцениваешь польские власти и медэкспертов, Люси. Они не так уж плохи. Если что-нибудь укажет на тебя, я не смогу тебе помочь. Этот разговор останется между нами. Сейчас я твой адвокат, а не прокурор, и хоть это неправда, придется как-то с этим жить. Но кто бы ни дал тебе это задание, неважно как давно, он не ответит на твои звонки, забудет твое имя, просто пожмет плечами, услышав о тебе на каком-нибудь заседании, или за коктейлем, или еще хуже, превратит это в шутку или историю слишком усердного частного детектива. — Такого не будет. Берген поворачивается к Люси, хватает ее за руки: — Как ты можешь быть уверена в этом, ты что, глупая? У тебя всегда была голова на плечах, что с тобой случилось? У Люси горят щеки. — На свете много людей, которые умеют использовать других. Они втянут тебя в грязную авантюру якобы ради мира и справедливости, а потом исчезнут, рассеются, словно дымка, окажутся выдуманными. А ты будешь гнить в какой-нибудь федеральной тюрьме, или тебя выдадут другой стране, и ты станешь удивляться, а действительно ли они существовали, те люди и, наконец, сама поверишь в то, что это лишь плод твоего воображения, потому что все вокруг будут считать тебя сумасшедшей, которая совершила преступление, выполняя секретную миссию. Кого? ЦРУ? ФБР? Чертова Пентагона? Секретной службы Ее Величества? А может, Рождественского кролика? — Перестань, — восклицает Люси. — Все не так. Берген трясет ее за плечи: — Хоть один раз в жизни послушай меня! Люси смаргивает слезы. — Кто? — спрашивает Берген. — Кто послал тебя на это проклятое задание? Я знаю этого человека? — Пожалуйста, перестань! Я не могу тебе сказать и никогда не скажу! Так много всего... Хайме, тебе лучше не знать. Пожалуйста, поверь мне. — Господи! — хватка Берген ослабляется, но она не отпускает Люси. — Господи, Люси. Посмотри на себя. Ты вся дрожишь. — У тебя не получится, — Люси сердито отступает назад. — Я не ребенок. Когда ты прикасаешься ко мне... — она отступает еще на шаг. — Когда ты прикасаешься ко мне, это все еще что-то значит для меня. Поэтому не надо. Слышишь, не надо. — Я знаю, что это значит, — произносит Берген. — Прости. 82 В десять вечера Скарпетта выходит из такси напротив дома Берген. Она никак не может найти племянницу, ее тревога усиливается с каждым звонком. Люси не отвечает ни на городской, ни на мобильный. На работе сказали, что не в курсе, где она. Зная свою безрассудную упрямую племянницу, Скарпетта начинает воображать невесть что. Ее смешанные чувства по поводу новой работы Люси со временем стали еще противоречивее. Люси живет в постоянной опасности, в атмосфере секретности. Возможно, это подходит ее характеру, но пугает и беспокоит Скарпетту. Очень часто Люси невозможно найти, и Скарпетта почти никогда не знает, чем она занимается. Внутри роскошного многоэтажного дома Берген Скарпетту приветствует консьерж. — Я могу вам чем-то помочь, мадам? — Хайме Берген, — отвечает Скарпетта. — Последний этаж. 83 Когда Люси узнает, что в квартиру Берген поднимается Скарпетта, ее первая мысль — убежать. — Успокойся, — говорит Берген. — Она не знает, что я здесь, — расстроено произносит Люси. — Сейчас я не могу с ней встретиться. — Все равно когда-нибудь придется. Почему бы не сейчас? — Но она не знает, что я здесь, — снова повторяет Люси. — Что я ей скажу? Берген бросает на нее странный взгляд, пока они ждут лифта. — А чем тебе не нравится правда? — злится Берген. — Можешь сказать ей правду. Знаешь, периодически не врать очень полезно. — Я не вру, — говорит Люси. — Никогда, если только не ради работы, особенно если это работа под прикрытием. — Проблемы возникают, когда эти границы стираются, — Берген подходит к лифту. — Посиди в гостиной, — говорит она Люси, словно та ребенок. — Сначала я с ней поговорю. Фойе квартиры Берген отделано мрамором, напротив изящного лифта из желтой меди букет живых цветов в вазе на столе. Берген не видела Скарпетту несколько лет, и когда та выходит из лифта, она разочарована. Кей Скарпетта выглядит усталой, мятая одежда, беспокойный взгляд. — Кто-нибудь вообще отвечает сегодня на звонки? — сразу говорит она. — Я пыталась дозвониться Марино, Люси, тебе. У тебя было занято целый час, и я подумала, что хоть кто-нибудь дома. — Я отключила телефон... Не хотела, чтобы прервали серьезный разговор. Скарпетта, кажется, ее не слышит. — Извини, что врываюсь к тебе, Хайме. Я вне себя. — Могу представить. Перед тем как ты войдешь, хочу сказать, что Люси здесь, — произносит она, как ни в чем не бывало. — Не хотела тебя шокировать, но думаю, я тебя успокоила. — Не совсем. В ее офисе мне отказались помочь, то есть, даже для меня Люси не было. — Пожалуйста, входи, Кей, — предлагает Берген. Они проходят в гостиную. — Привет, — Люси обнимает тетю. Скарпетта ведет себя сдержанно. — Почему ты так со мной поступаешь? — спрашивает она, не обращая внимания на присутствие Берген. — Как поступаю? — Люси возвращается в гостиную и садится на диван. — Ну, идите сюда, чего там стоять? — приглашает она. — Если ты не скажешь ей, — говорит Берген, — я не хочу участвовать в разговоре. — Не скажет чего? — Скарпетта садится напротив Люси. — Что ты должна мне сказать, Люси? — Думаю, ты слышала, что Рокко якобы совершил самоубийство в Польше? — спрашивает ее Берген. — Я сегодня ни о чем не слышала, — отвечает Скарпетта. — Сначала обрывала телефоны, потом летела в самолете, потом поймала такси, чтобы приехать сюда. Что значит — якобы? Люси молча опускает глаза. Берген стоит возле двери и тоже молчит. — Ты пропала на несколько дней. Никто не хотел говорить мне, где ты, — тихо произносит Скарпетта. — Ты была в Польше? — Да, — отвечает Люси после долгой паузы. — О господи, — шепчет Скарпетта. — Предположительно совершил самоубийство, — повторяет она. Люси рассказывает о письме Шандонне, в котором он предоставил информацию об убитых журналистах и сообщил местонахождение Рокко. Она рассказывает, как его объявили в розыск. — И мы с Руди нашли его, нашли в гостинице, где он обычно останавливался, когда приезжал по своим грязным делишкам в Щецин. Мы сказали ему, что его ищут, и все. Конец. Потому что, так или иначе, о нем бы позаботились Шандонне. — И он убил себя, — делает вывод Скарпетта, заглядывая Люси в глаза. Люси не отвечает. Берген выходит из комнаты.