— Интерпол объявил его в международный розыск, а он об этом ничего не знает. Мне Люси сказала. Уверен, что мы его найдем, а вместе с ним и еще парочку засранцев. — Мы? Марино пожимает плечами, он хочет еще пива, но в бутылке не осталось ни капли. Сходить за новой? — думает Марино. — "Мы" в переносном смысле, — объясняет он. — Как «мы, хорошие парни». Рокко схватят, едва он покажется в каком-нибудь аэропорту. Появится информация о розыске, он опомниться не успеет, как на него наденут наручники, а может, и парочку револьверов к башке приставят. — За какие преступления? До сих пор ему удавалось избежать наказания, наверное, благодаря своему шарму. — Я знаю, что в Италии есть ордер на его арест. — Кто тебе сказал? — Люси. Все бы отдал, чтобы быть среди тех, кто возьмет его на мушку. Только я точно спустил бы курок, — Марино уверен, что так и поступил бы, только с трудом может представить себе эту картину. — Он твой сын, — напоминает ему Бентон. — Попробуй себе представить, что ты будешь чувствовать, если с ним и правда что-нибудь случится по твоей вине. Не думаю, что ты имеешь право преследовать его или любого члена семьи Шандонне на законных основаниях. Или ты работаешь под прикрытием федералов? Марино ненавидит федералов. — Ничего я не почувствую, — отвечает он после короткой паузы. Он пытается сохранить самообладание, но все же где-то внутри притаились злоба и страх. — Я даже не знаю, где его носит. Его задержат и отправят в Италию, если он доживет. Хотя не сомневаюсь, что Шандонне вытащат его раньше, чем он успеет открыть рот. — Кто еще? — продолжает Бентон. — Кто еще в списке? — Двое репортеров. Никогда не слышал о них, насколько я знаю, их даже не существует. Ах да, совсем забыл братца, Жан-Поля Шандонне, известного как Джей Талли. Если бы он заглянул к Жан-Батисту, мы бы с радостью его прищучили, и он бы присоединился к Волчонку в камере смертников. Бентон замирает при упоминании имени Джея Талли. — Полагаешь, он еще жив? — Почему бы и нет? Думаю, живет где-нибудь припеваючи, занимается семейным бизнесом, пока Шандонне прикрывают его задницу. Марино приходит в голову, что наверняка Бентон знает историю с Джеем Талли. Тогда ему удалось выдать себя за американского агента и добиться тесного сотрудничества со штабом Интерпола во Франции. Марино пытается вспомнить, что обнародовали по делу Жан-Батиста. Он не знает, упоминалось ли о связи Скарпетты с Джеем Талли, когда все считали его красавцем-агентом, который учился в Гарварде и знает десять языков. Бентону не надо знать, что было между Скарпеттой и Талли. И Марино очень надеется, что Бентон никогда этого не узнает. — Я читал кое-что о Талли, — говорит Бентон. — Он очень умный, коварный и чрезвычайно опасный. Сомневаюсь, что он умер. Марино судорожно пытается сообразить, что может знать Бентон. — Что ты о нем читал? — Всем известно, что он брат-близнец Жан-Батиста, — лицо Бентона ничего не выражает. — Странный случай, — Марино качает головой. — Представить не могу, что они родились почти одновременно. Одному брату не повезло, другой же, напротив, вытащил счастливый билет. — Талли — психопат, — отвечает Бентон, — я бы не назвал это счастливым билетом. — Их ДНК так похожи, — продолжает Марино, — нужно сделать много анализов, чтобы увидеть, что это ДНК двух разных людей. Только не проси меня объяснить все это, этим Док занималась. — Кто еще в списке? — перебивает его Бентон. — В списке посетителей? — Этот лист — полная чушь. Я уверен, что никто из тех, чьи имена там стоят, не приходил к Жан-Батисту, кроме его адвоката. — Кроме Рокко Каджиано, твоего сына, — он не позволяет Марино игнорировать этот факт. — Еще кто-нибудь? — упорствует Бентон, продолжая что-то записывать в блокноте. — Получается, что я. Какая прелесть! А потом мой новый дружок по переписке шлет мне письмо. Одно мне, а другое Доку. То, которое я ей не отдал. Марино поднимается, чтобы взять еще пива: — Тебе нужно? — Нет. Он вытаскивает из кармана куртки сложенные листы бумаги: — У меня они с собой. Копии писем и конвертов. — Список, — Бентон не собирается уходить от темы. — Ты же захватил с собой копию списка посетителей? — Да не нужна мне копия этого чертового списка, — раздраженно отвечает Марино. — Что ты к нему привязался? Я могу тебе точно сказать имена. Все, кого я уже назвал, плюс два репортера. Карлос Гуарино и Эммануэль Ля-Флер. Марино непонятно произносит имена и Бентон просит продиктовать их снова. — Предположительно, один живет на Сицилии, другой — в Париже. — Имена настоящие? — Такие имена не зарегистрированы ни в одном газетном издательстве. Люси тоже искала. — Раз Люси их не нашла, значит, их не существует, — подытоживает Бентон. — Еще в списке есть Хайме Берген. Она бы задала Жан-Батисту жару, если бы присутствовала на суде в Нью-Йорке. Берген — хорошая знакомая Дока, они давно дружат. Все это Бентон знает, поэтому никак не реагирует. Он продолжает писать. — И, наконец, последний, некий Роберт Ли. — Его имя кажется вполне реальным. На конце одно "и"? Мне кажется, господин Ли умер несколько столетий назад. Жан-Батист ему писал? — Его имя в списке посетителей — это все, что я знаю. В тюрьме отказываются комментировать переписку заключенных с адвокатами, так что понятия не имею, кому еще Волчонок отправлял свои любовные послания. 18 Марино разворачивает письмо и начинает читать: Bonjour топ cher ami[12], Пит... Он поднимает глаза, с негодованием замечая: — Только подумай, он называет меня Питом. Это меня бесит. — Тебе больше нравится мой дорогой друг? — сухо спрашивает Бентон. — Не люблю, когда такие засранцы называют меня по имени. Такой уж я. — Читай дальше, — нетерпеливо произносит Бентон. — Надеюсь, там больше нет французского, и тебе не придется так коверкать слова. Когда это написано? — Меньше недели назад. Я постарался приехать как можно скорее. Чтобы увидеть тебя... Вот черт, буду называть тебя Бентон. — Нет, не будешь. Читай дальше. Марино зажигает очередную сигарету, глубоко затягивается и продолжает: Решил сообщить тебе, что начал отращивать волосы. Почему? Да просто мне уже назначили день исполнения приговора. Седьмого мая, ровно в девять вечера. Ни минутой позже. Я надеюсь, ты будешь моим особым гостем. А пока, mon ami, у нас есть кое-какое дельце. Я делаю вам предложение, от которого трудно отказаться (как говорят в кино). Вам их никогда не поймать без меня. Вы будете пытаться выудить тысячу маленьких рыбок без сети. Эта сеть — Я. У меня есть два условия. Они очень просты. Я расскажу все только мадам Скарпетте. Она просила у меня разрешения прийти, чтобы я начал говорить. Больше никто не должен присутствовать. Но у меня есть еще одно условие, о котором она не знает. Она должна быть доктором, который сделает мне укол. Мадам Скарпетта должна меня убить. Я полностью вам доверюсь, если она согласится, она не нарушит свое обещание. Вот видите, как хорошо я знаю ее. A bientot, Жан-Батист Шандонне — А ее письмо? — неожиданно спрашивает Бентон, не осмеливаясь произнести имя Скарпетты. — Почти то же самое, — Марино не хочет читать ему письмо. — Оно же у тебя в руке, прочти. Марино тушит сигарету, отводя взгляд от Бентона: — Я перескажу тебе вкратце. — Не надо меня щадить, Пит, — мягко говорит Бентон.