— Ну вот, я так и знал, кругом только корысть. — Я вот что думаю, — Юля допила чай, отодвинула чашку. — На море хочу. — Думаешь или хочешь? — Не придирайся к словам, и думаю, и хочу. Лето уже. Давай съездим. В Одессу, на «Аркадию». Валентин доедал глазунью, кофе не пил, на потом оставил, чтобы сесть в кресло поудобнее и насладиться ароматом: — Прохладно еще. Море и вовсе холодное. Юля встала из-за стола: — Я сейчас, секунду, — и вышла в комнату. Минут через пять вернулась в купальнике, приняла грациозно-статную позу и соответствующее выражение лица. Валентин перестал есть, так было надо, он знал, долго изучающе смотрел, ощупывая взглядом все тело, попросил повернуться, наконец изумленно заключил: — Бомба! — Что бомба? — Смотришься — сила. — Я про купальник. Новый. Еще осенью купила. — Купальник тоже. Смотрелась Юля, а для себя называл он ее Елка, Елочка, просто замечательно, причем в любом купальнике и не только: хорошо была сложена, стройная, высокая, крепкая, спортивная, мало того, что от природы она просто излучала силу, энергию, темперамент, радость жизни, так еще и спортзал посещала как минимум один раз в неделю. Пройтись по пляжу с ней для ухажера и в радость было, но и где-то расстройство. Нет, удержаться и не проводить ее взглядом задача для мужественной половины «Аркадии» или какой-нибудь «Станции Фонтана» в Одессе была просто невозможная. При этом и взгляды бывали разные, да и действия иногда предпринимались тоже всякие, а это совсем не радовало. Находиться рядом, а более того — владеть такой роскошью — непростое удовольствие. Поэтому Валентин не очень любил подобные публичные показательные выступления, да и смотрелся он рядом с ней уж как-то совсем не симметрично: долговязый, нескладный, ширококостный, жилистый, длиннорукий, короче, не вполне еще сформировавшийся, но перспективный в этом плане молодой человек. — Так как? — Юля села за стол, прямо в купальнике рядом с ним. — Яичница очень вкусная! Девушка ждала. — И потом, у меня нет такого купальника. — Я тебе старый отдам. — Я подумаю, — наконец почти согласился Валентин. — Да, подумай, в какой день лучше ехать. Валентин на это промолчал, рано или поздно в течение лета все равно придется съездить, вот только в отношении «Аркадии», он действительно подумает, уж очень там народу много, а глаз пытливых еще больше. Юля придвинулась к нему ближе: — Валь, только вдвоем, Софу твою Ковалевскую, давай не возьмем? Валентин тяжело вздохнул, вот уж действительно, как-то не подумал он, а Юла, это божественное создание, у которой в симбиозе с вычислительным складом ума незабываемо чарующие формы юношеского тела. И он не виноват. Но с двумя, о нет, тут за одной бы уследить. — Я подумаю, — опять повторил он. В отличие от студентки Юли, которая Юла, Юля Елка была постарше и уже работала архитектором в крупной строительной компании. На работу сегодня собиралась к десяти утра, Валентин тоже решил не торопиться, завести сначала ее, а потом уже и в управление. Аранский приехал еще позже, к одиннадцати, и сразу ушел к начальству. Валентин сел за свой стол, достал из ящика список дел, которыми они занимались, и положил перед собой. Как ни работали, как ни старались, но список нераскрытых преступлений только увеличивался. Нет, руки не опускались, но протест внутренний возникал, только против чего и кого, неясно. Работать по ним и можно было и нужно было, вот только времени не хватало. Во-первых, добраться надо, чисто физически, посмотреть, опросить, подумать, может, надавить на кого или заинтересовать чем — на все это требовалось время. Отсутствовал Аранский недолго, вернулся от начальства, как и следовало ожидать, в дурном настроении. Сел за свой стол, некоторое время сидел с окаменело застывшим лицом, затем понемногу, постепенно оттаял, а затем и поздоровался. — Вчера на Левобережной перестрелка произошла. Началось с того, что в кафе две компании повздорили, вышли на улицу, драка завязалась, кто-то выстрелил, подкрепление прибыло, и тоже с оружием, перестрелка уже групповая, подъехала полиция, они по машине палить, полиция по ним, разбежались, в результате двоих взяли, трое ранены, один серьезно. Бытовуха в чистом виде. Вот ты, что скажешь? — Аранский посмотрел на Кордыбаку. — А мотивы? — Да какие там мотивы, кто-то кому-то что-то не то сказал или ответил! Скоро в маршрутке на ногу нечаянно наступишь, а в ответ пальнут. — Да, бытовуха. — Вот и я о том же, а он мне: там огнестрел. Да сейчас каждая вторая бытовуха с огнестрелом, где раньше был утюг или сковородка, теперь пистолет. Ну не можем мы все это охватить и переварить! — И что? Результат каков? — Отбился пока, районные занимаются. — Я вот тоже смотрю, — Валентин приподнял над столом листочек со списком дел. — Как нам со всем этим справиться? — Да половина там не наше с тобой, — Аранский вдруг изменился в лице, словно что-то вспомнил важное. — Сядь, чтобы не упал, если стоишь. — Сижу я, Сергей Викторович. — Да вижу. Это я так к слову. Новость, Валя, есть. — И?.. Аранский прямо повеселел, весь как-то подтянулся, собрался, загадочно протянул паузу. — Какая? — Может, помнишь, должен помнить, недельки полторы назад, около Святошинского рынка, недалеко от остановки электрички, труп обнаружили? — Конечно, помню. — Огнестрел там был, в голову, одной пулей. Момент интересный, не правда ли? — Аранский загадочно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. — Да. Мне тогда тоже так показалось. Но, насколько я знаю, на месте преступления ничего не нашли, гильзу тоже. А что с пулей? — Пулю извлекли, но ничего определенного, деформировалась. — И что? Глухарь? — Кордыбака развел руками. — Как сказать… Не знаю, но не давало мне все это покоя, одна пуля, в голову, да и рынок этот рядом. И что я сделал? — Что? — А поехал я, Валя, в те края, зашел в ресторан «Фудзияма», покушал мясо на гриле с овощами, стаканчик вина выпил хорошего, грузинского, да побеседовал с человеком одним, занятным. Догадываешься с кем? — Конечно! С Сипой! Как я сам не сообразил? И что? — Кордыбака почесал свою макушку. — А Сипа-то не промах оказался. Хитер, чертяка, оказывается, организовал ежедневное наблюдение за кафе тем, где официант работает, который стрелка в тот день видел, Дровосек который, а может, и Мистер Кольт. — Так. И что? — То ли знал Сипа, то ли чувствовал, что волчара вернется в курятник, и не ошибся. Пришел гаденыш. — Жаль, — Кордыбака постучал костяшками пальцев по столу. — Почему не мы, Сергей Викторович? — Мы-то как раз это и не потянули бы, где людей столько взять, а вот Сипа мог бы и сообщить сразу. Хотя нет, быстро там все произошло. Скорее всего, заметил этот Дровосек слежку, но вида не подал, завел олуха Сипиного в глухое место и грохнул. Пистолет с глушителем, в стороне от остановки, за забором, рядом автострада шумная, никто и не видел, и не слышал, сделал дело, забрал гильзу и ушел. А самое хреновое, знаешь что? Валентин промолчал. — Спугнули его. Больше не придет. Но есть и хороший момент: знаем, будет искать официанта, ох как будет. Как зовут его, Дима? Если Дима и торгаши наши оружейники на опознании укажут, что один человек это, а мы почти уверены, что так оно и есть, все, считай дело закрыто. И пусть по Петровке доказательств никаких: чисто там сработал, ему все равно хватит, чтобы мотать по полной. А может, и Петровку признает, для него трупом больше, трупом меньше, роли никакой. Представляешь, Валя, далеко-то как зашел человек. И человек ли он вообще. И как таких уродов земля только носит?! — И что дальше? — Пока не знаю. Вот вместе подумаем. Список у нас большой, как-то распределять будем. Хотя по большому счету те, что в списке нашем, дела решаемые, рутинные, в основном времени требуют, а вот с Дровосеком и Мистером Кольтом головоломка еще та, и решить ее очень хочется. — Согласен. А с официантом что делать, ведь убьет парня? — Это тоже решать нужно. Причем еще раньше. Получается, Сипа, можно сказать, парня спас. Поговорю с начальством, что-нибудь придумаем. На рынок он уже не сунется, другие варианты искать будет. А по большому счету этим даже воспользоваться можно, выманить волчару в заранее подготовленное место. — Официанта как приманку? — Можно и так сказать, но это лучше, чем сидеть и ждать, когда отыщет парня и дырку в голове сделает, а на это он мастер, — Аранский прошелся по кабинету, постоял у окна, опять сел в кресло. — Кстати, по конторке, которую грабанули на Березняках, что-нибудь свежее появилось? — Пока все то же: левая фирма, зарегистрирована незаконно, спектр деятельности широкий, но основной и фактический — обналичка безналичных средств, конвертационный центр. Связи с нападавшими никакой. Но кто-то навел их безусловно, может, охранники, которых уже нет в живых, может, служащие фирмы. Их не нашли, и, боюсь, не найдем, липа везде. Больше ничего. Финансисты наши работают, но это так, бумажные дела. — Это я все знаю, — Аранский поморщил лицо, повернул голову влево и вверх так, что звучно хрустнул шейный позвонок. — Соли, будь они неладны. Вот уже и курить бросил, а чтобы явно лучше себя почувствовал — не сказал бы.