— Ты где, дома? Ты слышал? — затараторила Кнопка, не скрывая волнения. — Скажу тебе по секрету (отец на обед приезжал с товарищем своим, я подслушала), отец говорит, что там вряд ли что-то серьезное. Он и в теракт не верит. Говорит, там что-то личное. Они теперь знаешь чем занимаются? — Чем? — уточнил Липа. — Пытаются вычислить, кто им на горячую линию звонил насчет Василия Блаженного. Что-то здесь не так. Липочка, вспомни точно, как то сообщение звучало. Во сколько они обещали свой теракт? — В одиннадцать-одиннадцать — ответил Липа. — Это точно? — Точнее не бывает. Ты же знаешь, у меня абсолютная память на цифры, — гордо проговорил Липа. — Знаю. Если бы у тебя еще абсолютная память на слова была. — вздохнула Кнопка и отключилась. Но буквально через минуту перезвонила: — Липа, а что ты там про Париж говорил? — Ну, сообщение это, как я понял, из Парижа пришло. — проговорил Липа. — Из Парижа, говоришь. — Да, из Парижа, — подтвердил Липа. — Какие же мы с тобой ослы! — загорелась Кнопка. — Ведь если сообщение из Парижа, время-то, время парижское может быть! Скорее, скорее, звони опять на горячую линию. Уточни, что время теракта может быть парижским. Я тоже сейчас позвоню. Боже мой, мы с тобой олухи царя небесного! У нас всего часа два, даже меньше уже осталось. Только бы нам поверили, только бы поверили. И Кнопка отключилась. Озадаченный Липа, забыв о кофе, замер с мобильником в руках. Глава 7 Генерал Воронцов, вернувшись из командировки не на поезде, а на самолете, мечтал о том, чтобы отоспаться. Не в купе, а дома, в широкой, мягкой, теплой постели, под пуховым одеялом, рядом с женой. Еще до отъезда генерал Воронцов успел озадачить только что принятого в отдел капитана Кошеля и Серова, которого пришлось подключить к операции из-за исключительных условий ее проведения. Интерпол предупредил, что террориста номер один Ахмеда нельзя выпускать из виду ни на минуту. И следить за ним должны люди с непримелькавшимися лицами. Генерал Воронцов понимал, что интерполовцы и сами сядут на хвост Ахмеду. Но люди Ахмеда сразу их вычислят и будут стараться вывести Ахмеда из-под их слежки. Возможно, не бросятся в глаза капитан Кошель, который недавно пришел на работу в ФСБ, его данных даже в компьютере еще не было, и Серов — «вольный стрелок», байкер, способный между тем выполнить самое сложное, порой неразрешимое для штатников задание. Таким образом, Ахмед в Москве останется под колпаком. Все было рассчитано, и, когда генерал Воронцов отправлялся в служебную командировку, он был уверен, что ситуация под контролем. Вернувшись домой чуть раньше, генерал Воронцов был уверен, что выкроил себе заслуженный выходной, да еще в такой день — «день седьмого ноября, красный день календаря». В советское время Воронцов, как и все, сначала на демонстрацию ходил, потом на параде шаг чеканил, в оцеплении стоял и даже на трибуне успел пару раз покрасоваться. После того как выходным стал день 4 ноября, седьмого генерал Воронцов, как и все россияне, трудился. И вот, в кои-то веки можно было устроить себе отдых! Он мог не поднимать трубку и не отвечать на телефонные звонки. Но в его мобильнике был установлен номер экстренного вызова, номер, не ответить на который он не мог, где бы ни находился. И когда под утро по этому номеру его разбудил дежурный и, думая, что он в командировке, передал приказ немедленно вылететь в Москву в связи с чрезвычайным положением, генералу Воронцову пришлось признаться, что он уже в столице. За ним тут же прислали машину. И буквально через полчаса генерал Воронцов проводил экстренное совещание у себя в кабинете. Один звонок на горячую линию с предупреждением о возможном теракте в самом сердце Москвы и всей России можно было воспринять как хулиганство, но два звонка, сделанные разными людьми, заставляли задуматься. К тому же Интерпол настаивал на том, что Ахмед появился в Москве не случайно, а ради реализации какого-то очень конкретного плана, скорее всего связанного с терактом. Да и за долгую службу генерал Воронцов убедился в том, что лучше десять раз перестраховаться, чем потом кусать локти. Есть сигнал — значит, они просто обязаны на него отреагировать. Буквально через час вся Красная площадь была оцеплена, в центре Москвы организовано усиленное патрулирование. Под особый контроль был взят метрополитен и весь общественный транспорт. Одновременно был усилен контроль и на въезде в Москву. По тревоге были подняты не только все сотрудники ФСБ, но и спецназ, внутренние войска, милиция. В храм Василия Блаженного, который звонившие анонимы назвали как возможный объект теракта, незамедлительно отправили группу саперов с собаками. Генерал Воронцов, который еще со времен афганской войны привык лично проверять исполнение своих приказов, отдав несколько важных распоряжений, часам к десяти и сам отправился к храму Василия Блаженного. Он знал, что Серов, который заступил на дежурство вместо Кошеля, не выпустит Ахмеда и адекватно отреагирует в случае, если тот каким-то образом проявит себя. Объект, который назывался информаторами, то есть храм Василия Блаженного, исследовали саперы. И он сам решил отправиться туда ко времени возможного теракта. Поэтому капитану Кошелю он поручил выяснить, откуда и кем были сделаны звонки-предупреждения на «горячую линию». Даже если звонили из телефонов-автоматов, всегда есть возможность определить, где они находятся. В такое раннее время люди, очевидно, звонили из автоматов, расположенных возле домов, где они ночевали. Ведь в интернет-кафе, тем более в ночное время, взламывать чужие ящики невозможно в принципе. Сразу вычислят. На то, чтобы разбираться с теми, кто звонил, у самого генерала Воронцова времени не оставалось. Подъезжая к Красной площади, генерал Воронцов вдруг вспомнил, что кто-то рассказывал ему о тайном подземном ходе, который связывал когда-то храм Василия Блаженного с одним из московских двориков. Тогда он не придал особого значения этой информации. Но теперь сам факт существования подземного хода мог кардинально изменить ситуацию. Генерал Воронцов знал, что память и интуиция его практически никогда не подводили. Более того, именно интуиция выуживала из памяти нужные в тот или иной момент факты. Оставалось подключить разум и смекалку и умело воспользоваться фактами. Нужно было вспомнить, кто и когда мог ему говорить о подземном ходе. Ведь этим могли воспользоваться террористы. Именно под землей удобно перенести и заложить взрывчатку. По подземному ходу легко уйти от преследования. Но подземным ходом могли воспользоваться и спецназовцы для того, чтобы захватить террористов, если те решат блокировать храм Василия Блаженного. Так что оставалось вспомнить, кто и где говорил об этом подземном ходе. Когда генерал Воронцов своей стремительной походкой вошел в храм Василия Блаженного, он неожиданно столкнулся с пожилым, чуть сутулым человеком в поношенном пальто, в очках, с остренькой седой бородкой. И сразу вспомнил. Именно этот интеллигентного вида старичок в прошлом году на экскурсии, которая проводилась для стажеров из Китая, рассказывал о том, что когда-то храм Василия Блаженного был связан с одним из московских двориков тайным подземным ходом. Тогда генерал Воронцов, который приехал, чтобы забрать китайских товарищей на обед, не придал информации значения. Старичок был бледен и напуган. Очевидно, его, как и других смотрителей-экскурсоводов, попросили срочно покинуть помещение. Генерал Воронцов остановил его и поздоровался. Старичок испугался еще больше и лишь кивнул в ответ. Генерал Воронцов, стараясь говорить как можно мягче, проговорил: — Простите, мне помнится, вы как-то на экскурсии говорили о подземном ходе, который связывает храм Василия Блаженного с одним из московских двориков. Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее. — Да-да. Конечно, — заволновался старичок, — но нас просят срочно покинуть помещение. Я не знаю, где можно было бы поговорить. Генерал Воронцов взглянул на часы и сказал: — Я думаю, что несколько минут у нас еще есть, поэтому мы можем просто отойти в сторону. Старичок испуганно взглянул на генерала Воронцова и, понизив голос, спросил: — А здесь не опасно? — Думаю, что пока что неопасно, — уверил генерал Воронцов и вернулся к важному для него разговору: — Так что вы знаете о подземном ходе? — Да это скорее легенда. — смутился старичок. — А кто и когда вам ее рассказал? — Рассказал. — проговорил старичок, что-то вспоминая. — О подземном ходе мне рассказала Екатерина Дашкова. Она из того самого знаменитого русского семейства Дашковых. Она живет в Париже. Хотя. возможно, уже и не живет. Может, сюда переехала, а может, умерла. — Можно поближе к теме? — перебил его генерал Воронцов. — Да-да, конечно, простите. — проговорил старичок. — Так вот, когда она была на экскурсии в Москве, я имел честь сопровождать ее во время посещения храма Василия Блаженного. Она необыкновенная женщина. Стройная, не просто элегантная, а красивая в полном смысле этого слова. — Мы сейчас не о Дашковой, а о подземном ходе, — снова направил старичка генерал Воронцов. — Конечно, — кивнул старичок. — Так вот, она мне рассказывала, хотя я сам об этом и раньше слышал, что известный, нет, гениальный французский архитектор Ле Корбюзье. Вы слыхали о Ле Корбюзье? — Мы сейчас говорим не о нем, — напомнил генерал Воронцов, теряя терпение. — Да-да. Но у Ле Корбюзье был план реконструкции Красной площади, по которому все храмы, в том числе и храм Василия Блаженного, все храмы подлежали сносу, и Кремль. — Я у вас спросил о подземном ходе. — напомнил генерал Воронцов. — Ах да, простите. Так вот, госпожа Дашкова утверждала, что у Ле Корбюзье на плане реконструкции Красной площади обозначен подземный ход, — продолжил старичок. — Вы знаете, где он, этот подземный ход, начинается? — уточнил генерал Воронцов. — Да нет. — пожал плечами старичок. — Госпожа Дашкова только вскользь упомянула, что ход этот где-то должен быть. А где именно, она не сказала. — Ладно, будем сами искать. — проговорил генерал Воронцов, давая понять, что разговор окончен. Но старичок дернул его за рукав: — Погодите, я проводил собственное расследование. Я вот этой палочкой простучал почти весь пол. — Ну, и что? — Увы, пока что ничего не обнаружил. Но я продолжаю поиски и не теряю надежды. Ле Корбюзье был такой человек. Знаете ли. Он не мог просто так сообщить о подземном ходе, никак не мог. Если он обозначил ход, значит, ход был. Я думаю, есть смысл продолжить поиски. Есть же специальные щупы, которые позволят отыскать его. — Ладно, разберемся, — махнул рукой генерал Воронцов. Генерал лично проконтролировал, как проводят проверку саперы. К названному информаторами времени «икс» было проверено все. Все было чисто. Но оцепление не снимали. Режим чрезвычайного положения оставался. Ведь сколько раз террористы провозили взрывчатку на машинах. А были еще шахидки-смертницы, которые проносили ее на себе. Так что оставалось только ждать. Неожиданно раздался звонок из Конторы. Совсем в другом конце города, на улице Строителей, произошел взрыв в новом ресторане «Василий Блаженный», открытие которого было назначено на двенадцать ноль-ноль. Генерал Воронцов был ошарашен. После того как саперы окончили свою работу, он склонялся к мысли, что полученные на горячую линию телефонные звонки с предупреждением все-таки липа. А тут получалось, что все более чем серьезно. Он отдал распоряжение через пятнадцать минут после одиннадцати снять оцепление. И уже сев в машину, позвонил в Контору и потребовал, чтобы ему приготовили и дали послушать запись полученного по телефону предупреждения. Теперь важно было каждое слово. Но ничего нового он не выудил. Прослушивая запись, генерал Воронцов, правда, поймал себя на мысли, что женский голос ему странным образом знаком. Но на этот раз интуиция ничего не подсказала ему. Зато он убедился в том, что и один, и второй информатор говорили не о ресторане, а именно о храме Василия Блаженного. Хотя, возможно, информаторы что-то неверно прочитали в Интернете. Еще по дороге генералу Воронцову сообщили, что среди жертв взрыва в ресторане убитых нет, только несколько раненых. Взрывное устройство было самодельным — в пакете из-под апельсинового сока было не только взрывчатое вещество, но и болты с гайками. Следователь, молодой и перспективный лейтенант Лукашик, заметил, что, возможно, пакет должен был взорваться и позже. Просто один из официантов, увидев его возле мусорной корзины, решил выбросить в другую, что стояла не так заметно. При этом метнул пакет. Само собой, произошел взрыв. Когда генерал Воронцов подъехал к ресторану, на элегантную молодую хозяйку было жалко смотреть. Она, похоже, все утро готовилась к празднику — модная прическа, макияж, маникюр, дорогой парфюм. И теперь это все никак не гармонировало с ее абсолютно потерянным видом. Говорить с ней было невозможно. Она то и дело начинала впадать в истерику и рыдала. Поэтому генерал Воронцов попросил ребят привезти ее к нему в Контору, когда придет в себя. Лейтенант Лукашик предупредил, что хозяйка все время повторяет: «Я знаю, кто это сделал! Ну, я покажу тебе, с.!» — а потом опять заливается слезами. — Но кое-что я из нее выжал, — похвалился генералу Воронцову лейтенант Лукашик. — Ну и что же ты из нее, кроме слез, выжал? — проговорил генерал Воронцов, прикидывая, с чего рациональнее начинать расследование. — У нее сегодня похитили подругу, — понизив голос, сообщил лейтенант Лукашик. — Она в салоне красоты марафет наводила, а подругу какие-то незнакомцы увезли. — Какую подругу? — удивился генерал Воронцов. — При чем здесь еще какая-то подруга? — Я сам еще толком не разобрался, — пожал плечами лейтенант Лукашик. — Но она утверждает, что ее муж нанял каких-то людей, чтобы украсть ее подругу. И еще она уверена, что взрыв подстроили те самые люди, как она их называет, «хачики», которых нанял ее бывший муж.