Вокруг нас с Катериной мирно шумел лес. Шум зарождался где-то в верхушках деревьев, а потом плавно спускался вниз. Шум приятно успокаивал. Он навевал удивительный покой и чувство уверенности, что наконец-то мы оказались в полной безопасности. И пока мы тут, все у нас будет просто отлично. На душе от этой мысли становилось очень хорошо, и мы даже не заметили, как поддались гипнозу качающихся деревьев, опустились на мягкий мох, покрывающий кочки, и прикрыли глаза, наслаждаясь тишиной и покоем. Очнулись мы от нашего безмятежного существования, когда внезапно поняли, что уже прошло порядочно времени с тех пор, когда мы последний раз слышали голоса наших парней — Сереги и Прапора. С Катериной мы дружили уже столько времени, что и вспоминать не хочется. Познакомились мы с ней на курсах английского языка, куда отходили целых два года. Так что времени подружиться было предостаточно. Курсы давно закончились, язык из головы за ненадобностью повыветрился, а дружба осталась. Прапор был парнем Катерины уже год, а Серега моим официальным женихом полгода. Да и познакомились мы с ним только благодаря Кате и Прапору. У Прапора и Сереги на двоих свой бизнес. Ангар, в котором ремонтируют машины, моют их и еще много чего с ними делают. Бизнес вполне процветающий благодаря тому, что оба владельца с утра до ночи вкалывают в своей мастерской наравне с другими слесарями. Так вот, Катька познакомилась с Прапором на танцах, потом он познакомил ее с Серегой, а потом уж Серега познакомился со мной благодаря все той же Кате, которая решила, что Серега идеально подойдет мне. Она оказалась права. Во всяком случае, мне жаловаться не на что. Насчет Серегиных чувств я не так уверена. Временами мне кажется, что он жутко расстраивается, что вообще познакомился со мной. Особенно когда отправляюсь куда-нибудь одна. То есть без него. Почему Прапора зовут Прапором, и вовсе просто. Раньше он служил в армии в чине прапорщика. У Прапора в паспорте имелось, конечно, какое-то вполне нормальное имя. И он мне его даже как-то, будучи пьяным, называл. Но так как я и сама к этому времени выпила уже достаточно, то его имя выветрилось у меня из головы, как только я протрезвела. Та же история, очевидно, произошла и с другими друзьями Прапора. И уже давно все прочно забыли, как на самом деле его зовут. Забыли, если когда и знали. Катька, наверное, знает, но молчит. В общем, теперь он для всех просто Прапор. И это была его идея привести нас в лес, собирать грибы на соленье. Его и Сереги. После выпитых вчера двух литров водки парней пробило на воспоминания детства. Оказалось, они в детстве всегда по осени отправлялись в лес, собирать грибы. Скажите на милость, можно подумать, в детстве они одни этим занимались. Но это же еще не повод, чтобы тащиться теперь в конце октября в лес. Но наши возражения никто не слушал. И сегодня прямо с утра парни загрузились в Серегин джип и покатили в лес, прихватив и нас с Катериной для компании. Напрасно мы с ней объясняли парням, что грибы — они тоже живые и на морозе расти не будут. Все оказалось бесполезно. Мы с Катькой были обречены. В лес нас привезли, высадили и велели поискать грибы вон в том соснячке. — Вы идите налево. Там должны быть грузди, — со знанием дела распорядился Серега. — А мы посмотрим справа от дороги. И мы с Катькой как последние дуры поперлись в указанном нам направлении. Конечно, никаких груздей мы в соснячке не нашли. И решили пройти немного дальше. Ну, говорю же, дуры потому что решили, что в лесу и в самом деле могут каким-то чудом оказаться хоть и подмерзшие, но все-таки грибочки. Вначале голоса наших парней слышны были совсем рядом. До джипа тоже было рукой подать. В общем, мы сваляли дурака и расслабились. Отойдя при этом на довольно приличное расстояние. Вот что самое скверное. И теперь голосов наших парней слышно что-то не было. — Ау! — вопила подруга, пока я предавалась ненужным воспоминаниям. Я ее начинание активно поддержала и тоже завопила. Минуту мы вопили, потом замолчали и прислушались. В ответ раздавался все тот же убаюкивающий шум деревьев. Только на этот раз он нас не убаюкал, а наоборот, привел в состояние повышенной возбудимости. И мы заорали снова. Напряженно прислушавшись, мы не услышали ничего. — Даша, а ты помнишь, в какой стороне мы оставили машину? — каким-то странно напряженным голосом спросила у меня Катерина. — Нет, а разве ты этого не помнишь? — удивилась я. — Это же ты у нас все лето в своей Костроме проводишь и из лесу там не вылезаешь. Должна ориентироваться в любом лесу, как у себя дома. Вот напрягись и постарайся вспомнить, где машина. — Я не помню, — ответила Катя. — Я думала, ты запомнишь. Мы с ней огляделись по сторонам, и нам стало страшно. Вокруг стояла сплошная стена из деревьев и кустарника. А машины не было. И куда идти, совершенно не понятно. — Кажется, Серега что-то говорил, будто нужно ориентироваться по солнцу, — неуверенно сказала я. Задрав голову, мы с укором уставились на тучи, основательно закрывшие солнце. — По солнцу не получится, — заключила Катерина. — Давай снова орать. Может, парни нас услышат. Мы орали и орали. И все безрезультатно. Охрипнув, мы присели на корень дерева и начали совещаться. — Как думаешь, они уже заметили, что мы потерялись? — спросила у меня Катька. Я прикинула. Прошло всего часа полтора. Обычно Серега спохватывался, что меня нет рядом, на вторые сутки. Об этом я и сказала Кате. — Значит, они еще нас не ищут, — снова сделала вывод Катька. — Ну что ж, придется спасать себя самим. — А как? — робко поинтересовалась я. — Просто сидеть и ждать, когда они нас найдут? — Просто сидеть и ждать холодно, — сказала Катерина. — Уже не лето в конце концов. Сейчас вот еще ничего, а ночью и вовсе заморозки будут. — Ты думаешь, что мы останемся в лесу до ночи?! — ужаснулась я. — Не знаю, — покачала Катька головой. — Вообще-то тут места не очень дикие. Думаю, если мы пойдем прямо, то через несколько часов выйдем на какую-нибудь дорогу или к поселку. И мы пошли. Так как к этому времени мы обе уже охрипли, то кричать мы не могли. Так и шли, молча продираясь сквозь густой подлесок. На просторном, огороженном глухим деревянным забором участке стоял дом. Даже не дом, а целая усадьба. Тут было практически все, что нужно для комфортной жизни в загородном доме. Да не практически, а просто все. Тут была сауна, и была русская баня. В доме паровое отопление и плюс к нему полы с подогревом. В окнах стояли тройные стеклопакеты, а весь дом был очень нарядно отделан снаружи светлым пластиком. Вдобавок зеленая крыша из финской черепицы и витые чугунные решетки, перила и оградки повсюду, где это было уместно. В саду сделаны дорожки, усыпанные гравием и обрамленные газоном, который даже в осеннюю пору еще сохранял изумрудную зелень. Вдоль дорожек росли декоративные растения. А через маленький ручей, который, протекая по участку, скрывался в лесу, был перекинут изящный деревянный мостик с чугунными витыми перилами. Кроме двух этажей, в доме был еще цокольный, который использовался под гараж сразу на несколько машин. Со всех сторон дом окружал лес. Обычно во дворе было тихо, но сегодня тяжелым воротам с чугунным литьем поверху пришлось изрядно потрудиться. В который уже раз в них въезжали все новые машины. Всего въехало уже пять машин, три из которых удалось разместить в гараже, а вдалеке слышался шум еще одной. Она должна была стать последней. Хозяин дома, высокий мужчина лет сорока, худощавый и смуглый от того южного загара, который возможно приобрести, только регулярно отдыхая не северней Средиземного моря, вышел встречать последнего гостя. — Анатолий! Толя! — воскликнул он, раскрывая объятия маленькому черноволосому мужчине в очках. — Ты ли это? — Я, — смущенно поправляя очки, ответил упитанный Толя. — Позволь познакомить тебя с моей новой подругой. Это Настя. Настя — а это мой старинный друг Валентин. Стоило Насте выйти из машины и встать рядом со своим спутником, как сразу же стало ясно, что Толе она не пара. Девушка была на целую голову выше. Но не это даже главное. На Толю она смотрела сверху вниз не только буквально, но и фигурально выражаясь. Легкое презрение, с каким она смотрела на спутника, сменилось в ее глазах откровенным интересом, когда она увидела встречающего их хозяина дома. — Настя, — слегка зардевшись, представилась девушка, протягивая хозяину руку. — Валентин, — сказал тот и, задержав в своей руку Насти, пригладил свободной рукой свои волнистые каштановые волосы. Этот знак между старыми друзьями означал: «Ну, ты и телку оторвал! Одобряю выбор!» Увидев это, Толя неожиданно нахмурился и поморщился. — Да будет тебе, Валька. Настя — моя невеста, — без дальнейших проволочек заявил он, властно обнимая девушку за талию. — В самом деле? — подняв одну бровь, спросил у девушки Валентин. — Посмотрим, — кокетливо усмехнувшись прямо ему в глаза, ответила Настя. — Я еще ничего не решила. Кажется, такой ответ девушки откровенно не порадовал Толю. Но к ним уже спешили остальные гости, которым не терпелось поздороваться с вновь прибывшей парой. — Толя, дорогой мой! — кинулась обнимать его худая женщина в возрасте Валентина. — Как хорошо, что ты приехал. Когда Валька затеял эту встречу нашей группы, я в первую очередь подумала о тебе. После всего, что тебе пришлось пережить в этом году. Господи! И что это все на тебя валится. Операция, крах фирмы, потом увольнение. Хорошо еще, что тебе удалось быстро найти новую работу. Ну, как ты? — Галка, потом, все потом, — смущенно выпутался из длинных Галкиных рук Толя. — Вот познакомься — Настя. Галина скользнула по девушке мимолетным взглядом, словно говоря, что в той нет ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать ее. Настя ответила ей своим все тем же слегка презрительным взглядом. Галина не была хороша собой, к тому же почти вдвое старше — в соперницы она явно не годилась. — Здравствуйте, Галина, — представилась женщина и снова переключила все свое внимание на Толю. — Петя, — закричала Галина такому же худому, как и сама, мужчине с блестящими глазами, — иди сюда, поздоровайся с Толей! Настя лишь фыркнула. Петя был из племени типичных жениных подкаблучников. И не стоил даже элементарного внимания. В общем, пока все остальные здоровались, Настя принялась с интересом разглядывать дом и его хозяина. И отвлеклась она лишь после того, как к компании подошли еще четверо мужчин. После этого внимание девушки невольно переключилось на эту четверку. И это понятно. Эти четверо, безусловно, произвели бы впечатление в любом обществе. Все одеты очень элегантно и дорого. И от них исходил волнующий аромат больших денег. — Раз все в сборе, прошу в дом, — пригласил гостей Валентин. — Сейчас покажу вам ваши комнаты. Умоетесь с дороги, освежитесь — и за стол. Сенька с утра заперся на кухне. Меня туда не пускает, говорит, что готовит что-то потрясающее. — Кто это Сенька? — спросила у Толи Настя, немного отстав от остальных. — Приятель нашего хозяина? А этот твой Валька, он что, голубой? — Сенька — это повар! — даже не улыбнулся ей в ответ Толя. — И наш общий друг. Мы вместе учились в институте. Я же тебе рассказывал. Сеня всегда готовит для нас праздничные застолья. И еще, прошу тебя, не говори в таком тоне о моих друзьях. — Почему? — Потому что задевает мои чувства, — слегка раздраженно объяснил Толя. — И потом пойми, приличные люди о таких вещах вслух не говорят. Не хочу, чтобы про тебя говорили, что я тебя на помойке подобрал. Настя открыла рот, чтобы достойно ответить, но тут возле них снова оказалась Галина. И принялась засыпать Толю вопросами о его жизни, работе, здоровье и прочем. Так как энергии тощей Галине было не занимать, а вдобавок природа наградила ее пронзительным и громким, как у сойки, голосом, то в ее присутствии думать или говорить о чем-то еще было невозможно. Мы с Катериной начали основательно замерзать. Хотя солнца из-за туч видно не было, но день явно клонился к вечеру. К тому же стал накрапывать дождь. Ко всему прочему, мы ужасно проголодались, потому что с утра выехали из дома, не позавтракав, надеясь перекусить в каком-нибудь придорожном кафе на обратном пути. И бродить по лесу было совсем не то же самое, что идти по ровной дороге. — Мне кажется, что мы кружим на одном месте, — сказала я. — Да, — поддержала меня подруга. — Иначе мы бы уже давно вышли куда-нибудь, где живут люди. Рощино — большой и престижный дачный массив. Тут должно быть полно разных поселков и коттеджей. Стоило ей произнести эту волшебную фразу, как мы и в самом деле увидели впереди просвет, а за ним нечто похожее на дощатый забор. Не веря своему счастью, мы кинулись через кусты, ломая ветки. Мокрые листья хлестали нас по щекам и рукам, но мы не обращали на такие пустяки внимания. Впереди были люди! Люди! Мы выскочили из леса и в самом деле уперлись в сплошной дощатый забор, за которым виднелся большой светлый дом под зеленой крышей. А в доме горел свет, звучала музыка и ходили какие-то люди. Господи, какое счастье! Люди! Мы стояли возле этого дома, и мне казалось, что еще никогда в жизни я так сильно не любила весь род человеческий. — Пойдем к ним, — наконец произнесла Катька. — Холодно зверски. Я чувствую, что простудила себе все, что было можно. Обойдя забор по периметру, мы наконец нашли ворота, а рядом с ними калитку. Толкнув ее, мы оказались во дворе, где нас сразу же облаял огромный лохматый пес, не совсем понятной породы. Отсутствие экстерьера компенсировалось размерами. Голова собаки доставала рослой Катерине до пояса. Но отделались мы легким приступом страха, потому что пес оказался на редкость дружелюбной животиной. Выполнив свой долг и облаяв нас, он ткнулся нам в руки холодным носом, обнюхал и завилял хвостом. Погладив ласковое чудовище, мы с Катькой прошли по усыпанной гравием дорожке к дому. — Звони, — сказала Катька.