— Э-м… Извините, мне на работу надо… как бы сказать… — неуверенно начал я. — Понятно. Первый раз тут. Ближе подходи и клади запястье на считыватель, — велел он, усаживаясь в своё кресло, и теперь мне пришлось так же подтянуться и положить подбородок на стойку. Он протянул мне под стеклом беспроводной считыватель в виде небольшого планшета, куда я положил своё правое запястье со вживлённым паспортом. — Первый день, а тебя уже отдали в другую группу? — удивлённо хмыкнул он, на что я «угукнул» и кивнул. Он покачал головой и, фыркнув, отошёл к каким-то стеллажам, что располагались у противоположной стенки до самого конца контейнера, быстро набрал в руки каких-то вещей и вернулся. — Значит, слушай сюда. Эти упыри тебе вряд ли чего расскажут, — сказал он, кивая вправо от себя, имея в виду моих старших, — Всегда носи на груди этот портативный газоанализатор, — протянул он мне овальный чёрный приборчик с небольшим экранчиком и размером с половину моей ладони. С другой стороны находилась магнитная область, что как раз стыковалась с комбинезоном слева на груди. Я его сразу нацепил и опять подтянулся к стойке. — Если запищит, сразу же надевай систему фильтрации и автономного дыхания! — добавил дядька и протянул мне светящийся по бокам голубым неоном респиратор с двумя фильтрами. — И используй его постоянно, если ты лезешь в расщелины. Концентрация метана может доходить до такой степени, что ты просто не успеешь надеть намордник — потеряешь сознание. Не часто, но такое явление может унести жизнь целой группы. И не вздумай хоть чем-нибудь заискрить в этот момент! Он взрывоопасен! — Понял, спасибо, — кивнул я и застегнул респиратор на шее двумя магнитными застёжками. — Ещё не всё. Каску тоже носи постоянно, — посоветовал он, протягивая мне под стеклом небольшой шлем, похожий на тот, что носят стритскейтеры на улицах города, когда катаются на своих реактивных досках. — Многие, кто не знает или пренебрегает этим, приходят к вечеру с разбитой головой. Если вообще приходят. — Хорошо, спасибо, — опять кивнул я и, нацепив шлем на голову, застегнул на подбородке. — Да что ты постоянно благодаришь⁈ — возмутился добрый дядька, недоумённо вскинув брови, из-за чего я изрядно растерялся. — Э-э… Ну… Мама учила… что нужно благодарить тех, кто делает добро, — пробормотал я, опять подтянувшись к стойке. — Охренеть какой воспитанный, — усмехнулся он. — Держи. Это твоя сумка с водой, энергетическим батончиком, дополнительной кислородной капсулой для намордника, мультитулом, лазами для зацепа в камень и фонариком на каску. Последние три вещи ты обязан сдать по возвращению. Потеряешь — огребёшь личный штраф. Он протянул мне плоский каркасный рюкзачок, который, наверное, был бы впору моей сестрёнке, чем мне. — А что за «лазы»? — удивлённо спросил я, принимая рюкзак. — Они надеваются на ботинки и благодаря вибрационным соленоидам вгрызаются в стену. Это нужно для того, чтобы без проблем пробираться по щелям. Понял? — изогнув бровь, спросил он меня. — Да! Спасибо вам ещё раз, — улыбнулся я, надевая рюкзак. «Добрый дядька, всё рассказал. Этот мир злой не до конца», — подумал я, продолжая улыбаться. — Вали уже работать, — фыркнул он, а я вздохнул и, повернувшись налево, увидел, что у выхода с другой стороны контейнера стоят недовольные старшие. Я быстрым шагом направился к ним. — Задерживаешься, мелкий, — пробасил железный человек с большим прямоугольным рюкзаком за спиной. Такой же был и у большерукого. — Он к Виктору попал, тот не успокоится, пока жёванный раз не проинструктирует новичка, — проворчал Алексей и первый вышел наружу. Старшина имел за спиной матерчатый рюкзак, с виду полупустой. А вот у Альбины был такой же рюкзачок, как и у меня. Видно, поисковикам выдают одинаковый набор. Правда, шлем и респиратор она прищепила на рюкзак. У взрослых вообще респираторов не было. Неужели все владеют достаточным количеством наноботов, чтобы обходиться без него? Выйдя из этого помещения, мы сразу же направились за ворота и продолжили путь с наклоном вниз по широкой каменной пещере, укреплённой бетонными полукольцами через каждые пять метров. Здесь мог бы даже проехать средних размеров погрузчик. Скорее всего, идти нам больше чем полкилометра, но я всё равно не решился открывать документы Захара, чтобы лишний раз не отвлекаться и побольше смотреть себе под ноги. Камней здесь было много. Не хочу привлекать к себе внимание, если вдруг споткнусь. Через двенадцать минут спуск закончился, и мы продолжили путь по высокой пещере… Нет. Скорее, это было прямоугольной формы помещение, высотой, наверное, метров десять. Некоторые стены осыпались, но по периметру так же были установлены балки, только железобетонные. Чуть дальше мы встретили несколько групп, которые стояли у арочных проходов. Всего их было девять штук. Два по бокам и пять с торца впереди. Всё так же молча, мы зашли в третий по счету, если считать слева на право. Коридор был шириной метра четыре и высотой около пяти. Так как у меня нет анализатора, то нейроинтерфейс определял размеры по примерным, субъективным меркам. Вокруг была разруха, осыпавшиеся камни и местами покосившиеся стены. Встречались балки, подпёртые прямо в середине коридора. Но через десять минут нам попалась трещина, которая тянулась через всю левую стену прямо к потолку. Вокруг трещины балки располагались домиком и качественно подпирали проход со всех сторон. Мельком заглянув туда, я посветил своим предварительно надетым на каску фонариком. Эта щель тянулась с изгибом в глубь стены, где заворачивала направо. А вниз трещина кончалась где-то на трёхметровой глубине, постепенно сужаясь. — Это один из проходов, которые вы будете разведывать, — усмехаясь, прокомментировал мою заминку большерукий дядька. И спасибо ему, так как мне жуть как хотелось задать вопрос: «Это та самая щель?» Мы продолжали шагать по этому коридору, встречая перекрёстки, ответвления, какие-то узкие проходы и кучу трещин. Я уже даже заскучал, так как однотонные серые помещения, без единой инопланетной штуки, мне просто наскучили. «Неужели здесь всё до нитки ободрали на таком расстоянии? Так мы так кредитов точно не заработаем!» — с досадой подумал я. — Тебя… Чернышом зовут? Я… слышала от других… — полушёпотом сказала Альбина, когда мы метров на пять отстали от взрослых. — Нет. Я Илья, — ответил я ей и улыбнулся. Было приятно, что она первая решила со мной заговорить. — Спасибо, Илья… Что спас вчера… — сказала она и натянула посильнее капюшон. Она первая, кто со вчера меня за что-то поблагодарил. Так что я прямо сейчас решил и впредь ей помогать. — Дядя Миша говорил, что за девочек всегда надо заступаться. Не волнуйся, я рыжему не дам тебя обидеть, — доброжелательно пообещал я. — Ты очень добрый, Илья… — робко произнесла она, и в этот же момент мы свернули в первый коридор, такой тёмный, что глаз выколи. Я и старшина сразу включили фонарики. Остальные совершенно проигнорировали темноту, но глянув на Альбину, я изрядно удивился. Её зрачки по-кошачьи слегка блестели слабым красным светом, а когда я случайно направил на неё свет, она сильно укуталась в капюшон. Внутренние импланты в таком возрасте устанавливать противопоказано из-за осложнений и отторжения самого организма. Мне жуть как хотелось её расспросить, но было не место и не время. За следующим поворотом мы наткнулись на группу из трёх человек, что что-то ковыряли в стене. — Здарова кротам! — крикнул один из них, подняв руку. — Здаров-здаров! — ответил Алексей, вместе с нами подходя ближе. Двое из незнакомцев были помощниками, и на них были надеты строительные экзоскелеты — механический каркас вдоль тела и конечностей на сервоприводах и пневматике. Руки оборудованы небольшими отбойниками. — Смотрите, не завалите проход ради такой мелочи радоида, — хмыкнул Алексей, проходя мимо них. — Мы уже вызвали строителей сюда. Не волнуйся, дед, — ухмыльнулся один из них. Они и правда вытаскивали какую-то спиральную металлическую штуку из стены. Это явно была не мелочь, торчащий кусок уже с виду был килограмм двадцать. По темноте мы прошли ещё метров сто, когда коридор полностью преобразился. На полу, стенах и потолке, сплошным полотном шли металлические полосы метровой ширины и отдающие синеватым оттенком — чистый радоид. Но мы продолжили идти, совершенно не обращая на него внимания. Почему прямо сейчас не начать его срезать? Непонятно. Но с другой стороны, тут не было групп, которые делали бы то же самое. Не всё так просто, что ли? За очередным поворотом, метров через десять, нам попалась щель, которая даже порвала это полотно из радоида. Алексей, заглянув туда, посветил фонариком и сказал: — Ну вот. Эта вроде глубокая. Готовьтесь, мелкие. Альбина сразу же молча скинула рюкзак, расстегнула его и достала что-то похожее на серые подошвы с тремя металлическими шипами в носке и одним на пятке. Я сразу же поступил по примеру девушки. А когда вытащил свои «лазы», увидел, как она их активировала. Она просто встала на них сверху, и её ступни обхватили три металлизированных ремня. Когда я их надел и вернул рюкзак за спину, Альбина уже залезала в трещину. — Давай, пошевеливайся, — прозвучал голос железного. — Держись от неё на расстоянии пяти-семи метров, — добавил Алексей обращаясь ко мне, а я кивнул и заглянул в проём. Альбина просто прикасалась носком к стене, и шипы, словно отбойником, дырявили скалу, вгрызаясь в неё. И постепенно она так и переставляла ноги. Я натянул на себя респиратор — удивляясь тому, что Альбина не поступила точно так же — и выставил ногу, упираясь шипом в стену. В ступне произошла глухая вибрация, и вот, я уже спокойно переношу вес на эту ногу. Таким образом мы и продолжили путь правым боком. Расстояние в «щели» было достаточное, чтобы и взрослые прошли. Почему же так необходимо, чтобы лезли именно мы? Ответ на этот вопрос возник сам собой — Альбина упёрлась в сужение, в которое не смогла протиснуться даже она. Но на этом девочка не остановилась, а достала из рюкзака какую-то штуку в виде квадратного металлического бруска длинной сантиметров тридцать, провела по нему пальцем, и на нём засветилась сенсорная кнопка включения в середине. Альбина упёрла брусок в стену с наибольшей выпуклостью и нажала на кнопку. Произошёл гулкий хлопок, и часть породы в сужении просто осыпалась. Я же наблюдал за девушкой четырнадцати лет и про себя удивлялся, как она так ловко справляется с оборудованием для геологов. Да. Мультитул оказался геологический. Для сбивания, разрезания и измельчения горных пород. Работал он на ядерной капсуле. Я такие уже видел на нашей базе, у Альберта, нашего специалиста по самому нижнему уровню бункера, где происходило частое затопление грунтовыми водами. Спустя десять минут Альбина была вся в пыли, но пробила проход в сужении, где началось такое сильное расширение, что мы с трудом хватались за противоположную стенку. Всё это происходило в кромешной тьме, так как мы давно уже завернули направо по проходу и свет от старшины виден не был. Лишь мой фонарик иногда освещал девушке путь. — Альбин! Давай я тебя подменю? — громко предложил я, когда мы наткнулись на следующее сужение. Мой респиратор через свой динамик у носа дублировал мой голос, поэтому никакой преграды для разговора не было. Альбина остановилась и, не оборачиваясь, негромко ответила: — Не стоит… Просто смотри и запоминай… — Мне же не только смотреть надо, но ещё и самому попробовать! — возразил я. — Не надо… — всё так же не поворачиваясь, произнесла девушка. — Почему ты стесняешься своих глаз? — спросил я, понимая, почему она не смотрит в мою сторону. — Я… не… потому что… они от мутанта… — сбивчиво пробормотала она. А ведь точно! У неё не было явного свечения. Это было что-то биологическое! Но генетические эксперименты официально запрещены. Только благодаря Зодаку или специальным медицинским программам в медкапсулах можно корректировать гены. Это значит… Блин! Не представляю, какое у неё было детство, если над ней экспериментировали в теневых лабораториях… — Ну и что? У тебя прекрасные глаза. Нашла чего стесняться, — подбодрил я девушку, и она, робко повернувшись, взглянула на меня. После темноты из-за фонарика её зрачки стали ужасно узкими. Прямо-таки животными! — Ну вот. Красивые глаза. Как у моей кошки Люськи, — улыбнулся я схожести её зеленоватых глаз. — Скажи, а почему ты респиратором не пользуешься? Мне дядька, что выдавал снаряжение, сказал… — У меня седьмой Зодак… Во мне военная станция по производству наноботов. Моя кровь на двадцать процентов металлическая. Поэтому мне не страшен метан, — призналась Альбина, опустив взгляд.