Аббат пришел обиженный на весь мир. Открывая собрание, Эдмунд благоразумно признал, что мост находится в ведении аббата и окончательный выбор за ним, но все знали, что на самом деле олдермен, устроив собрание, вырвал решение из рук Годвина. Если собравшиеся придут сегодня к единому мнению, аббату будет очень сложно отмахнуться от их точки зрения в этом не религиозном, а скорее денежном вопросе. Эдмунд предложил перед началом собрания помолиться, и Годвин, конечно, не мог отказать, но, понимая, что его обошли, держался так, как будто в зале чем-то воняет. Потом Суконщик встал: — Мы имеем два чертежа — Элфрика и Мерфина. При подсчете расходов оба использовали один метод. — Еще бы. Он всему научился у меня, — вставил Элфрик. Старики рассмеялись. Это была правда. Существовали формулы для подсчета расхода материалов на квадратный фут стены, на кубический ярд фундамента, на фут потолочных перекрытий, а также для более сложных арок и сводов, и ими пользовались все строители, хотя и с индивидуальными отличиями. Расчеты для моста были сложными, хотя не сложнее, чем для здания церкви. Олдермен продолжил: — Они взаимно перепроверили расчеты друг друга, так что тут все ясно. — Конечно, ясно! Все строители приплюсовывают потом одну и туже сумму! — крикнул Эдвард Мясник. Раздался громкий смех. Мужчины любили Эдварда за остроумие, а женщины — за красоту и томные карие глаза. За это же его не всегда любила жена, прекрасно знавшая о похождениях мужа и недавно приласкавшая сластолюбца его же собственным огромным ножом — левая рука мясника еще была на перевязи. — Мост Элфрика обойдется в двести восемьдесят пять фунтов, — зачитал Эдмунд, когда смех затих. — Мерфин вышел на триста семь. Разница, как большинство из вас подсчитали куда быстрее меня, составляет двадцать два фунта. Снова послышались смешки: Суконщика часто поддразнивали, что за него все считает Керис. Он пользовался римскими цифрами и никак не мог привыкнуть к новым арабским, при помощи которых считать было намного проще. — Двадцать два фунта — большие деньги, — покачал головой Билл Уоткин, лысина которого напоминала монашескую тонзуру. — Да, но мост Мерфина вдвое шире, — возразил Дик Пивовар. — А дороже не вдвое, а всего на чуть-чуть, потому что Фитцджеральд подошел с умом. Дик был очень предан делу своей жизни — элю, и живот его выпирал, как будто он собрался рожать. — А сколько дней в году нам нужен мост для разъезда двух телег? — спросил Билл. — Все рыночные дни и целую неделю шерстяной ярмарки. — Вовсе нет. Час утром и час вечером. — Я недавно с телегой ячменя простоял два часа. — Мог бы пошевелить мозгами и привезти свой ячмень в спокойный день. — Я его вожу каждый день. Дик был самым крупным пивоваром графства. Его огромный медный котел вмещал пятьсот галлонов, почему таверну Пивовара и прозвали «Медной». Эдмунд прекратил перебранку: — Заторы плохи не только потому, что люди теряют время. Например, некоторые торговцы перебираются в Ширинг, где нет моста и очередей. Другие торгуют прямо в очереди и уезжают, так и не въехав в город и не уплатив, следовательно, ни мостовщину, ни рыночный налог. Что, конечно, является нарушением закона о скупке товаров с целью повышения их цены, но мы не в силах этому помешать. Важно также, что люди думают о Кингсбридже. Сегодня мы живем в городе, где только что рухнул мост. Если мы хотим вернуть торговцев, которых сейчас теряем, так продолжаться не может. Я бы хотел жить в городе, известном самым лучшим в Англии мостом. Олдермен говорил очень убедительно, и молодой строитель уже чувствовал вкус победы. Встала Бетти Бакстер, очень полная женщина сорока с лишним лет. Она ткнула пальцем в чертеж Мерфина и спросила: — А что это там в середине моста, над быками? Какая-то площадка, как на сторожевой башне. Это что, для рыбалки? Все засмеялись. — Для пешеходов, — ответил архитектор. — Если вы идете по мосту и вдруг по нему верхом едет граф Ширинг с двадцатью рыцарями, то имеете возможность уступить им дорогу. — Надеюсь, Бетти там поместится, — не удержался Эдвард Мясник. Все опять рассмеялись, но Бакстер не унималась: — А почему бык под ней сужается к основанию? У Элфрика быки круглые. — Чтобы уменьшить силу ударов разного хлама, который плавает в воде. Посмотрите на любой речной мост — везде быки потрескались. Как вы думаете, почему? От столкновения с древесными стволами, бревнами. — А может и Ян Лодочник звездануть, когда поддаст, — крикнул Эдвард. — Моим быкам и лодки, и бревна нанесут меньший ущерб. А у Элфрика они примут всю силу удара. Мастер надулся: — Мои опоры слишком мощные — что им какие-то щепки. — Не скажи, — возразил Мерфин. — У тебя узкие пролеты, уже, чем у меня, вода будет протекать через них быстрее, и бревна будут бить по опорам с большей силой. Они потрескаются намного скорее. По лицу Элфрика Фитцджеральд понял, что тот даже не подумал об этом. А члены гильдии и вовсе не строители. Где же им судить, что правильно? У основания каждого быка зодчий нарисовал кучу камней, которую строители называли каменной наброской. Она препятствовала вымыванию грунта из-под опоры, как это случилось со старым деревянным мостом. Но поскольку про эту наброску никто не спрашивал, он и не стал объяснять. У Бетти возник другой вопрос. — А почему у тебя мост такой длинный? У Элфрика начинается над водой. А твой на несколько ярдов заходит на сушу. Это ведь лишние расходы. — По этим спускам вы сойдете на сухую землю, а не в болото. И телеги больше не будут увязать, часами задерживая движение. — Дешевле вымостить дорогу, — буркнул Элфрик, но в его голосе уже слышалось отчаяние. Однако тут встал Билл Уоткин: — Мне сложно решить, кто прав, а кто нет. Когда спорят эти двое, разобраться непросто. А ведь я строитель, каково же остальным. — По залу прошел ропот одобрения. — Поэтому я думаю, что смотреть нужно не на чертежи, а на человека. Этого Мерфин и боялся. Он слушал, все больше погружаясь в уныние. — Кого вы знаете лучше? — продолжал Билл. — На кого можете положиться? Элфрик уже двадцать лет строителем в этом городе. Мы знаем, что дома, которые он построил, стоят до сих пор. Мы видим, как он восстановил собор. Мерфин, конечно, толковый, это мы тоже знаем, но какой-то шалопай — парень ведь так и не закончил ученичество. Есть у вас уверенность, что он поднимет самую важную постройку Кингсбриджа после собора? Лично я знаю, кому довериться. — Билл сел. Зал одобрительно загудел. Решение будет принято не на основании чертежей, а на основании отношения к людям. Какая чудовищная несправедливость. Взял слово брат Томас: — Кто-нибудь в Кингсбридже строил что-нибудь под водой? Разумеется, нет. У Мерфина появилась надежда. Это может стать его спасением. Монах продолжал: — Мне бы хотелось знать, как мастера намерены решить эту задачу. Ответ у Фитцджеральда был, но он боялся, что, если выскажется первым, Элфрик просто повторит его мысль. Юноша сжал губы, надеясь, что Томас, который обычно помогал ему, поймет. Лэнгли посмотрел на молодого архитектора и спросил: — Элфрик, что ты собираешься делать? — Ответ проще, чем кажется, — ответил тот. — Набросать булыжники в реку, где будут стоять быки. Булыжники опустятся на дно. И бросать до нужной высоты, пока быки не покажутся над водой. А потом просто закрепить их на этом основании. Мастер предложил самое грубое решение, как и предполагал Мерфин. Молодой человек встал: — В методе Элфрика два дефекта. Один состоит в том, что куча булыжников в воде так же нестабильна, как и на земле. Со временем она рассыплется, и мост опустится. Если вы хотите поставить его на пару лет, то годится. Но мне кажется, лучше строить надолго. — В зале послышался гул. — Вторая проблема заключается в том, что булыжники будут мешать лодкам и плотам, особенно при понижении уровня воды, а у Элфрика и без того узкие пролеты. Бывший наставник разозлился: — И что ты предлагаешь? Мерфин подавил улыбку. Именно это он и хотел услышать. Тем самым Элфрик признал, что лучшего решения у него нет. — Я тебе покажу. И всем покажу, что разбираюсь лучше, чем этот недоучка, который разрубил мою дверь. — Юноша осмотрелся. Все напряженно слушали. Решение гильдии зависит от того, что он сейчас скажет. Фитцджеральд глубоко вздохнул. — Во-первых, я взял бы заостренное бревно и воткнул в дно. Затем воткнул бы впритык другое, потом третье. Таким образом огородил бы участок реки, куда придется ставить опоры. — Кольцо из бревен? — рассмеялся Элфрик. — Оно не удержит воду. Брат Томас, который хотел получить ответ на свой вопрос, одернул его: — Пожалуйста, дослушай до конца. Он тебя слушал. Молодой архитектор продолжил: — Затем поставил бы в это кольцо из шестов второе, меньшего диаметра, с зазором между ними в полфута. Все напряглись. — И даже это не остановит воду, — фыркнул мастер. Эдмунд отмахнулся: — Помолчи, Элфрик, интересно. Мерфин помогал себе руками: — Затем я залил бы в зазор между кольцами строительный раствор. Раствор вытолкнет воду, потому что он тяжелее, забьется во все щели между бревнами, и ничего уже просачиваться не будет. Это называется «коффердам». — В зале стало тихо. — И наконец, вычерпал бы ведрами воду из коффердама, обнажил дно и положил туда обычный каменный фундамент с использованием строительного раствора. Элфрик онемел. Эдмунд и Годвин с удивлением смотрели на Мерфина. Томас кивнул: — Благодарю вас обоих. Лично мне решение представляется очевидным. — Да, действительно, — отозвался олдермен, — вполне очевидным.