– Я могу использовать ваши слова в моем романе, если вы не против? – Конечно. Через двадцать минут и после множества вопросов и ответов они вошли в ресторан, итальянское бистро с приятной атмосферой, винной картой с превосходными винами и официантами в черных галстуках и накрахмаленных рубашках. Их усадили за столик у окна. – На всякий случай, чтобы вы знали, мои финансовые возможности не позволяют мне посещать подобные места, – сказала Пайн, взглянув на цены. – За все плачу я. Сожалею, что не сказала раньше. – Вам совсем не обязательно это делать. Закажу воду и закуску. – Нет, пожалуйста, вы дали мне очень интересный материал. Я это очень ценю. Они сделали заказ и сидели, наслаждаясь красным вином из Долины Сонома, когда услышали знакомый голос: – Леди, если бы я знал, что вы здесь, я пригласил бы вас за свой столик. Они повернулись и увидели Джека Лайнберри, смотревшего на них сверху вниз. Он был одет в безупречные жемчужно-серые брюки, полосатую рубашку, темно-синий блейзер и легкие кожаные мокасины с кисточками. Взгляд притягивал нагрудный платок. Идеально подстриженные волосы, легкий загар. Пожалуй, Пайн впервые поняла, какой он привлекательный мужчина. Увидев его, Грэм просияла. – Джек, не знала, что вы посещаете это заведение, – сказала она. – Мне пришлось в последний момент изменить планы. Я только что закончил ужинать. И мне бы не хотелось вам мешать. – Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Выпейте бокал вина. Когда Лайнберри повернулся к Пайн, его взгляд застыл, а лицо окаменело. – С вами все в порядке? – спросила она, заметив, как он побледнел. – Я… прошу меня извинить, – сказал он, вымученно улыбнувшись. – На минуту мне показалось… – …вы подумали, что это Джулия, – закончила за него Грэм, и ее возбуждение моментально исчезло. Лайнберри медленно опустился на стул рядом с Пайн и, отвернувшись от нее, кивнул. – Да, – тихо сказал он. Он побледнел еще сильнее, голос стал хриплым. – Сожалею, если я вызвала у вас неприятные мысли, – извинилась Пайн. Он посмотрел на нее. – Нет, наоборот, мысли были позитивными. – Он заметно смутился после своего признания и перевел взгляд на Грэм. – Кажется, вы упоминали о бокале вина, Лорен? Должно быть, официант его услышал, потому что поспешно подошел и налил Лайнберри вина. – Благодарю, Уильям, – сказал Лайнберри официанту. – Насколько я поняла, вы регулярно здесь бываете? – спросила Пайн, как только официант отошел от их столика. Лайнберри кивнул. – Джек субсидировал это заведение, – добавила Грэм. – В противном случае, оно бы никогда не появилось. – Хорошие еда и вино не должны быть эксклюзивной собственностью больших городов, – заметил Лайнберри и посмотрел на Пайн. – Вы чудесно выглядите, Ли. Я… – он отвернулся. – Вы не думали, что я способна носить не только брюки и пистолет? – Пайн улыбнулась, когда произносила эти слова, чтобы смягчить их прямоту. Лайнберри тепло улыбнулся в ответ. – Ну, что-то вроде того, – не стал отрицать он. – Ли поделилась со мной профессиональной информацией о работе агента ФБР для романа, который я пишу, – пояснила Грэм. – Замечательно, – сказал Лайнберри. – Вы очень внимательны к людям. – Только вам не следует забывать, что, если вы пишите исторический детектив, ДНК, люминол и все остальное едва ли вам пригодятся. – Я знаю, – сказала Грэм. – Но я планирую написать еще один роман, действие которого будет проходить в наше время. Так что ваш рассказ будет мне очень полезен. – Грэм встала. – А теперь мне нужно посетить комнату для девочек. Пайн подумала, что Грэм хочет подновить макияж и поправить волосы после появления Лайнберри. Но у нее появилась возможность поговорить без склонной к сплетням Грэм. – Ну раз уж вы здесь, Джек, я бы хотела задать несколько уточняющих вопросов, если не возражаете, – сказала Пайн. Он выглядел удивленным. – Уточняющих вопросов? – О моих родителях. Лайнберри задумчиво кивнул. – Ладно, я расскажу все, что смогу. Пайн внутренне нахмурилась, услышав его ответ, не совсем понимая, как его интерпретировать. – Майрон Прингл дал мне журнал с фотографией, на которой моя мать идет по подиуму в Лондоне. Судя по всему, в те времена ее звали Аманда, фамилия мне неизвестна. Лайнберри в недоумении на нее посмотрел. – Вы не знаете девичью фамилию матери? – Удивительно, но это так. Я знаю, звучит безумно, но она никогда не говорила о своей семье. Ни разу. Как и мой отец. Я думала, что у них не было живых родных. – Хорошо. – А вы знали? Ну что она была моделью? Он сделал несколько глотков вина и осторожно поставил бокал на стол. – Я помню, что ваша мать однажды упоминала об этом. – И вы тогда не удивились? – Что ваша мать работала моделью? Нет, конечно, нет. Она была самой красивой женщиной из всех, что я видел… – Он закашлялся, смутился и опустил взгляд на свой бокал. – Но бросить все ради Андерсонвилля? – Если честно, я не стану утверждать, что меня не удивило ее решение. На самом деле оно показалось мне очень странным. Но ваши родители не посчитали нужным объяснить, почему они перебрались в Андерсонвилль, а я не собирался совать нос в чужие дела. Понимаете, у каждого из нас в жизни есть вещи, о которых мы не хотим говорить. – Но вы совершенно определенно волновались из-за моей матери. Лайнберри снова потянулся к бокалу, но в последний момент убрал руку. – Я беспокоился из-за обоих ваших родителей, – начал он, откашлявшись и не глядя на Пайн. – С ними не должно было случиться то, что случилось. Это взволновало меня тогда и волнует по сей день. – Вы пытались найти мою мать? – Я хотел убедиться, что у нее все хорошо, да. – Он посмотрел на Пайн. – И я надеюсь, что вызовы, поставленные перед ней жизнью, не оказались непреодолимыми. На лице Лайнберри появилось напряжение – вопросы дались ему нелегко. – Если честно, не имею ни малейшего представления. Он кивнул. – Жизнь странная штука, вы же знаете. – В каком смысле? – У вас появляется предчувствие, представление о том, как сложится ваша жизнь, а потом ничего этого не происходит. – Я думаю, большинство посчитает, что в вашем случае жизнь сложилась на все сто процентов. Он посмотрел на нее с такой грустью, что Пайн испытала полнейшее недоумение.