— Василиса, ты сейчас куда? — На работу, — покосившись на позеленевшего по непонятной причине Лешку, ответила я. — Тогда я тебя провожу. — Предпочитаю передвигаться в одиночестве и без присмотра, но если ты настаиваешь… — Настаиваю. Он подхватил меня под руку и буквально выдернул из-за стола, на Лешку и вовсе вроде как не обращая внимания. Мы покинули кафе, руку я разумеется выдернула. — Что за цирк? — Забавно, не правда ли? — Наверное, только тебе, — буркнула я. — Не одному мне, просто ты не признаешь этого. — Думай как хочешь, — совсем как Лешка недавно, ответила я. — Ну да ладно, будем считать, я прав. Что там сказал наш герой-любовник? — Он мне… — Это я просто так выразился, конечно нет, ты что, — в его голосе слышалась плохо скрываемая издевка, но я решила пропустить ее мимо ушей. — Все отрицает. — Само собой. — Может, я дура доверчивая, но выглядит он вполне искренним. — Дура – это наверняка, но раз выглядит, значит ошибочка вышла. — Что ты имеешь ввиду? — То и имею: значит не он. Просто у меня было два кандидата, и я прекрасно знал, что одного ты совершенно точно сможешь разговорить. — То есть ты это все нарочно… — я едва не задохнулась от возмущения. — Не злись, вон как покраснела, сейчас физиономия лопнет от напряжения. Считай, ты внесла неоценимый вклад в общее дело: теперь мы точно знаем, кто тот самый таинственный любовник, а от него рукой подать до заветных миллионов. — Миллионы все равно не твои. — Не мои, но процент мой там содержится, так что… — Евген пожал плечами, мол, сама понимаешь. — А мой? — Что твой? — Мой процент за неоценимый вклад в расследование? — А твой процент – это моральное удовлетворение от того, что преступник наказан по заслугам и благодарность сотрудников правоохранительных органов. Ну и конечно слава и почет. Боливар не вынесет двоих, знаешь ли. — Все понятно, жмот. — Да хоть горшок. — Почему горшок? — насторожилась я. — Я к тому, что обзывай меня как хочешь, на меня это не действует. — Хорошо, жмот. Мы как раз прошли пост охраны, то есть проходила его я, Евгена, разумеется, пустили безо всяких проверок и записок. Сегодня была смена Алексеича (интересно, у охранников вообще имена есть, или им при рождении только отчество присваивают?), а Алексеич у нас славился своим дурных характером, въедливостью и вредностью, напакостить ближнему он любил, так что записка моя подверглась тщательному изучению и даже попытке сверить подпись. — Если это не Лешка, тогда…? — спросила я, когда мы наконец-то удалились на приличное расстояние. — Не буду тебя утомлять подробностями своего расследования, но круг подозреваемых я сузил до двоих человек, подходивших под описание и имеющих высокий статус. Не отрицаю, что это мог быть некто посторонний, но постороннему довольно муторно проворачивать делишки здесь, не так ли? — я согласно кивнула, и Евген продолжил, — Так что Малевин был кандидатом под номером один, вторым же был некто Тарасов Эдуард Геннадиевич. — Что за тип? — нахмурилась я, потому что за все время работы данное имя слышала впервые, хотя фамилия и была очень знакомой. — Сдаешь позиции, Вася, напрягись же! — Если ты намекаешь на небезызвестную фамилию и подходящее отчество, то надо быть полным идиотом, чтобы такого не заметить, но, насколько я знаю, Руслан Геннадиевич трудится у нас один и ни про какого брата я не слышала, — разозлилась я. — Если не слышала, это не значит, что его нет, — констатировал Евген, — Просто братец предпочитает не показываться на работе слишком часто. — И под какое такое описание он подходит? — Ну я тоже без дела не сидел, поспрашивал у народа, не здесь, разумеется, и в результате получил примерное описание Дашиного любовника. Здесь они слишком шифровались, чтобы установить его личность, пришлось бы потрудиться, а вот соседей они уже так не боялись. — И потом ты изучил каждого сотрудника? — изумилась я. — Ну рабочих и мелких служащих отмел сразу, время на них тратить – себя не любить, думаю, наша девушка считала так же. — Но раз Эдуард брат нашего генерального, разве не должны они быть похожи? — Я понял, к чему ты, но нет. Эдик его сводный брат, отличия у них разительные, ты бы удивилась. Так что подходящих кандидата только два, — заявил Евген таким тоном, будто открыл прописную истину, о которой я понятия не имела в силу своей беспросветной дремучести. — Если учесть, что брат должен быть похожим на Лешку, то вряд ли очень сильно бы удивилась, — не преминула не заметить я, — Но как то все слишком запуталось, не находишь? — Все смешалось в доме Облонских, — поддакнул Евген в своей обычной манере. — Что, теперь надо поговорить с Эдиком? — Думаю, с ним мне лучше поговорить одному. — И не мечтай, — рассвирепела я, вспомнив свою обиду, — Мы идем вместе! — А ты азартен, Парамоша! — заметил он, но в конце концов легко согласился, на мой взгляд, даже как то уж слишком легко. «Подозрительно легко» — подумала я про себя, косясь на Евгена. Он меня в конец запутал: подозревает меня или нет? — Тогда поехали? — Прямо сейчас? — Конечно, — кивнул Евген, — Что тянуть? — А раньше ты не мог об этом сказать? — рявкнула я, привлекая к себе внимание немногочисленных работников, находившихся в данный момент на первом этаже. — Да зачем? — Например за тем, что меня сейчас не выпустят с работы. — Выпустят, ты же со мной, — самодовольно изрек он. — Что такого наврали охране, что они тебя практически бояться? — Понятия не имею, — пожал плечами Евген, но как-то чувствовалось: врет, все он прекрасно знает. Пропустили меня без лишних вопросов, стоило только Евгену поговорить с охранником. Не знаю, что он ему там сказал, но Алексеич мне даже улыбнулся, жаль только, что не отсалютовал. Евген догнал меня у входа, притянул к себе и приобнял за талию. Разумеется, Алексеич все прекрасно видел, и улыбнулся еще шире. — Что ты творишь, — прошипела я, оттолкнув от себя Евгена. — А что такое? — Тебе то конечно ничего, а мне еще здесь работать, между прочим. — Ты слишком много думаешь о том, что скажут другие. — И тебе бы не мешало задуматься. Переговариваясь таким образом, мы достигли его машины, выехали с парковки, а потом и вовсе успели подъехать к дому в центре города. Домик был неплохим, сама всегда мечтала жить в подобном, с подземной парковкой и даже консьержем. Наличие второго сейчас было совсем некстати, еще вопрос, как мы проникнем внутрь. Проблема решилась сама собой и даже без нашего участия, оказалось, что бравый дедулька спит на рабочем месте и даже похрапывает, так что мы беспрепятственно попали в подъезд и поднялись на десятый этаж. Надо полагать, так высоко забрался Эдик.