Чита вытер рот тыльной стороной ладони. Больше не мутило, но он так и продолжал стоять, не в силах встретиться взглядом с Кристиной, которая, вылезая из ниши коллектора, создавала столько шума, что игнорировать ее было трудно. – Да помоги же! Леонид протянул руку, помог вылезти. – Дойдем до Невского. – Тон девушки не подразумевал возражений. – Вместе. Найдем генерала Мемова. После этого нас ничего не связывает. Кристина надела рюкзак, зажгла фонарик и зашагала по туннелю. – Леонид, это правда? – Кольцов тоже зажег фонарик, направив луч света в пол. В полумраке Чита никак не мог понять выражение его лица. Что-то среднее между интересом и недоверием. – У меня не было выбора. – Вы могли дать Власову забрать Олега. – Не мог. – Вы сделали то, что должны. То, что умеете делать. – Иван, что вы несете? – Парень направил фонарик прямо в лицо ученому. Настроение было хуже некуда. – Вы умеете принимать жесткие решения. – Кольцов даже не поморщился от яркого луча. – Не придумывайте себе лишнего. Будет обидно, если вы похороните в себе этот талант. Он может нам пригодиться. Иван похлопал его по плечу и пошел вперед. Чита поплелся следом. * * * Копать было трудно. Рыхлая земля все еще не просохла. Липкие черные комья приставали к лопате, и, чтобы стряхнуть землю, приходилось стучать ею по дереву. Штык стоял на коленях. Копать стоя он не мог – не хватало длины лопаты. Хорошо хоть, что эту-то удалось отыскать в заначке Шаха. И зачем диггеру могла понадобиться старенькая малая пехотная лопата с коротким, толстым древком? Наверное, затем же, зачем она пригодилась и сейчас. Закапывать боевых товарищей, потому что диггеры… Правильно – своих не бросают! А что делают диггеры, когда своих уже не осталось? Есть на этот случай какое-нибудь руководство к действию? Желательно, такое же простое и понятное. Своих не бросать – это мы могем. Что делать, когда ты один, а идти тебе некуда? Да не очень-то и хочется, если честно, куда-либо идти. Николай бросил очередную горсть земли. На газоне, в самом центре двора, уже возвышался небольшой, но заметный холмик. Штык поднялся с колен, покрутил в руке лопату, рассмотрел острые края в мелких зазубринках. С рубкой, за неимением топора, лопата обещала справиться столь же быстро. У дерева, о которое он сбивал землю, Николай быстро срубил две нижних ветки. Лопата не подвела. Из веток с помощью обрывка веревки Штык смастерил крест. Воткнул его в холмик, прочно укрепил. Сверху повесил ошейник и поводок Прометея. – Покойся с миром, брат. Некоторое время он стоял и смотрел на крест. Повинуясь внезапному порыву, полез в рюкзак, отыскал цепочку с крестиком – подарок Кристине, который уже не суждено было отдать. Повесил маленький золотой крестик на большой деревянный. Что еще? «Лось» Деда с разбитой оптикой. Прицел не пережил вчерашней беготни. Николай мог только гадать, когда тот разбился. Скорее всего, при падении на спину около парадной, ставшей логовом проклятой твари, убившей Прометея. Карабин лег поперек холмика. Прометей, Кристина, Дед. Кого он еще забыл похоронить в этой братской могиле? Шах. Штык напоследок покрутил лопату в руках и бросил ее поверх карабина. Лопата звякнула и отскочила. Чита. Проститься с другом было сложнее всего. Книг под рукой не было. Были учебники, найденные в школе, но учебники Чита не любил. Художественной литературы не имелось. Впрочем, как посмотреть. – Без обид, Коля Зайцев. – Диггер достал записку, найденную в школьном классе, замялся, стал читать. Дочитав до конца, разжал пальцы. Погода была безветренная, и все же листок падал медленно, кружась и танцуя. Николай не выдержал, наклонился, подхватил лист до того, как тот оказался на земле. Перечитал последние строчки. Интересно, пережил ли маленький Коля Зайцев катастрофу? Нашел ли родных в метро? Стал ли диггером, как мечтал? Если стал, наверняка держит свое обещание и всегда возвращается домой из залаза. Выходит, он, Штык, не настоящий диггер, если даже из первого залаза не вернулся? Кажется, вот то самое руководство к действию, которого ему не хватало. Своих не бросать. Возвращаться домой всем назло. Вот, пожалуй, и все. Много или мало? В самый раз. На все случаи жизни. Николай сложил и убрал записку. Чита бы не оценил, что друг разбрасывается таким чтивом. Это, считай, устав диггера. Вслед за листом в рюкзаке исчезла цепочка с подвеской. Тоже не дело бросать ее здесь. Как Шах говорил? Какой-то диггер ног лишился, чтобы подвеску из залаза принести? Может, и не врал. Карабин Штык разобрал и упаковал в рюкзак. Даже разбитый прицел прихватил – Дед бы не порадовался разбазариванию имущества. «В хозяйстве и кривой гвоздь пригодится, были бы руки прямые», – любил говаривать Якорь. Совковую лопату диггер пристроил в рюкзак черенком книзу. Так, чтобы можно было дотянуться, не снимая рюкзак со спины, и выхватить. Тоже вещь. Не все ей своим могилы рыть. Можно, к примеру, и горло супостату перебить. Мысленно представляя недавно изученную карту, Николай зашагал в сторону вестибюля Выборгской. Шел он легко и быстро, посматривая по сторонам и держа наготове винтовку с тепловизором, добытую у веганского снайпера. Миновав Выборгскую, Штык устремился дальше, в направлении Невского проспекта. * * * – Брешешь. Есть Изначальный Монтер. Верить надо. Я его всегда чувствовал. Еще до Катастрофы. – Это как так-то? – Расскажу, ты только не перебивай. А то всегда перебиваешь. Подкури. – А ты правду говори. Я вранья не терплю, ты знаешь. Молодой, курить будешь? Леонид хотел было отказаться, но, помешкав, кивнул. На душе скребли кошки. Кристина до самой Петроградки не сказала ему ни слова. Парня мутило. Пытки и удары головой не прошли даром. Ввиду его плохого самочувствия Кристина предложила ему по прибытии остаться на платформе – приглядывать за туннелем на тот случай, если Власов все еще преследует их. Сама же она вместе с Иваном отправилась к переходу на Горьковскую, чтобы узнать, не возьмется ли кто провести их. Чита остался и от нечего делать подсел к костру, у которого грелись два косматых мужика неопределенного возраста. Дурь Леонид недолюбливал. Пробовал пару раз, но от нее путались мысли и обострялась тревожность. Зато утихала боль. Это он знал точно. А боли хватало. На сердце скребли кошки, в голове грохотали артиллерийские пушки. Еще и в пустом желудке гулко ухало тревожным набатом. Чита затянулся. Самокрутка принялась медленно тлеть. Огонек на мгновение вспыхнул ярко-ярко. С непривычки захотелось кашлять, но это было как-то неприлично – выдыхать драгоценный дым дармового угощения. Парень задержал дыхание, потихоньку втягивая дым в себя, не сдержался, закашлялся. Космачи засмеялись. – Я же на Ветерках жил, а работал здесь, на Петроградке. Домой после смены на метро ездил. Быстро и удобно, главное – пересадку не проспать. Леонид заслушался. Попробовал представить, как это – добираться до дома на поезде. Стоишь на платформе, и вот поезд подъезжает – с гулом, со свистом, гоня впереди себя теплый, сплющенный воздух, выжимая его из туннеля. Проносится мимо тебя – длинный-предлинный, такой, что все население Выборгской можно погрузить в один поезд и увезти. Вот промелькнул мимо головной вагон, унося за собой остальные, и думаешь – не остановится, умчится прочь, нырнет в туннель – и все. Кто ты такой, чтобы целый поезд ради тебя остановился? Но нет, ход замедляется, скрипят тормоза и распахиваются двери, приглашая тебя войти, подтверждая, что ты достоин. Как там, внутри, Чита вообразить не мог. Фантазии не хватало. Наверное, все блестит и светится. Висят какие-нибудь цветные картинки. И пассажиры – добрые-предобрые. А чего им злиться? Поезд за считаные минуты отвезет их на такое расстояние, на какое и диггеры не ходят. Домой, на работу, в гости. Благодать. На этой станции сел в поезд, а на той – вышел. Ни тебе гнильщиков в туннелях, ни пошлин между станциями. – Вот… – Косматый затянулся, выдыхая сладковатый дым. – Только поезда не всегда до Ветерков ходили. Пересядешь, бывало, на Техноложке, проедешь остановку, а там и объявят – поезд идет до станции Автово. – Почему так? – перебил Леонид. Рассказчик недовольно покосился на него, пожевал губами, затянулся самокруткой и ничего не ответил. Парень не расстроился. Огонек сигареты зарделся, Чита глупо захихикал. – Сидишь и думаешь – сейчас выйти и другого дождаться, чтобы сразу до Ветерков доехать, или в Автово выйти и там подождать? С одной стороны, сейчас выходить лень, только сел, да и Автово – станция красивая, можно там переждать. С другой – знаешь, что все в Автово выползут, а новый поезд и так полнехонький приедет, такая давка будет! Пока до Ветерков доедешь, ребер не досчитаешься. Сидишь и думаешь – а вдруг все же доедешь до Ветерков? – Ни хрена! – обрадовался второй космач. – Кому говорят – поезд следует до станции Автово! – В том-то и дело, – пояснил рассказчик. – Выходить не хочешь, в давку тоже не хочешь. Сидишь и надеешься. Я сейчас понимаю, что это не мои мысли были, это мне Изначальный Монтер нашептывал: «Верь!» – А ты чего? – А я на Кировском выходил. В Автово все вылезали, а на Кировском посвободнее было. А если бы верил, может, и до Ветерков бы доехал по милости Изначального. Представь только – все вышли, пустой поезд, и я один до Ветерков еду. Кайф. Мужики замолчали. Леониду тоже не хотелось говорить. Легкие были полны сладкого дыма. Казалось, желудок тоже насытился. Боль утихла. Очень хотелось, чтобы Кольцов с Кристиной не возвращались. Может, они так и сделают? Может, поэтому и оставили его здесь? Плевать. На все милость Изначального. – Все под Изначальным ходим, – подытожил Леонид. Рассказчик вздрогнул, внимательно посмотрел на Читу, будто вспоминая, кто он такой, и расплылся в дружелюбной улыбке. – Сечешь, парень. На все его воля. Кому монтировкой по голове, а кому – до Ветерков. Леонид задумался – обо всем и сразу. Об Изначальном Монтере. О его всемогущей монтировке. О том, что можно ничего не предпринимать, не бороться с обстоятельствами, а верить. Впрочем, это не так-то легко – верить. Попробуй, усиди в поезде, когда все выходят. Так можно вместо Ветерков и в депо уехать. Там-то от Изначального по голове монтировкой и получишь со словами: «Я для кого объявлял – до станции Автово!» Вера – штука сложная. Лучше уж, как Дед учил – на Изначального надейся, а сам не плошай. Знай себе на Кировском выходи, и будет тебе счастье. И ребра целые, и место удачное займешь. Казалось, что прошла вечность с момента прихода на Петроградку. Космачи докурили и ушли по своим делам. Леонид в благодарность за угощение сунул им патрон и остался дремать у тлеющего костра. Было понятно, что Кристина и Кольцов не вернутся. – Ты что, дурь курил? – Нет, конечно! Чита взглянул на самокрутку в руке, не спеша затянулся, ловя на себе негодующий взгляд Кристины, хихикнул. – Леонид, зачем вы так? – Иван заботливо обнял его, помог подняться. – Нам надо уходить. На станции Власов, и, кажется, он нас тоже видел. На Горьковскую нам не пройти. – Пойдем через Спортивную, выйдем на Адмиралтейской. Мы нашли проводника, но придется раздобыть патронов. Чита попробовал утвердиться на ногах. Слегка покачивало. Расслабленные наркотиком мышцы требовали отдыха. Очень не хотелось снова бежать.