Пулеметчик был еще жив. С переломанными ногами он пытался ползти, но его мигом нагнали и успокоили ударом пудовой дубины. Затем орда дикарей бросилась к другой вышке. – Сейчас и второго снимут, – шепнул Эстет. – Чем это они? – Порохом, похоже, – бросил Вячеслав. – Хитры, черти. – Вот тебе и дикари, – покачал головой Леха. – Волосатые, да с мозгами. И тут они снова услышали радостный рев. Михей поднял голову над краем ямы, осматривая поле боя. Метрах в ста от них полыхала вышка, охваченная языками пламени. А из темноты дикари выволокли на свет группу оборванных зэков-беглецов. Парень видел, как толпа сомкнула кольцо вокруг несчастных. Над площадью пронесся тоскливый вой, перерастающий в истошный визг. Михей отвернулся, чтобы не смотреть на сцену расправы. – Из огня да в полымя, – покачал головой Эстет. – Драпать нужно. А то и нас сейчас уделают. Мишка глянул в ту сторону, где дикари прорвались через ограждение. Вот он, выход. Можно вырваться из треклятой зоны, а там уж они сумеют убежать, скрыться в ночи – поди их потом разыщи. Темный провал манил, притягивал. – Уходим! – бросил Батя. Под ногами противно хлюпало, разило гниющими очистками и еще какой-то дрянью. Выбравшись из ямы, беглецы метнулись подальше от барака, в котором вовсю шуровали дикари. Вдруг Михей запнулся и упал, ссадив колено. Парень почувствовал, как что-то теплое потекло по ноге. Пока он валялся на земле, из густого сумрака вынырнула тень с автоматом наперевес. Секунда – и калаш взметнулся в боевую позицию. «Вот и все», – мелькнула мысль, и Михей вцепился в мерзлую траву, пытаясь в последний миг перекатиться. Бригадир опередил стрелка на долю секунды. Короткий размах – и кулак влепился точно в нос караульному. Раздался хруст, и обмякшее тело рухнуло на землю. Батя вмиг завладел трофейным автоматом и заметно приободрился. Запасной рожок сунул за пояс. Следующий «ночной гость» – косматый дикарь – словил пулю в живот и повалился рядом с первым телом. Кто-то неподалеку огрызнулся очередью, и Михей услышал крик Портного. – Как ты? – окликнул он. – Цепануло слегка, – поморщился Ванька. – Переживу, не смертельно. – Ничего, выберемся – потом себя подштопаешь, – ухмыльнулся Михей, поспевая за Вячеславом. Под покровом сумерек беглецам снова удалось улизнуть прямо из-под носа у смерти. Тут и там рыскали зверолюди, и регулярно приходилось падать на землю или пережидать. Неподалеку грохнуло, и парня обдало теплым воздухом. Где-то рядом просвистел пущенный из пращи камень, в толстенное бревно барака неожиданно впилась стрела. Батя, заметив шевеление справа, тут же развернулся и послал в темноту короткую очередь. Михей понял, что в этой катавасии уже не поймешь, кто друг, а кто враг. Хочешь спастись – убивай, а смерть потом сама рассортирует. На крайней вышке без устали строчил пулемет. И вдруг неожиданная мысль, точно обухом топора, оглушила Михея. Он замер как вкопанный. – СТОЙ! – гаркнул парень бригадиру. Тот тоже остановился. – Чего тормоза врубил? Жить надоело? – Где карцер? – задыхаясь, выпалил Михей. Батя глянул на него как на полоумного. Потом, видимо, понял. – Ты его не вытащишь! – нахмурился он. – ГДЕ КАРЦЕР? – гаркнул Михей прямо в лицо Вячеславу. Тот дернул головой и толкнул упрямца, указывая в темноту. – Там! – в голосе мужчины парень различил недовольство. И Михей рванул вперед, куда указал бригадир. Сейчас ему было все равно – пойдет ли кто за ним или нет. Там остался Ромка, и парень не мог бросить друга. Где-то шарил луч прожектора, периодически выхватывая из темноты мельтешащие тени. Садил с вышки пулемет, то и дело раздавались предсмертные крики подстреленных беглецов. – Положат нас всех сейчас, – посетовал запыхавшийся Эстет. Будто подтверждая его слова, взыкнула над ухом у Михея пуля, звякнуло пробитое кровельное железо. Парень запнулся о чье-то бездыханное тело и рухнул в лужу, оцарапав ладони о ледышки. Его рывком подняли на ноги. Батя махнул рукой в сторону приземистого строения возле ограды. – Карцер. Гляди в оба, там охрана может быть. Давай вместе. Впечатались в холодную землю, поползли друг за другом. Караульных не оказалось. Михей ужом, по-пластунски подполз к ржавой решетке, вцепился в ледяные прутья. Из глубины черного карцера в лицо парню дохнуло затхлостью и холодом. – Ромка! Темнота в сырой яме шевельнулась. Михей увидел, как еле различимая тень приникла к решетке. – Мишка! Ты откуда здесь? – парень услышал радость в голосе друга. – Сбежали, Ромыч, – торопливо бросил Михей. – Сейчас тебя отсюда вытащим. Как ты? – Хреново, – пожаловался товарищ. – Холодища, аж зубы сводит. Чего там случилось? – Дикари напали. Тут такой хаос, вот мы и драпанули. Погодь, сейчас я тебя вытащу. Михей вцепился в ржавые прутья, дернул изо всех сил. Решетка устояла. С таким же успехом он мог попытаться выдернуть камень из стены карцера. Парень зарычал и принялся остервенело раскачивать прутья, силясь их расшатать. Тщетно. – Ромыч, потерпи, – буркнул Михей. – Сейчас чего-нибудь придумаем. Подползли остальные. Вячеслав глянул на безуспешные попытки Михея, покачал головой. – Без толку. Давай попробуем с дверью похимичить. – Братишка, мы скоро, – обнадежил друга парень и, оставив Портного и Леху возле зарешеченного окошка, бросился за угол. Батя рванул следом. Подождали немного, пока глаза привыкнут к темноте. Вроде бы никого. Через несколько секунд они стояли возле массивной двери. На мощных петлях висел тяжелый кубик замка. – Вот зараза, – рассерженно бросил Вячеслав. – К такому и не подлезешь. Фомку бы. Михей с досады пнул замок. Бригадир отодвинул парня, примерился прикладом. Тяжелый удар обрушился на петли, за ним – другой. После нескольких попыток Батя сдался и опустил автомат. – Не, – покачал он головой. – Бесполезно. Михей от злости ударил кулаком в дверь так, что хрустнул хрящ. В суставе заныло, но парень даже не почувствовал боли. – Все равно я его отсюда вытащу! – прошипел он, взглядом выискивая хоть что-нибудь, чем можно было попытаться взломать замок. – Айда к окну, – рыкнул бригадир. – Там еще попробуем. Тут без вариантов. У окошка Эстет с Портным по очереди пытались раскачать толстенные прутья решетки. Леха аж взмок от натуги и отчаянно пыхтел. – Никак, – пожаловался он. – Чего там с дверью? Не получилось? Михей только нервно качнул головой и снова упал на холодную землю возле окошка. – Ромыч, потерпи, – выдохнул парень. – Сейчас-сейчас. Обязательно вытащим. Где-то рядом снова застучал автомат, и в небо взмыл ор десятка глоток. Краем глаза Михей заметил, как шарахнулась неясная тень, и по стене чиркнула стрела. Вторая впилась в насыпь рядом с карцером. Батя уцепил Эстета и Портного за шкирки, рывком бросил наземь. Сам рухнул следом. – Лежите и не рыпайтесь! Снова забубнил пулемет. Смерть бродила где-то рядом, подбираясь все ближе. Мозг Михея отчаянно работал. – Мишаня, уходи! – сдавленно проговорил Ромка. В его голосе парень услышал обреченность. – Ты чего? – раздраженно бросил парень. – Подожди, братишка, сейчас. Он приник к самой решетке, пытаясь разглядеть лицо товарища. Но густая темнота карцера словно пожрала его друга, стерла очертания. И Миша вдруг отчетливо понял, что она не отпустит Ромку. – Уходите, – настойчиво повторил тот. – Мне отсюда не вылезти. И меня не спасете, и сами поляжете. – Хорош фигню нести! – разозлился парень. – Я тебя тут не брошу. Крики приближались. Кажется, в их сторону валила толпа дикарей. Чья-то тяжелая ладонь легла на плечо Михея – бригадир пристально глядел на него. Парень почувствовал, как от злости и отчаяния на глаза наворачиваются слезы. Пришло время принять решение – уходить или остаться здесь и погибнуть вместе с товарищем. Честно и бессмысленно умереть или бросить друга, но самим спастись. Жестокий выбор. Батя вцепился в плечо Михея. – Уходим! – выдавил бригадир. – Иначе все тут останемся. Миша привалился к решетке, просунул руку сквозь прутья. Пальцы нащупали холодную ладонь. – Ромыч… – Мишань, уходи. Пожалуйста, – тихо попросил друг. – Прости, братишка, – парню хотелось плакать и грызть стену зубами. Он в последний раз стиснул ладонь товарища. – Иди! – повелительно сказал Ромка и отпустил его руку. Короткое слово ударило, точно обухом топора, подтолкнуло. И Михей послушался. Дикари крутились неподалеку. Беглецы рванули за угол карцера, а оттуда – вперед, к ограде, в спасительную темноту. Вскоре уперлись в бетонные плиты забора и побежали вдоль него в надежде отыскать хоть какую-нибудь брешь. Звуки боя остались позади. Наконец, метров через двести, Батя притормозил, указывая наверх. Здесь «колючка» над забором провисала, и был шанс перебраться на ту сторону. Похоже было, что Вячеслав намеренно шел к этому месту. – Подсади, – рыкнул Батя. Парни приподняли тяжеленного бригадира. Михей успел заметить странное приспособление, которое тот выудил из потайного кармана на груди. – Лешка, на шухере стой, – бросил Батя Эстету и принялся за «колючку». Через минуту перекушенные хвосты проволоки обвисли. За это время с Михея сошло сто потов – бригадир оказался невероятно тяжелым. Наконец Вячеслава опустили на землю. – Первый, пошел! – скомандовал он, подсаживая Портного. Ванька подтянулся и через несколько секунд спрыгнул за ограду. – Теперь я, – сказал Батя. – Один ты меня не поднимешь. Кряхтя подсадили бригадира. Когда его туша исчезла за оградой, Мишка помог взобраться Лехе. – Руку давай! – сказал Эстет, балансируя наверху. В этот момент в бетонные плиты ударил луч прожектора, осветив раскоряченного Леху. Нельзя было терять ни секунды. – Миха, быстрее! – закричал Эстет. Парень вцепился в протянутую руку товарища и, упираясь ногами в выщерблины стены, вскарабкался на ограду.