– Я тебе помогу, – пообещал он. – Ты вылечишься. – Нет, – покачала она головой. – Ты не поможешь. Я сама не знаю, что с этим делать. И прошу тебя – не говори Лешке про это… про болезнь, – тяжело задышала девушка. – Не надо ему знать. – Хорошо, – твердо сказал Михей. – Но я сделаю все, чтобы помочь тебе. – Ты уже помог мне, – казалось, голос ее смягчился. – Большего ты не сделаешь. А теперь уходи, Мишка, прошу. – Я хочу остаться… – начал было парень, но она оборвала его. – Уходи, – сказала Таська. – Это стало проявляться так часто, что я даже не могу контролировать себя. Я боюсь за тебя. Я не хочу сделать тебе… Не слушая ее, Михей притянул девушку к себе, но Таська оттолкнула его. Он вдруг почувствовал, что ее руки стали холоднее и жестче. – Иди! – ее трясло. – Прошу тебя! Пожалуйста! Михей встал и принялся одеваться. Она отвернулась и не смотрела на него. Парень вдруг почувствовал, как по телу пробежал озноб, а в уши ввинтился протяжный звон. Неожиданно заболела голова, а очертания комнаты дернулись и поплыли перед глазами. «Черт, кажется, она не врала про свои способности», – подумал Мишка и схватился за дверной косяк. Сердце застучало чаще, по спине побежали холодные капли пота. – Оставьте меня тут! – вскрикнула Тайка. – Летите без меня! Слышишь! Без меня! Дайте мне спокойно умереть! Я тебе все рассказала, все объяснила. Я хотела… Уходи. Пожалуйста! Она вдруг схватила стакан со свечкой, швырнула его в Михея. Парня обожгло горячим воском, и комната погрузилась в темноту. Наваждение спало, и Мишка слышал только тяжелое дыхание девушки. Вот она сидит рядом – такая близкая и такая далекая. И – опасная. – Уходи! – ее дыхание было сбивчивым, нервным. – Скорее. Михей хлопнул дверью. Через секунду лязгнул замок – Таська отгораживала себя от него и от друзей. До тех пор, пока Нечто не отпустит ее и она снова не станет человеком. Вот только отпустит ли? Сон не шел. В голове все перемешалось – и рассказ Таськи, и эта внезапная близость, и то, как она выгнала его. Парень вдруг вспомнил все те странности, которые не раз спасали им жизнь. Неужели это правда была она? Он не мог поверить, что обычный человек может так делать. Но в новом мире возможно было все – и они в этом не раз убеждались. В их комнате все было спокойно. Все так же беззаботно сопел во сне Эстет. «Этого вообще хрен разбудишь, – подумал Михей. – Бомбы ядерные будут падать, а ему хоть бы хны». Завтра они полетят в неведомое. Доберутся ли до дома или нет? Да мало ли, что их может ждать в пути. Парень никак не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Тревожные сны подстегивали его, ему казалось, что он продирается через один кошмар в другой. Выплыли лица тех, кто поехал в тот злополучный день к «железке» на торги. А потом все перемешалось – не разобрать. И тюряга, и Ромка с Батей, и много чего еще. Он опять вспомнил Таську, эти несколько минут дикой страсти. Михей не мог понять, что творится в его душе. Где-то глубоко внутри глодала его невнятная тоска. Можно ли еще спасти девушку? Быть может, рассказать все Эстету, спросить у него совета? А если тогда она сбежит к чертям из бункера, чтобы не подвергать их опасности? Ведь Михей почувствовал то непонятное, что жило внутри нее. Долго ли она сможет сопротивляться этому? Что-то толкнуло парня наружу, захотелось вдохнуть ночной воздух. Он неторопливо оделся и пробрался к двери, щелкнул замком. Прохладный ветер овеял лицо, и словно все дурные мысли ушли прочь. Над миром висела ночь – тяжелая, спокойная. Там, в вышине – небо в крупных звездах, тощий месяц над деревьями, Млечный Путь – сияющей дорогой через черный простор. Впереди – темная гряда гор, а за ними – долгий путь к дому. – Завтра, – тихо прошептал Михей, позабыв про все. – Уже завтра. Парень запрокинул голову и закрыл глаза, подставляя лицо ночному ветру, этому небу и миру. Он улыбался. Глава 6 Каждый сам за себя Наконец этот день настал. Мороз стоял на взлетной полосе и смотрел вдаль – туда, где вершины хребтов врезались в утреннее небо. Глаза его сияли радостью. Михей вдруг представил Женьку вольным летчиком-испытателем, про которых ему рассказывал батя в детстве – с развевающимися волосами, героическим и стойким. Не хватало разве что костюма. Да и сам Мишка чувствовал, как у него трясутся руки. Нет, он не боялся – то была волнительная и радостная дрожь перед чем-то важным в его жизни. Ведь сегодня они летят домой. Хотели вылететь с самого утра, но Мороз решил перестраховаться и еще раз проверить свою «ласточку». И пока длился полтора часа завершающий осмотр, Мишка чуть не извелся. Он-то был готов бросить всю снарягу и оружие тут и скорее махнуть домой – и зачем им в пути все это добро? Но Евгений с ним категорически не согласился еще вчера вечером. – Мало ли, куда нас занесет, – серьезно говорил он. – Ничего, не велик груз, прихватим. Лучше перестраховаться. И Михей сердито вздыхал и соглашался. В душе он понимал, что Мороз прав. Таська даже не глядела на него. Словно не было ничего между ними минувшей ночью. Девушка снова ушла в себя, и казалось, даже предстоящее путешествие ее не радует. Мишка теперь знал ее тайну, но стоило ли раскрывать ее другим? Чем меньше парни знают – тем меньше будут спрашивать. А та, которая вчера стала ему ближе, словно не хотела ничего. Вела себя тихо, как и все последние дни. На вопросы отвечала, но сама говорила мало и общий разговор почти не поддерживала. – Ну все, мальчики и девочки, – торжественно провозгласил Евгений, постукав гаечным ключом по корпусу самолета. – Карета подана. Прошу! – Ну, наконец-то, – выдохнул Михей. – Я уж думал, ты нас до вечера промурыжишь. Мороз и Мишка устроились спереди, Леха с Таськой втиснулись на задние сиденья. Все облачились в химзу, только респираторы пока не надевали. Женька обернулся, с важным видом оценил обстановку. – Ну, балласт, сидим спокойно и не рыпаемся. Довезу в лучшем виде. – Женек, ради бога – только не угробь, – попросил летчика Эстет. – Не спеши, ладно? Потихонечку, полегонечку. Высоко не поднимайся. – Ну что ты, как мама моя в детстве, – подтрунивал над ним пилот. – Ты даже не летал, а уже ссышь. Смотри – понравится, еще раз попросишь: Женечка, покатай, пожалуйста. – Нет уж, – отмахнулся Леха. – Долетим – и точка. Хватит с меня. И вообще – может, на машине все же? – Да что ж ты ссыкло-то такое? – казалось, Мороз даже рассердился. – Ну, давай, кати на своем «Тигре». Косточки там положишь, как и наши. – Ладно, ладно, не ворчи уже, – сказал Эстет. – Уговорил. Над головой зависло полуденное солнце. Тучи разошлись еще с утра, небесная бирюза манила. Женька завел мотор, и тот загудел размеренно и ровно. Все пристегнулись и устроились поудобнее. Мишка шумно выдохнул – несмотря ни на что, волнение давало себя знать. – Ну, в добрый путь, – сказал Мороз и перекрестился. «Цикада» побежала по бетонным плитам, разгоняясь. А потом – резкое ощущение невесомости. Самолет быстро набирал скорость и высоту, устремляясь к горным вершинам. Михей повернул голову и глянул вниз. Остались под ними солнечный телескоп и войсковая часть, скрытая деревьями. Женька взял курс на горный хребет. Каменные великаны надвигались, словно хотели остановить путников. А самолет забирался все выше и выше, в самую синь. Поближе к солнцу. Михей знал – этот день он запомнит на всю жизнь. Судьба уготовила ему и друзьям много испытаний, но сейчас он был твердо уверен – это последнее. Парень смотрел с высоты птичьего полета на проплывающую внизу землю. «Цикада» скользила низко над горами, и Мишкиному взору открывались раззявившие пасть ущелья и тупоносые вершины. Все на этой земле стремилось к солнцу, и Михей вдруг представил, как миллионы лет назад горы тоже мечтали быть ближе к светилу и тянулись к нему изо всей силы. И ему, несмотря на страх высоты, захотелось взлететь еще выше. «Надо же, домой лечу, – думал парень. – Сколько раз помереть мог – а живой остался». И воспоминания накладывались слоями, лезли одно вперед другого. Мама у него говорила, что за минуту до смерти вся жизнь перед глазами проходит, как кино. Вот и у Мишки сейчас так же было. И детство вспоминалось, и юношеские годы, и последние месяцы их путешествия. Помнилось только хорошее, светлое. Да и не могло быть иначе в такой день. Мороз сказал, что до Мишкиной деревни лететь часов шесть-семь. «К вечеру будем», – уверял пилот. «К вечеру», – тихо шептал Михей, будто перекатывая на языке эти два волшебных слова. Он не мог поверить в такое везение. Парень подумал о той, что сидела сзади него. Вчерашняя близость с Таськой перепутала все мысли и чувства. Михей осознал, что его неодолимо тянет к этой девчонке. Неожиданно он понял, что нашел в ней то, чего искал и не находил в других девушках. Парень не знал, как выразить это словами, – Тайка просто была другой, не такой, как все. И вчера вечером смогла дать ему нечто большее, чем просто близость между мужчиной и женщиной. Мишка вдруг задумался – а что они будут делать, когда прилетят в деревню? Сможет ли девушка вообще излечиться или доживает свои последние дни? Почему-то все мысли о Тайке заводили его в тупик и только плодили вопросы, на которые он не мог найти ответов. Под крылом самолета менялись картины, и Михей в очередной раз осознал, насколько красива и необъятна родная земля. Темно-зеленые пятна тайги сменялись светлыми массивами полей, изрезанных тонкой сетью дорог. А потом снова стелились леса, пролежнями среди которых серели болота, и на самом горизонте вдалеке маячили зазубрины гор. – А как ты курс держишь? – спросил он Мороза. Летчик, не поворачивая головы, ответил: – Доверься отцу. У меня врожденное чутье. Вот увидишь. Да и компас не врет, сам посмотри. * * * Близился вечер, и чем ниже валилось к земле солнце, тем тревожнее колотилось Мишкино сердце. Еще немного – и они будут дома. Но парень вдруг ощутил, что непонятная тревога лезет в душу. С чего-то неожиданно начала болеть голова, появилась слабость во всем теле. «От волнения», – уговаривал себя Михей. Но ему казалось, что и Женька чувствует то же самое. Летчик все чаще смотрел на стрелку компаса на приборной панели и наконец напряженно выдал: – Компас чудит что-то. Аномалия, что ли, черт его знает? – Не было у нас в округе никаких аномалий, – напрягся Мишка. – Точно говорю. И давно он у тебя чудить стал? – Да я только заметил, – ответил пилот. – Вроде не должны были с курса уйти. Башка чего-то болит. – Вот и у меня тоже, – встрепенулся парень. – Тайке плохо, – подал сзади голос Леха. Мишка с трудом повернулся и глянул на девушку. Та сидела бледная, на лбу выступила испарина, глаза закатились. – Чего делать-то? – Сейчас пройдет, – еле слышно выдавила Тайка. «Приступ», – подумал Михей. Опять ее болезнь дала о себе знать не вовремя. А может, это ее странности так действуют на них? – Вот дрянь, – выругался Мороз и глянул на компас. Стрелка крутилась как сумасшедшая. – Чего делать будем? – спросил Михей, голос его дрогнул. Вот тебе и легкое путешествие. Он теперь сомневался, правильно ли они летели. Огромное солнце уже коснулось края горизонта и медленно принялось прятаться за него. – Садимся, – сказал Евгений, когда они пролетели над темной лентой реки. – Смеркается, ночью я летать не умею. Мишань, вон река внизу – твоя Бирюса, что ли? – Да вряд ли, – неуверенно сказал тот. Петляло под ними русло неизвестной речки, сжатое с обеих сторон темнеющими рощами. Парень все пытался разглядеть дома или признаки человеческого жилья – тщетно. Нет, не туда привез их Мороз. Тоска заскреблась на душе. Самолет медленно снижался. Над головами путников ползли тучи, небо на горизонте темнело. У Михея вдруг нестерпимо заболела голова, и кровь неожиданно сильно принялась пульсировать в висках. Он смотрел вниз и не узнавал местность. Неужели они могли так ошибиться? Женька посадил «Цикаду» на зарастающую грунтовку у края леса. Михей первым выбрался из кабины, втянул прохладный воздух. Непонятное чувство тревоги не давало ему покоя. – Тась, ты как? – тревожно спросил Эстет. Парень обернулся и увидел, что девушка еле выбралась из кабины и с трудом опустилась на землю. – Что с тобой? – сел рядом с ней Мишка.