– Знаю, – хмуро отозвался парень. – А за то, что везешь, – спасибо. Дорога стелилась равниной в окружении гор, и, глядя на монотонные пейзажи, Михей незаметно задремал, – сказалась усталость вчерашней ночи. Он несколько раз просыпался и снова проваливался в сон, а они все ехали и ехали… После полудня парень выспался и снова любовался проплывавшими мимо картинами. Сопки прижались ближе к дороге, стали выше. Местность постепенно забирала в гору, но все равно пустынными были придорожные деревеньки и поселки. Сталкер разрешил снять противогазы, и друзья вдохнули полной грудью чужой воздух. После обеда погода совсем разгулялась. Дорога то скатывалась в долину, то опять взбиралась в гору, и тогда друзья поражались красоте местных пейзажей. Изумрудные зарастающие равнины и рощи, сочно-голубой океан неба и горы, одетые лесами. В озерах и реках – упавшее с высоты и разбитое вдребезги солнце. Сделали всего две коротких остановки. Ротор велел не выходить из машины – так спокойнее. Немного отдохнув, катили дальше. – А чего они в Улан-Удэ воюют? – спросил Михей сталкера, устав от долгого молчания. – Дебилы потому что, – честно признался Ротор. – А чего еще люди собачиться могут? Баб не поделили, деньги, территорию. Как обычно, короче. Ничего не меняется. Чем ближе подъезжали к конечному пункту маршрута, тем изменчивее становилась местность и тем выше лезли в небо горы. Таська с Лехой больше молчали и пялились в окна, покоренные красотой окрестностей. Клонилось к закату солнце, а конца пути все не было видно. Но Ротор предупредил, что осталось немного. Росла в душах радость и одновременно – тревога. На закате выехали на берег большой реки, которую сталкер назвал Селенгой. Над миром повис ясный и теплый вечер, и гора, коронованная уходящим на покой солнцем, лучилась всеми цветами радуги. Вода Селенги казалась настолько голубой, будто небо было и наверху, и на земле одновременно. Эстет завороженно смотрел и восхищался: – И как только рука поднялась такую красоту губить. – Да почему губить? – возразил Ротор. – Вот она, смотри, любуйся. Земля просто от людей-паразитов почистилась, а красота никуда и не делась. – Верно, – согласился Леха, глядя за окно. – Какая же она красивая, наша земля. – Тут не поспоришь, – отозвался сталкер. – В общем так, молодежь. Минут через пятьдесят будем на месте. У Вознесеновки выйдете – и дальше, через мост. Там вам потом на Кяхтинский тракт выйти надо. На развилке, где ветряки валяются у дороги, возьмите налево. И шуруйте по трассе до самого Байкала. Там, может, еще кого встретите, спросите. Я дальше Вознесеновки не поеду – слишком опасно. – Может, докинешь до этих ветряков? – попросил Михей. – Чтоб не заблудиться нам. – Нет! – отрезал водитель. – Перед поселком вас высажу – дальше сами. Неохота на отморозков нарваться, бывало уже. Еле свалил. Больше не хочу. Последние полчаса пути прошли в напряжении. Ротор высадил их на окраине поселка со странным названием Саянтуй, на прощание поднял руку. – Бывайте. А ты зла не держи. Ничего личного. Последнее сталкер адресовал Михею. «Буханка» выдохнула клубы дыма и, развернувшись, помчалась в обратный путь. А они остались стоять у края железнодорожной дамбы. Дорога бежала параллельно насыпи, и где-то впереди лежал город. Но друзья хорошо помнили наставления Ротора и потому решили до сумерек выйти на трассу, идущую на Байкал, и там поискать убежища. Соваться к местным после рассказов сталкера не хотелось. И не мешкая, они поспешили вперед. До темноты нужно было успеть миновать реку и найти место для ночлега. Поворот на мост через Селенгу они не пропустили – помог старый дорожный указатель. Но далеко уйти не успели – услышали позади окрик, и, обернувшись, Мишка увидал четверых людей с оружием. – Бежим! – крикнул парень, и они сорвались с места. Сталкер достаточно напугал их, чтобы опасаться в районах города любого встречного. Но парень увидел, что наперерез им кинулись еще люди с автоматами. Сзади грохнул выстрел, и Эстет пригнулся, словно пуля прошла у него над головой. Их окружили. – Ста-а-ять! – громко приказали сзади. Втроем против семерых, да еще и с одним ружьем, особо не повоюешь. На всякий случай Мишка положил оружие на землю и поднял руки. – Из огня да в полымя, – раздосадованно буркнул Эстет. – Вот и нашли ночлег. – А ну, не рыпайся, – ствол автомата уткнулся Михею в грудь. – Кто такие? Откуда здесь? Тем временем незнакомцы окружили друзей. Все как на подбор – рослые, крепкие. Химзащита и противогазы не в пример тем, что у путников. Мишка сразу понял – то не просто ходоки, а боевой отряд. Да, угораздило же. – Из Читы идем, – сказал парень. – Домой возвращаемся. – Прям-таки пешком из Читы? – спросили его. – Нет, тамошние ходоки подбросили, – честно ответил Мишка. – Авиаторы, черти, уже не знают, как измудриться, – засмеялся кто-то из сталкеров. – Агентура у них нынче не ахти. То старики, то желторотики. – Мы не шпионы, – покачал головой парень. – Я же сказал – из Читы идем. Нам дальше надо, отпустите нас. Мы даже не знаем, кто такие авиаторы. – Ну, это уже не важно, – глухо сказал тот, что тыкал в Мишку автоматом. – Командир, куда их? – Давай с собой, дома разберемся, – довольно потер ладони высокий незнакомец. – Завтра в строй кинем, сгодятся. Их не били. Просто приказали следовать за сталкерами, отобрав ножи и рюкзаки. Вскоре Михей увидел за виадуком на обочине массивную бронированную машину. Друзьям связали руки и закрыли глаза повязками. Автомобиль сорвался с места и покатил неведомо куда. После короткого путешествия на машине был пеший поход под прицелом автоматов. Потом – долгий спуск под землю, запахи и звуки чужого убежища. Повязки им сняли только в камере, куда посадили троицу. Никто не спешил ничего им объяснять. Уже оставшись наедине с друзьями в каморке, отгороженной решеткой от узкого коридора, Михей со злобой сплюнул: – Что за невезуха! Просили же Ротора… – Этих-то он, похоже, и боялся, – предположила Тайка. – Серьезные ребята – и оружие, и техника. – Это точно. И чего дальше делать, а? – раздосадованно спросил парень, глядя на Леху. – Давай горячку пороть не будем, – предложил Эстет. – Надо хоть понять, чего они от нас хотят. – Сказали же – за шпионов держат. С кем-то у них тут нелады, – предположил Михей. – Помнишь, и Ротор тоже говорил. – Припоминаю, – кивнул друг. – Везет нам на всякое дерьмо. По коридору застучали шаги, и в камеру заглянул пожилой седоволосый мужчина в камуфляже. На портупее в кобуре – черный пистолет, пальцы поигрывают связкой ключей, но взгляд – спокойный, не злой. Охранник присел на лавку напротив камеры и спросил: – Что, ребят, попались? Шпионы авиаторов, что ли? – Да какие еще авиаторы, – вспыхнул Михей. – Мы даже понятия не имеем, куда попали, а нас шпионами окрестили, автоматами тычут. Отец, хоть ты объясни тупым, чего здесь происходит? – А вы откуда вообще? – спросил мужчина. – Из Читы мы. Домой возвращаемся, на Иркутщину. Нас около моста повязали – и сразу сюда. – О, Иркутщина, – заинтересовался охранник. – Бывал я там еще до Большой войны. А где живете? В Иркутске самом? Я слыхал, его в атомную волной от ГЭС накрыло. – Нет, в области, – неохотно ответил парень. Не больно-то хотелось рассказывать местным воякам про родные края. И так в их мирный край занесло чертей из Комсомольска-на-Амуре. Пускай себе эти тут грызутся с какими-то авиаторами, нечего к нему домой лезть. – А вы чего, воюете с этими авиаторами? – осторожно спросил Эстет мужчину. – Воюем, – кивнул тот. На удивление охранник попался разговорчивый. За пять минут друзья выяснили, что в городе давно идет война двух крупных общин – локомотивовагоноремонтного завода и авиационного. Последних-то и называли «авиаторами». Судя по рассказу, караульный сам устал от изнуряющей вражды. – И до Большой войны не навоевались, и в Большую не перемерли – так сейчас будем грызть друг друга, пока не догрызем, – сокрушался он. – Никак не уймутся. Сколько молодежи полегло – не сосчитать. Кто род продолжать будет? Девки от святого духа не беременеют. Им парни молодые нужны, а их стреляют каждый день. – Серьезно все у вас тут, – покачал головой Михей. – И не говори, – ответил охранник. – Погодите, и вас в оборот возьмут. К Горгоне сводят – и завтра же в строй вместе с остальными. – К какой еще Горгоне? – напрягся парень. Незнакомое слово пугало, да и россказни караульного казались мутными и неясными. – Завтра узнаете. Вы, ребятки, коли сумеете – так бегите, – шепнул мужчина, придвинувшись к решетке. – Черти вас занесли к нам, тут и помрете. Ай, нехорошо. Неплохие вы ребята, коли жили по-хорошему, так и помирать по-людски надо, а не здесь, у нас. Чумное тут место. Стравили людей. Были братьями, а тут – на тебе. Кончать пора с этой войной. Навоевались, хватит. Кто-то громко окликнул охранника, и друзья остались одни. Минут через двадцать погасили свет, и вязкая темнота залила камеру. Только в самом конце коридора вяло моргала лампочка. Михей присел на узкую лавку, и мысли захлестнули его. Надо же, в который раз затянула их чужая вражда. Сколько сотен километров по родной земле отмерили, и почти везде – грызутся люди, делят чего-то, убивают. И ведь как живуча человеческая злоба – и атомную войну пережила, и двадцать лет хаоса. И все никак не уймется. – Нет, ну пускай воюют, – сказал он. – А мы-то здесь при чем? – Давайте спать, – устало предложил Эстет. – Утро вечера мудренее. * * * Михей проснулся среди ночи и долго не мог уснуть. Он лежал на жесткой лавке и слушал, как дышат во сне друзья. Таська устроилась неподалеку, и парень чувствовал пряный запах ее волос. Спала она беспокойно – то и дело вздрагивала и возилась. Мишка вдруг понял, как он привязался к девушке за время их путешествия. И то, что произошло вчера в убежище Ротора, словно выбило его из колеи. Была ли то ревность или другое чувство – Михей не знал. Но он ощущал, что странная девчонка стала занимать больше места в его мыслях, чем раньше. Парень все не решался поделиться своими думами с друзьями. Иногда Михей спрашивал себя – а имеет ли он право так распоряжаться жизнями Лехи и Тайки? Ведь это он один так рьяно рвался домой через сотни километров, а друзья просто приняли его выбор и пошли за ним. Хотели они того, чего жаждал он? Или теперь он отвечал за них только потому, что они разделили его выбор? Там, в комсомольской тюрьме, он не сумел спасти своего товарища. Сумеет ли уберечь этих двоих, что прошли с ним огонь и воду и не предали? Парень протянул руку и коснулся волос Тайки. Осторожно провел ладонью по голове, дотронулся до щеки девушки. Тепло девичьего тела успокоило Михея, вселило уверенность. И он понял – та мечта, ради которой они проделали такой путь, непременно сбудется. * * * Подняли их рано. Под землей сложно было определить время суток, но Михею показалось, что наступило утро. Неразговорчивые охранники разбудили друзей и повели бесконечными коридорами навстречу неизвестности, ничего не объясняя. Вскоре их вытолкнули в длинный туннель, заканчивающийся гермодверью. За ней наверх карабкалась выщербленная бетонная лестница. Кинули ОЗК и противогазы и велели облачаться. Когда друзья надели химзу, Михею в спину уперся автомат. – А ну, наверх – живо! – грубо приказали сзади.