Она привела их в маленький чулан и указала на дыру в полу. — Вот там вход в подвал. С очень интересными штуками. — Интересными? — насмешливо переспросил Ваня, с сомнением глядя на дыру. Войтех ничего не сказал. С того момента, как они вошли в дом, ему словно каменную глыбу на плечи опустили. Его захлестнули тоска и горечь, которых он не испытывал еще пять минут назад и которым неоткуда было взяться. Дом, конечно, производил угнетающее впечатление, и его история сама по себе могла опечалить, но это не могло стать причиной столь ярких эмоций. Когда они приблизились к чулану, к тоске и горечи прибавилось чувство утраты и отвращения. Последнее и вовсе сложно было понять, но Войтех знал одно: его интуиция против того, чтобы он спускался в подвал. — Так, через такую дыру я точно не просочусь, — между тем заявил Ваня. — Надо люк открывать. — Я пробовала, у меня не получилось. Он крепко сидит. А поддеть его нечем, — Саша оглянулась, как будто ждала, что за время ее отсутствия здесь мог волшебным образом появиться какой-нибудь подходящий инструмент. — Все или сгорело, или сгнило за двадцать лет. Но мы же можем пойти вдвоем? — она посмотрела на Войтеха, не замечая в темноте его бледный и болезненный вид. — И просто все сфотографируем, правда? — Я боюсь, что через эту дыру с тобой могла бы пролезть разве только Лиля, — заметил Войтех, стараясь, чтобы это не прозвучало обиженно. — Я едва ли. — Да что вы как маленькие? — удивился Ваня. — Айболит, ты правда думаешь, что если у тебя не получилось, то уже все, возможности нашей скромной компании исчерпаны? С этими словами он опустился на колени у проломленного люка и, когда ему тоже не удалось его поднять, он просто выломал за каких-то пару минут оставшиеся прогнившие доски. Дыра стала гораздо больше, теперь и Ваня вполне мог в нее протиснуться. — Такой вариант мне в голову не приходил, — пробормотала Саша, глядя на значительно увеличившееся в размерах отверстие. — Это потому что ты ничего, тяжелее шприца, в своей жизни не поднимаешь, — хохотнул Ваня, залезая внутрь. — Так, кто ломал, тот и первый за интересностями, — заявил он, скрываясь в темноте подвала. Спустя одно мгновение они видели уже только огонек его фонаря где-то внизу. — Что ж, я, пожалуй, побуду джентльменом и предложу пропустить даму вперед, — Войтех нервно усмехнулся. С каждой секундой ему становилось все больше не по себе. Из расширившегося провала на него ко всем остальным эмоциям вязким, тягучим потоком хлынул еще и страх. Страх был чужим, а потому и контролировать его, как обычно, ему не удавалось. Саша с тревогой посмотрела на него. Обычно, когда нужно было пойти в потенциально опасное место, он не строил из себя джентльмена. — Все в порядке? — спросила она, тем не менее спускаясь вниз, но продолжая смотреть на него в полутьме комнаты. — Нет, — честно ответил он, зная, как ее обижают его попытки скрыть такие вещи. — Это очень плохое место. Очень плохое. И не из-за того, что тут случилось. Здесь что-то большее. Саша замерла, с тревогой оглянувшись на Ваню. В темноте большого подвала она видела свет его фонарика, да и сама была там всего меньше часа назад и не заметила никаких следов присутствия человека. Впрочем, едва ли Войтех так реагировал бы на человека. — Может быть, это тебе стоит остаться наверху, пока мы с Ваней все сфотографируем? — предложила она. Войтеху очень хотелось сказать: «Да-да, я лучше вообще подожду вас на улице, желательно, подальше отсюда», но он только улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Полезай, я сразу за тобой. Саша еще мгновение колебалась, но затем скользнула вниз. Ваня уже ходил по помещению, внимательно осматривая его, и даже подбил ногой одну из цепей, лежащую на земле. — Ничего себе тут методы воспитания были, — заявил он, увидев Сашу. — То-то подружка Нева мечтала отсюда сбежать. — Думаешь, детей сажали на цепь? — А ты думаешь, здесь собак держали? Дворжак, ты как считаешь? — Ваня повернулся к как раз показавшемуся на лестнице Войтеху. Тот молча спустился вниз, огляделся, а потом буквально согнулся пополам, упершись руками в колени, поскольку теперь его начала бить дрожь. И это было куда хуже, чем пару дней назад, когда его знобило из-за высокой температуры. — Sakra… Не знаю, кого здесь держали, но это место пропитано ужасом, ненавистью, гневом и отвращением. — Ого, ты теперь даже такое чувствуешь, — хмыкнул Ваня, но в его голосе прорезалось явное беспокойство. Даже при свете фонарика мобильного телефона Войтех выглядел не очень хорошо. Саша тут же подошла к нему и наклонилась, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Тебе лучше уйти отсюда, — с тревогой сказала она. — Нет, постой, раз уж я все равно пришел… — Войтех сделал глубокий вдох и выпрямился. Он все еще плохо понимал, как работает его «шестое чувство», но сейчас мог бы сравнить его со слухом. Обычно он словно шел в тишине, иногда специально прислушиваясь, иногда случайно ловя обрывки мелодий. Он даже не всегда успевал понять, что за мелодию услышал, где у нее начало и где конец, но почти всегда успевал почувствовать ее настроение. Сейчас же он словно стоял рядом с оркестровой ямой, и оркестр громогласно исполнял сразу несколько мелодий, а он тонул в них, захлебываясь в музыке и эмоциях, которые она рождала. Сначала это оглушало, но потом можно было привыкнуть и заставить себя частично игнорировать какофонию звуков. Он осмотрелся по сторонам, наконец понимая, что именно Саше показалось интересным. Действительно, здесь все было неправильным, такого не ожидаешь увидеть в семейном доме, но ведь все это могло появиться тут и раньше. Усадьбу просто отдали семье, усыновлявшей много детей, в качестве помощи от государства, которое все равно не имело ресурсов за ней ухаживать. Кто-то жил здесь раньше и мог использовать подвал для чего угодно. Войтех подошел к одному из вбитых в стену крюков, на котором болталась проржавевшая цепь. Она могла висеть тут двадцать, сорок или все сто лет. Подозревая, что еще пожалеет об этом, он коснулся цепи рукой. На этот раз даже просить ни о чем не пришлось. Образы ворвались в его сознание, словно только и ждали, когда он откроет дверь. Отчасти это было похоже на первое его видение в Комсомольской, когда вспышки накатывали волнами одна за другой, а мозг не успевал их обрабатывать. И каждое, приходя, словно всаживало в висок тонкую спицу, протыкая голову насквозь. Войтех не знал, как это выглядит со стороны. Не предполагал, что впервые дело не ограничилось обмороком, а продолжилось судорогами. Его сердце наверняка выделывало немыслимые кульбиты, но он об этом ничего не знал. Он был просто рад, когда провалился в черную дыру. Глава 8 10 мая 2014 года, 17.05 д. Лесная, Богородский район Нижегородская область Первым, что увидел Войтех, открыв глаза, оказалось Сашино лицо. И либо оно было очень близко, либо он просто не мог повернуть голову в сторону, но ему так и не удалось разглядеть ничего другого. Он определенно больше не находился в подвале старого дома, поскольку вокруг было светло и он лежал на чем-то мягком, но и понять, где именно, все равно не смог. Увидев, что он пришел в себя, Саша придвинулась еще ближе, так, что он уже не мог фокусировать на ней взгляд и чувствовал ее дыхание на своей коже, и прошипела с непривычной злостью в голосе: — Знаешь что, Дворжак? Если ты еще хоть раз, хоть один долбанный раз заикнешься мне про инстинкт самосохранения, скажешь что-нибудь об осторожности или позволишь себе отругать меня за необдуманные действия, клянусь всем, что у меня есть, я тебя ударю. — Ты ведь знаешь, что я это не контролирую, — с трудом выдавил он. Голосовые связки не слушались, в горле пересохло. — Насколько плохо было в этот раз? — Обморок, аритмия и судороги — вот насколько было плохо в этот раз! — едко отозвалась Саша, выпрямляясь и теперь позволяя ему разглядеть, что он лежит в их доме, на диване в гостиной, а от его руки вверх тянется тонкая трубка капельницы. — Я уже просто не знаю, что ты выкинешь в следующий раз, какие еще лекарства мне брать. Дефибриллятор и набор для интубации? Войтех закрыл глаза и ничего не ответил, решив, что недостаточно хорошо себя чувствует для словесных баталий. — Хватит уже наезжать на моего мужа, — раздался рядом насмешливый голос Лили. — А то такое чувство, что ты его откачала только для того, чтобы самой добить. — Войтех почувствовал, как она присела рядом с диваном. — Пить хочешь? Пить очень хотелось, но для этого ему пришлось бы снова открыть глаза и, скорее всего, поднять чугунную голову, а этого он делать не хотел, поэтому едва заметно качнул головой, отказываясь. Слабость, которая накатывала на него после видений, в этот раз ощущалась особенно остро. Саша поднялась с дивана, резкими движениями, позволяющими скрыть наконец появившуюся дрожь в руках, принялась собирать в аптечку разбросанные медикаменты. Сейчас, когда жизни Войтеха больше ничего не угрожало, она позволила себе панику, хотя последние полтора часа мечтала только об одном: оказаться в своей реанимации, в окружении современного оборудования и необходимых лекарств. Войтеха следовало отвезти в больницу, но она понимала, что, во-первых, скорая в поселок будет ехать очень долго и отвезет его в какую-нибудь местечковую больницу, где медикаменты едва ли сильно отличаются от тех, что она привезла с собой, а во-вторых, ее в реанимацию не пустят и советов ее не послушают. Да и она не сможет внятно объяснить, что произошло. — Имей в виду, Войта, — предупредила она, не глядя на него, а продолжая запихивать в сумку все, что туда не влезало, — твое сердце все еще работает неправильно, поэтому пока я не разрешу, ты встаешь с дивана только в туалет, ясно? Если до утра ситуация не изменится, мы поедем в больницу, даже если для этого тебя придется связать. И никаких ноутбуков и смартфонов. Вообще ничего, что даже косвенно может вызвать видение. Любое, даже самое легкое и мимолетное, убьет тебя. И я не шучу. — Чтоб ты так о своей безопасности заботилась, — тихо проворчал Войтех, не открывая глаз. — А Нев вернулся? — Да, я здесь, — отозвался тот откуда-то из-за дивана, где Войтех не увидел бы его, даже если бы открыл глаза. — Рад, что вам уже лучше. — Что скажете о Дарье? Она что-нибудь вам объяснила про ту ночь? Она что-нибудь видела? — Она не захотела об этом говорить, — после небольшой паузы признался Нев. — Сказала, что это не ее тайна. И ей придется либо солгать, либо промолчать. Она предпочла промолчать. — И вы не попытались надавить на нее? — удивился Ваня. — Речь все же идет о смерти человека. Вполне возможно, даже о двух. — А что именно вы мне предлагаете? Связать ее и пытать паяльником? — неожиданно резко ответил Нев. — Если человек не хочет говорить правду, то он ее не скажет, чем бы и кому это ни грозило. — Тут он прав, — тихо заметила Лиля, ни на кого не глядя. Войтех промолчал, но на его лице тоже читалось согласие с этим утверждением. — В одном я уверен на сто процентов, — продолжал Нев. — Она не управляет Жнецом. Если в гибели людей повинен он, то Даша не имеет к этому отношения. Ваня выразительно приподнял бровь, но промолчал. Уж если никто из них несколько месяцев назад не согласился «пытать паяльником» человека, пытавшегося их убить, то глупо было ожидать подобных действий в отношении нежной барышни, даже если она мошенница и потенциальный убийца. Вместо этого он посмотрел на по-прежнему лежавшего с закрытыми глазами Войтеха. — Витек, ну хоть ты нам поведай, ради чего такого я целый километр тащил тебя на собственном горбу, а Айболит едва не вызвала санитарный вертолет. Что ты там увидел? — Я не знаю. Когда видения такие интенсивные, я не могу их рассмотреть, — признался Войтех. — Только обрывки, которые почти ни о чем не говорят. Там кто-то кричал, кто-то плакал, кровь помню… В прошлый раз мне понадобился Сашин гипноз, чтобы разобраться во всем детально. В этот раз, честно говоря, я даже не хочу разбираться. Определенно, в том доме довольно долго происходили жуткие вещи. Не знаю, когда именно. Может быть, до того, как там появилась эта семья с приемными детьми. Может быть, в то же самое время. Как это связано с убийством семьи, я не знаю. Возможно, никак. — Тогда надо изучить историю дома, — предложила Лиля. — До этого мы искали материалы только по семье, но что если они, и Даша в том числе, стали просто жертвами зла, сосредоточенного в самом доме? — А я смотрю, ты не брезгуешь недавно вышедшими на экраны ужастиками, — усмехнулся Ваня. — Мы его вместе смотрели, — напомнила Лиля. — Да я только за компанию с тобой.