Уэнтард последовал за ирландцем через анфиладу полуразрушенных комнат, со стен которых тут и там свисали лианы, и вскоре Вулми остановился возле двери, вырубленной в стене, которая примыкала к скале. Возле этой стены лежала груда каменных обломков. Англичанин увидел вырубленные в скале узкие ступени, уводившие в темную шахту. — Я хотел завалить ход камнями, — сказал Вулми. — Это когда я думал, что ты должен подохнуть от голода. Я понимал, что ты можешь забрести сюда и увидеть ступени. Но индейцам этот ход неизвестен, я уже говорил тебе, что они не заходят сюда — ни в лабиринт, ни на скалы. Однако они знают, что отсюда можно как-то выбраться, потому и выставляют караульных у подножия скал. Другое дело чернокожий, которого я убил. Год назад здесь потерпел крушение корабль с черными рабами, и негры, которые спаслись тогда, бежали в джунгли. С тех пор они живут где-то неподалеку. Этот негр не побоялся войти в ворота. Если с краснокожими есть негры, они могут попытаться найти тебя нынешней ночью. Будем надеяться, что этот был единственным, иначе они пошли бы все вместе. — А почему бы нам не подняться на скалу прямо сейчас? Разве мы не можем укрыться в лесу? — спросил Уэнтард. — Нет, краснокожие могут заметить нас снизу. Тогда они поймут, что ночью мы собираемся бежать, и удвоят свои караулы. Немного позже я один выберусь наверх и добуду еще какой-нибудь еды. Меня они не увидят. Они вернулись в комнату, где спал Уэнтард. Вулми мрачно молчал, и Уэнтард не пытался заговорить с ним. Так молча они сидели долго. Примерно за час до заката Вулми поднялся, выругался сквозь зубы и отправился наверх. Там, в лесу, ему опять удалось камнем сбить с дерева обезьяну. Он освежевал ее, набрал в роднике воды в бутыль, выдолбленную из тыквы, и принес мясо и воду обратно в развалины. Однако на этот раз за ним наблюдали. Его исключительное чутье изменило ему, и он не заметил в лесной чаще чернокожего, злобно глядевшего на него из-за деревьев. Позже, когда они с Уэнтардом развели огонь и жарили мясо, он поднял голову и прислушался. — Что ты услышал? — спросил Уэнтард. — Барабан, — коротко ответил ирландец. — Я тоже слышу его, — сказал Уэнтард через несколько мгновений. — Но что тут удивительного? — Это не индейцы, — отозвался Вулми. — Этот барабан больше похож на африканский. Уэнтард кивнул; ему приходилось бывать на Черном Берегу, и он слышал там ночную перекличку барабанов. Африканские барабаны звучали совсем не так, как индейские. * * * Наступил вечер. Темнота медленно сгущалась. Барабан замолк. Среди низких холмов у подножия окружавших лабиринт скал под деревьями ярко горел костер, освещая смуглые и черные лица. Сидевший на корточках индеец, чья одежда и манеры выдавали в нем вождя, повернул непроницаемое лицо к черному великану, стоявшему перед ним. Этот чернокожий был огромного роста и могучего сложения, он резко выделялся и среди индейцев, сидевших вокруг костра, и среди других чернокожих, стоявших за его спиной. Его плечи покрывала шкура леопарда, на сильных руках были медные браслеты. На жестких курчавых черных волосах лежал головной убор из перьев попугая. В левой руке чернокожий держал деревянный щит, обтянутый бычьей кожей, а в правой — тяжелое копье с огромным железным наконечником размером с ладонь. — Я пришел к тебе сразу, когда услышал барабан, — гортанно сказал негр на ломаном испанском языке, который служил для переговоров дикарям всех рас. — Я знал, что это Н'Онга зовет меня. Н'Онга ушел из нашего лагеря, чтобы привести Аджумбу, который задержался в твоем племени. Барабан Н'Онги рассказал мне, что в залив пришел бледнолицый и что Аджумба мертв. Я спешил. Теперь ты говоришь, что не смеешь входить в Старый Город. — Я сказал тебе, что там обитает дьявол, — упрямо ответил индеец. — Он выбрал себе в жертву бледнолицего. Он рассердится, если ты отнимешь его жертву. Идти в его владения значит умереть. Чернокожий вождь потряс своим огромным копьем. — Я долго пробыл в рабстве у испанцев и знаю, что нет дьявола, кроме бледнолицых! Я не боюсь твоего дьявола. На моей родине я убил одного из них таким же копьем. С тех пор, как бледнолицый вошел в Старый Город, прошли день и ночь. Почему дьявол не сожрал его и того, второго, который на скалах? — Дьявол сейчас не голоден, — отозвался индеец. — Он редко ест. Когда он проголодается, он сожрет их. Я с моими людьми не войду в его логово. Ты здесь чужой. Ты этого не понимаешь. — Бигомба был королем у себя на родине, и он не боится ничего: ни человека, ни духов, — ответил чернокожий гигант. — Ты сказал мне, что Аджумба вошел ночью в Старый Город и умер. Я видел его тело. Его убил не дьявол. Его убил один из бледнолицых. Если Аджумба смог войти в Старый Город, и дьявол не тронул его, значит, туда могу войти и я со своими людьми. Я знаю, как большой бледнолицый человек выходит на скалы. В скале есть ход. Н'Онга видел, как он вышел оттуда, а потом вернулся обратно. Я оставил там своих людей. Если эти бледнолицые опять выйдут, мои воины убьют их. Если они не выйдут больше, мы войдем в этот ход, когда взойдет луна. Твои люди стерегут ущелье, там бледнолицым не пройти. Мы поймаем их как крыс в этих развалинах. 4 — Осторожнее, — сквозь зубы процедил Вулми. — В этом ходе темно, как в преисподней. Уже стемнело, и они с Уэнтардом пробирались по вырубленным в скале ступенькам. Англичанин взглянул вниз и ничего не увидел. Они двигались ощупью, и вскоре Вулми остановился и что-то пробормотал. Уэнтард ткнулся в его спину и почувствовал, как напряжены мышцы пирата. Он понял, что Вулми отодвигает камень, закрывавший выход. Наверху появилось отверстие, и на фоне звездного неба Уэнтард увидел очертания головы и могучих плеч ирландца. Вулми начал выбираться наружу, но не успел он полностью выйти из узкого хода, как перед ним выросла черная тень, и возле его груди блеснул наконечник копья. Молниеносно выхватив саблю, пират отвел смертоносное оружие, но при этом его ноги едва не соскользнули с каменных ступеней. Левой рукой он достал из-за пояса пистоль и выстрелил, почти не целясь. Чернокожий вскрикнул и упал на Вулми, раскинув руки. Этого оказалось достаточно, чтобы ноги пирата потеряли опору. Он упал на Уэнтарда, и оба полетели вниз. Когда они оказались на каменных плитах пола, то, взглянув наверх, увидели по краям выхода несколько темных пятен — это воины пытались разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме. — По-моему, ты говорил, что индейцы никогда... — начал Уэнтард. — Это не индейцы! — рявкнул Вулми, поднимаясь на ноги. — Это негры. Чернокожие! Те самые, которые спаслись с корабля, полного рабов. Тот барабанный бой, который мы слышали, был их сигналом. Осторожно! На ступеньках зазвенели стрелы, пущенные сверху. Пират и англичанин отскочили в сторону, и Вулми привалил к отверстию хода тяжелую каменную плиту. — Сейчас они спустятся сюда, — тяжело дыша, сказал он. — Надо как следует завалить этот ход. Хотя нет, погоди. Если они решили войти сюда, они могут пройти и через ущелье или спуститься по скалам на веревках. В этот каменный мешок легко попасть отовсюду, выбраться гораздо труднее. Нет, мы оставим ход открытым. Тогда мы сможем попытаться перебить их по одному. Он отвалил плиту от отверстия. — А если они придут и через этот ход, и через ущелье? — Скорее всего, они именно так и поступят. Но может быть, те, кто пойдет по ступеням, окажутся здесь раньше, и тогда мы сможем с ними справиться. Их должно быть не больше дюжины. Они ни за что не смогут уговорить индейцев войти сюда. Он быстро и уверенно перезарядил в темноте пистолет, из которого стрелял. На это ушел весь порох, остававшийся в пороховнице, и они с Уэнтардом замерли возле входа в шахту в напряженном ожидании. Однако время шло, а сверху до них не доносилось ни звука. Воображение Уэнтарда уже рисовало картины нападения чернокожих со стороны ворот. Он поделился своей тревогой с Вулми, но тот покачал головой: — Я услышал бы их; никто из двуногих не сможет подобраться к нам из ущелья так тихо, чтобы я не услышал этого. Развалины залил серебристый свет луны. Вулми негромко выругался. — Сегодня нам не удастся выйти отсюда. Может, они только и ждали, когда взойдет луна, чтобы добраться до нас. Иди туда, где ты спал, и наблюдай за ущельем. Если только увидишь, что они подходят, дай мне знать. А я возьму на себя этот ход. Пока Уэнтард шел по развалинам, по его спине бежали мурашки. В лунном свете развалины лабиринта казались мрачнее преисподней, по стенам ползли причудливые тени лиан. Он дошел до той комнаты, где спал утром и где еще мерцали угли костра, на котором жарилось мясо обезьяны. Он шагнул к двери, выходившей наружу, но тут какой-то шорох заставил его повернуться. У него вырвался крик ужаса. Из темного угла что-то выползало; в свете луны он отчетливо увидел большую клиновидную голову и изогнутую шею. В одно короткое мгновение перед ним раскрылась тайна этих развалин; он понял, чьи глаза смотрели на него, когда он спал, чья тень скользнула прочь, когда он проснулся; он понял, почему индейцы не заходят в разрушенный лабиринт и не взбираются на скалы, окружающие его. Теперь он лицом к лицу встретился с дьяволом, обитавшем в этом каменном мешке. Это была огромная анаконда! В этот миг Джон Уэнтард испытал такой страх, все его тело сковал такой непомерный ужас, какой человек способен испытать разве что в ночных кошмарах. Он не мог пошевелиться, и после первого и единственного крика его язык словно прилип к гортани. Только когда отвратительная голова двинулась к нему, он стряхнул с себя оцепенение, но было уже поздно. Он отчаянно метнулся в сторону, но спустя мгновение огромное тело чудовища обвилось вокруг человека плотными кольцами. Эти смертоносные объятия были холодны, как витки стального троса. Тщетно пытаясь освободиться, Уэнтард опять закричал. Он слышал, как стучали на каменных плитах башмаки Вулми. Вбежав в комнату, пират разрядил в змею оба пистолета одновременно, и было слышно, как пули вошли в скользкое гигантское тело. Змея содрогнулась, и кольца, сжимавшие тело человека, разжались. Уэнтард остался лежать на каменном полу, а змея со свистящим шипением бросилась на Вулми. В лунном свете было хорошо видно ее смертоносное раздвоенное жало. Вулми молниеносно отпрыгнул далеко в сторону, и этому прыжку мог бы позавидовать здоровый голодный леопард. Блеснуло лезвие его сабли и опустилось на могучую шею чудища. Брызнула кровь, по телу змеи прошли судороги, она то свивалась в кольца, то выпрямлялась, а сильный хвост выбил из стены несколько камней. Вулми ловко увернулся, а Уэнтард, едва успев подняться на ноги, был отброшен в угол случайным ударом змеиного хвоста. Вулми снова взмахнул саблей, но змея, продолжая шипеть, скользнула во внутреннюю дверь, и в соседней комнате зашуршала трава, пробивавшаяся сквозь щели между каменными плитами. Вулми бросился вслед за чудовищем. Змею надо было добить, чтобы она не вернулась к ним. Он бежал за ней по комнатам, в которых прежде не бывал, и в конце концов оказался в комнате, стены которой почти сплошь укрывали лианы. В одной из стен Вулми увидел черное пятно прохода, где скрылась змея. Уэнтард, все еще охваченный ужасом, тоже увидел проход, из которого доносился шорох. Теперь оба они разглядели очертания арки, наполовину скрытой густыми лианами. Луна слабо осветила каменные ступени, уходившие в темноту. — Я не знал этого хода, — пробормотал Вулми. — Когда я нашел ту лестницу, я не стал искать больше ничего. Смотри, там блестит чешуя этого змея. Он здесь часто бывает. Ход, пожалуй, ведет через скалы прямо в джунгли. В этом каменном колодце нет никакой поживы даже для змея, ему приходится добывать пищу в джунглях. Если бы он выползал через ущелье, то мы давно увидели бы на траве его следы. Если только из этих развалин нет еще какого-нибудь выхода, надо попытаться выбраться наружу отсюда. — Ты хочешь сказать, что мы войдем за чудовищем в эту черную дыру? — с дрожью в голосе переспросил Уэнтард. — А почему бы нет? Мы догоним и убьем его. Ну а если наткнемся на гнездо таких тварей, значит, такова наша судьба. Не дожидаться же, пока чернокожие перережут нам глотки! Но в темноте идти нельзя. Они поспешно вернулись в ту комнату, где жарили вечером мясо. Вулми раздул угли, нашел подходящую палку, обмотал один ее конец обрывком своей рубашки и поджег. Получилось какое-то подобие факела, светившего неровно и тускло. Тогда они опять дошли до той комнаты, где змея уползла в черный проход. Уэнтард не отступал от Вулми ни на шаг, и в каждой лиане, свисавшей со стен, ему мерещилась змея. В тусклом свете факела они увидели на ступенях кровавые следы. Осторожно ирландец и Уэнтард вошли в темный проход. Впереди шел Вулми, высоко подняв факел и сжимая в правой руке саблю. Бесполезные пистоли он выбросил. Они поднялись по ступеням, которых оказалось не больше десятка, и попали в тоннель футов пятнадцати в ширину и около десяти в высоту. Чешуя, блестевшая на полу, служила доказательством того, что чудовище давно здесь обитало. Люди осторожно двигались вперед, различая перед собой кровавый след змеи. Тоннель сохранился лучше, чем развалины лабиринта, и Уэнтард невольно подумал с уважением о древнем народе, некогда обитавшем здесь среди скал. Между тем в залитую лунным светом комнату, из которой они вошли в тоннель, бесшумной тенью скользнул чернокожий великан. Наконечник его огромного копья поблескивал в темноте. Следом за ним вошли еще четыре чернокожих воина. — Они в этом проходе, — показал один из них на арку, наполовину скрытую лианами. — Я видел там свет факела, но не решился преследовать их в одиночку и побежал к тебе, Бигомба. — Но что это были за крики и выстрелы? — спросил другой воин. — Наверное, они встретили демона и убили его, — ответил Бигомба. — А потом они ушли в этот ход. Наверное, ход идет сквозь скалу. Пусть один из вас соберет здесь всех остальных, которые ищут бледнолицых собак в развалинах, и все вместе идите за мной. Возьмите факелы. Я и вы трое сейчас же пойдем по их следам. В темноте Бигомба видит все, как лев. Уэнтард тревожно посматривал на факел в руке Вулми и с ужасом думал, что когда факел погаснет, им придется идти в кромешной тьме. Его страх не проходил, и каждый миг ему казалось, что он видит впереди чудовищно огромное тело отвратительной твари. Вулми внезапно остановился, но не потому, что увидел чудовище. Влево от большого тоннеля отходил другой коридор. — Куда мы теперь пойдем? Вулми опустил факел и осветил каменный пол. — Следы уходят влево, — сказал он. — Идем туда. — Погоди! — Уэнтард схватил его за руку. — Смотри! Там впереди свет! Вулми отвел руку с факелом за спину, чтобы как следует рассмотреть, что там впереди. И действительно, откуда-то в тоннель проникал лунный свет. Прервав погоню за раненым чудовищем, они бросились вперед и оказались в просторной квадратной комнате. Уэнтард застонал от разочарования — лунный свет проникал в комнату через разрушенный потолок, а выхода в джунгли здесь не было. Во всех стенах этой комнаты темнели арки, одну из них закрывала тяжелая потемневшая и изъеденная ржавчиной дверь. Возле правой стены стоял каменный идол выше человеческого роста, и трудно было понять, то ли у идола лицо с человеческими чертами, то ли морда какого-то неведомого зверя. Перед ним возвышался каменный алтарь. На его груди что-то блестело. — Что за дьявольщина! — Вулми шагнул вперед и снял с каменного истукана большое ожерелье, составленное из золотых пластин, украшенных драгоценными камнями. — А я-то думал, что врал, когда рассказывал тебе о драгоценностях. Оказывается, сам того не ведая, я говорил правду! Это, правда, не Клыки Дьявола, но в Европе оно будет стоить целого состояния. — Что ты делаешь? — изумленно спросил Уэнтард, глядя на то, как ирландец положил ожерелье на алтарь и достал из ножен саблю. Вместо ответа Вулми перерубил украшение пополам и одну половину протянул Уэнтарду. — Если мы выберемся отсюда живыми и невредимыми, это пригодится твоей жене и дочурке, — сказал пират.