— Сейчас — не всегда! — Рявкнула Лена тоном десантного сержанта. — Одно дело с лестницы этих хлыщей спустить, а Алексея привела я! Я ! Сама! Последний Опричник вздохнул. Да и что тут ответишь? Перенервничал он — факт. Взорвался. У никого кроме этой шебутной девчонки, почитай, и не осталось никого в этом мире... Но и внучка хороша! Про беременность опять же ляпнула... Вот его и повело! В том плане он и высказался. Однако результата не добился явно. — Да, дура, — согласилась девушка самокритично, отчего совсем не расстроилась — со всеми ведь бывает. — Зря я так. Ну а ты... Если бы и впрямь?! Оставил бы меня одну с ребенком сейчас. И что?! Мужчина поморщился. Вспылил. Вспыхнул. Зря. Горячий норов никуда не делся. Лишь затаился на время, ведь в последние годы (или десятилетия?!) Воронцов был подавлен и на попытки внешнего мира связаться с ним реагировал слабо. Он и до того-то заслужил в иных кругах репутацию бирюка, а уж после гибели сына вообще заперся внутри поместья... И той тюрьмы, стены которой он самостоятельно возвел в своей голове. — Точно не беременна? — Переспросил Григорий Романович. Почтительная обычно внучка выдала еще один пространный перл из сборника "Высказывания вахмистра Коровкина. Избранное. Впечатлительным не читать.". После чего внушительно, словно ребенку, объявила. — Дед, ему пятнадцать! — Каждое слово она выделяла интонацией, с какой ребенку объясняют в сотый раз, что нельзя перебегать дорогу на красный свет. — Да, он сделал мне предложение. И да, я склонна его принять. Однако пока никаких юридических обязательств между нашими родами не заключено. И, даже если свадьба состоится, то когда?.. Воронцов старший кивнул. Он и сам прекрасно понимал, что свадьба при таких раскладах, даже если она и будет, то состоится не раньше, чем через два — три года. — Тем не менее, слухи уже пошли. — Резонно возразил он... И тут же сам себе ответил. — Тебе нужен был статус невесты в глазах Света, правильно? Девушка кивнула. Молча. Ей очень понравился план Приимкова. А что? Родовой менталист уверен, что деда еще ого-го! Просто накатило на него. Расшевелиться все никак не может. Ну так и пусть развлекается с новой "игрушкой". Если кому и по силу такое, так только ему. А если еще и император подкинет людей, согласно древним привилегиям (а он подкинет!), то вопрос вообще решится очень удачно. — Зачем? — Негромко поинтересовался единственный ей родной человек. Негромкий выдох стал ему ответом. Лена словно готовилась прыгнуть с вышки в воду: — Во-первых, теперь я официально могу слать все предложения лесом. — Рассудительно ответила она. Свое несогласие Григорий Романович выразил покачиванием головой: — Род Приимковых имеет довольно слабые позиции в Свете. Большинство решит, что его мнением модно и пренебречь. — Род — да, — согласилась девушка. — А вот именно Алексей — бастард Игоря Ростиславовича Ростова. Родного брата нынешнего главы Рода. Признанный, на секундочку! И это не говоря о положении в Ордене его отца. Небольшую комнату, куда после столь феерического "приветствия" отправились дед с внучкой, чтобы "привести себя в порядок" (а, скорее, на деле выяснить отношения наедине) охватила тишина. Девушка прекрасно умела читать между строк и прекрасно понимала, что в простой формулировке вопрос звучал бы так: "Какого хрена ты творишь, внученька? И не ври мне!". Однако именно сегодня она старательно делала вид, что не видит за словами большего, чем озвучено. — Допустим. — Кивнул хозяин поместья, прикинув нынешние расклады. — Это все? Что ж, я готов взять паузу на рассмотрение его предложения... Лена покачала головой. Сделав пару шагов в сторону, она плюхнулась со всего маху на диван. Сколько было так телефонов и прочей мелочевки сломано — не перечесть. Но отучить себя тот этой дурной привычки она так и не захотела. Куда проще было дать команду слугам следить за тем, чтобы на поверхности, куда можно сделать "плюх" ничего ценного не валялось. Так что последний инцидент произошел лет пять назад. — Алексей пришел сегодня с предложением не ко мне, — спокойно заявила Воронцова грозному деду, с совершеннейшим хладнокровием проигнорировав его сведенные брови. — Что же касается меня... То мы с ним уже объяснились. И знаешь, дедушка, я, в целом, не против... — Хорошо. — Кивнул старик. — Я изучу его предложение МНЕ. Так тебя больше устроит? Девушка кивнула. Тот факт, что Последний Опричник согласился хотя бы ознакомиться с планом парня, уже вселяло надежду. По крайней мере, есть шанс, что он хотя бы подумает. * * * — Пробки?! — Слегка нервно хохотнул Приимков. Серьезно он не пострадал. Так, пара царапин и ушибов. К утру пройдет. Не зря же он столько времени уделял работе со внутренней энергией и саморегуляции. Но посреди со вкусом обставленного гостиного зала, буквально сверкавшего чистотой, в разодранной грязной рубашке он чувствовал себя не слишком уютно. Да и штаны превратились черт знает во что. Даже на диван не сядешь — пятна останутся. Так и приходилось стоять столбом и стараться ничего не задеть. А ведь впереди еще второй раунд переговоров в стиле "Взялся за грудь — говори что-нибудь!". Парень хотел было попросить кого-то из слуг проводить его до ванной комнаты, чтобы умыться, но его остановил, как ни странно ректор. — Не стоит. Так лучше. Гришка будет чувствовать себя виноватым и нам будет куда проще продавить нужное решение. — Объяснил он тогда. Манипуляция чистой воды, конечно. Однако кто из нас этим не занимается. А переговоры с таким призом на кону — точно не тот случай, когда можно отказаться хоть от какой-то "помощи". В общем, спорить с Михаилов Васильевичем молодой человек не стал. Тому виднее. И вообще вести себе решил крайне сдержано и осмотрительно. Получилось плохо. Особенно когда Московский Ловчий объяснил причину их задержки. — Ну да, пробки. — Кивнул тот в ответ на слегка удивленный голос парня. — Это Москва, сынок. Всякое бывает. А вертолеты господин Пожарский не так уж и жалует. — Понял. — Коротко склонил голову Приимков, уже справившийся с легким удивлением. Нет, правда, чего разглагольствовать-то? Успели? Успели! Вовремя? Еще как! Да и пострадать никому особо сильно не довелось. Чего возмущаться-то?! — А неплохо! — Ухмыльнулся в тот момент ректор, очнувшись от своих мыслей. — Минуту против разбушевавшегося Гришки... Григория Романовича продержаться — это тоже суметь надо! Минин изобразил бесшумную овацию. Лучше всего для ее описания подходило слово "гротеск". — Будем считать, что вступительный экзамен по боевке ты сдал. — Кивнул Михаил Васильевич, делая глоток воды из поданного слугой стакана. — Как ректор имею право принять. Алексей склонил голову, показывая, что услышал. Ректор ММГУ на такие "сюрпризы" права имел. Прекрасно, один предмет из пяти уже закрыт. Осталось еще три общих и один специальный. — Напомни мне, что ты сдаешь по специальности? — Поинтересовался неожиданно Пожарский. — Артефакторику. — Ответил парень. Не то чтобы Алексею именно сейчас пришлось по душе обсуждение учебных дисциплин, но в качестве способа чуть расслабиться после пережитого — почему бы и нет? Все-таки не каждый день попадаешь под такой "пресс". Так что сейчас он испытывал радость не от второго рождения, конечно, но от чего-то достаточно близкого. — Кстати, Михаил Васильевич, если уж о том зашла речь, то кому можно подать прошение о проносе в экзаменационную аудиторию составных частей гранат? Брови ректора взметнулись к волосам. Он не припомнил, чтобы кто-то из "мирных" артефакторов начинал год со столь интересных просьб. Да и, если покопаться в памяти, то окажется, что таких случаев ректор не вспомнит вообще. Отчего-то в голове мелькнула мысль о том, что может парню и "спецуху" зачесть? Просто для того, чтобы он не слишком демонстрировал свои умения в стенах университета. В конце концов, с его работами он уже знаком. Ловушки в коридоре общежития и остатки печать в месте временного их содержания произвели на его зама по безопасности впечатление. Но нет, не стоит. Один предмет зачесть — признак расположения ректора. Как правило, заслуженный. А вот два — уже пойдут разговоры. И это даже не считая того факта, что Михаил Васильевич имел репутацию человека, которого подкупить невозможно. Будут потом все кому не лень преследоваться парня с вопросом какими такими "борзыми щенками" он отдарился. За такой "ключик" к ректору многие отдать готовы... Немало. — Гранаты? — Переспросил он негромко. — О, нет, не волнуйтесь! — Улыбнулся Приимков, поднимая руки вверх. — Никаких гранат. Исключительно запалы, детонаторы и кое-какая специфическая инженерка. "Необычная просьба!", — решил ректор, внимательно присматриваясь к молодому человеку. Решившись, он едва заметно кивнул МИнину. — Думаю, мы сможем решить этот вопрос. — Солидно произнес тот. — И да, думаю, что я лично поприсутствую во время презентации вашего проекта. Это избавит нас от бумажной волокиты. Я своим словом обеспечу вам... Свободу творчества. Только, Алексей Игоревич, я вас душевно прошу: никаких взрывчатых веществ в стенах университета, хорошо? Парень легко кивнул. Ему и не надо. А вот обещание Ловчего — вполне кстати. А раз уж ему пошли на встречу, то почему бы не обозначить все хотелки сразу? Ну, чтобы конфуза не случилось во время презентации. — Я буду очень вам признателен, Ингварь Георгиевич! — Кивнул он. — Действительно, выше присутствие снимет любые вопросы. Очень вам за то признателен. Однако Минин дядькой оказался опытным. Во всяком случае, интонацию Приимкова он понял вполне верно. Во всяком случае, сориентировался он мгновенно: — "Вопросы"? — Переспросил негромко безопасник. — Могу я полюбопытствовать заранее начет ваших планах. Просто затем, чтобы не было сюрпризов. Что еще вы собираетесь... Легализовать моим присутствием? Тонкий момент. Но лучше уж сейчас, чем выгонят во время вступительного испытания. — Печать на Крови. — Как о чем-то собой разумеющемся выдал парень. В следующий момент произошло событие, свидетелем какого довелось стать, по определению одного "мудреца", не только лишь всем. Пожарский прыснул, окатив Минина водой. Чтобы откашляться ему понадобилось еще секунд тридцать. "Да, совершенно точно, с таких просьб не начинал путь в университете ни один студент!", — решил он про себя. Рановато, похоже, он решил, что чем бы все ни кончилось, удивить его сегодня не удастся. Молодой человек с легкостью доказывал обратное. Остается только порадоваться, что по настоянию Ингваря Георгиевича все учебные помещения оснащены камерами. Он тоже человек — ему тоже интересно! — Извольте объясниться, Алексей Игоревич. — Ровно произнес он, довольно быстро справившись со своими эмоциями. — Вы же знаете о карах за применение Крови? — Михаааааал Василиииич... — Протянул главный безопасник ММГУ, утирая воду с лица. Тот развел руками. Не хотел, мол. Однако сам видишь, что молодое дарование творит. А молодое дарование, тем временем, ничуть не смутилось. Напротив, его где-то даже успокоило, что теперь не только он выглядит неподобающе на этом празднике жизни. — Высочайшим законом запрещено применение Крови к живому человеку. Использование ее в ритуалах и печатях охранного толка вполне себе допускается. А при условии, что плетение узлов не превышает второго уровня по Броггу, так и вообще не регламентируется. Два взгляда, невольно обращенные друг другу, стали ему ответом. Такого еще не было в стенах университета. — Алексей Игоревич, — первым начал "раскачку" Минин. — То есть, ты хочешь выставить на соискание печать второго уровня? "Раскачка" началась так и не закончившись. — Ага! — Просто ответил парень. Ректор и его зам вновь переглянулись. СО стороны казалось, что они в своей невербальной манере провели целое совещание. Кто знает, может быть, так оно и было? — Не хочу вас расстраивать, — ответил на это Пожарский. — Но этого едва ли достаточно для соискания бюджетного места в нашем университете. Однако мне вы кажетесь разумным человеком, поэтому я, пожалуй, поинтересуюсь: что именно вы собираетесь представить на суд приемной комиссии? — Сигналку Власова. Минин удивленно нахмурился. Школярское упражнения никак не ассоциировалось у него с "самостоятельным проектом".