– Ладно, но только ради тебя. – Флинн бросил на двух громил ненавидящий взгляд и развернулся, чтобы уйти. – Ага, проваливайте, пока целы, – крикнул один из парней им вслед. – Нет, я все же вернусь и начищу их мерзкие рожи, – сжав зубы, сказал Флинн, но Тайло опять его остановил. – Не надо, прошу! Не порть мне этот замечательный вечер мордобоем. – Но ведь они уже испортили его своими вонючими ртами! – воскликнул Флинн в негодовании. – Да ну, не преувеличивай. Они просто идиоты, – произнес Тайло с улыбкой. – Не стоит обращать на них внимание и тратить нервы. – Тайло, ты святой. – Нет, просто умный. – Ладно, умный, куда теперь направимся? – спросил Флинн, почувствовав, как гнев потихоньку отступает. – Куда-нибудь, – пожал плечами Тайло. – Навстречу приключениям! – Сегодня я как-то не намеревался искать приключения на пятую точку, – признался Флинн. – А так и не скажешь, – ответил Тайло, явно намекая на несостоявшуюся драку. Шум и гам осенней ярмарки остались позади, а впереди их ждал сизый туман, который становился все плотнее. Внутри Флинна зародилось смутное предчувствие чего-то нехорошего. Но, чтобы не портить Тайло остаток праздника жизни, он прогнал все тревожные мысли. «Ничего плохого не произойдет», – повторял Флинн в своей голове, как заклинание. После длительного молчания он решил проверить, как там Тайло, но, повернув голову, никого не нашел. Сердце камнем упало в низ живота. Флинн позвал Тайло по имени, но туман будто бы поглотил звук его голоса. Тогда он начал метаться по улице, всеми силами сдерживая зарождавшуюся внутри панику. Шея и ладони вспотели, а в грудь точно кто-то засунул раскаленный уголек, перепутав ее с печкой. – Тай! ТАЙ!!! – прокричал Флинн настолько громко, что горло заболело. – Я здесь, – раздался полушепот. Флинн ринулся на этот голос и через несколько мгновений увидел Тайло. Он спокойно стоял и смотрел на ближайшее здание. – Эй, ты почему отстал? В Инферсити по вечерам небезопасно! – отругал его Флинн. – Я хочу зайти вот сюда, – произнес Тайло и указал вперед. Они стояли у ипокрианского храма, над входом в который было написано: «Мертвым здесь не место». 19 Мертвым здесь не место В храме и яблоку негде было упасть: шла вечерняя служба, поэтому Флинн и Тайло еле нашли свободные места. Они, попутно извиняясь перед людьми за то, что заставили их подняться, кое-как протиснулись в центр шестой скамейки от входа и сели, оказавшись зажатыми между полной дамой в кружевной вуали и светловолосым юношей. – Тут всегда такая толпа? – шепотом спросил Тайло. – Нет, сам удивлен, – оглядываясь по сторонам, ответил Флинн. – Ипокрианство в последние годы перестало привлекать людей так, как раньше, а сейчас прям какой-то взрыв веры. – По правде сказать, я никогда не понимал, как ипокрианство умудрилось стать единственной в мире религией. – Тут все просто: ипокрианские рыцари в свое время уничтожили все остальные религии. Они сожгли всех, кто не захотел принимать их веру. – Молодые люди, пожалуйста, потише! – строгим голосом произнесла полная дама. – Извините, – ответил Флинн, – просто мой друг впервые в храме. Он толком ничего не знает об ипокрианстве, поэтому задает много вопросов. – Как это ваш друг может не знать таких элементарных вещей? – Полная дама недоверчиво покосилась на Тайло. – В школе плохо учился, – не моргнув глазом, соврал Флинн. – Раз так, то советую сидеть молча, – сказала полная дама и поджала губы, накрашенные темной помадой. – Сегодня проповедь будет читать отец Юстас, а он всегда начинает с истории возникновения ипокрианства. Так что слушай внимательно, мальчик, раз плохо учился в школе, – обратилась она к Тайло. Внезапно все люди подорвались со своих мест, будто скамейки под ними нагрелись так, что сидеть на них стало невозможно. Из небольшой комнатки слева от алтаря вышел полноватый священник в красно-белой рясе. На ней спереди золотыми нитками было вышито огромное всевидящее око (ромб с кругом внутри, посреди которого находился большой глаз с семью треугольными ресницами и спиральным зрачком). Флинн и Тайло тоже поднялись, чтобы не выделяться из толпы. – Видимо, это и есть отец Юстас, – предположил Флинн, понизив голос настолько, чтобы никто, кроме Тайло, его не услышал. Сделал он это не из-за страха, что живые могут узнать что-то такое, что вызовет у них недоумение или самый настоящий шок (ведь Хольда сказала, что люди не могут запомнить встречу с посыльным Смерти), Флинн просто не хотел кому-то мешать. – Ага, скорее всего, – прошептал Тайло. – Мне даже немного жалко его. – Почему? – Ну представь себе: всю жизнь искренне веришь во что-то, посвящаешь этому всего себя, а потом – бац! – умираешь и понимаешь, что всегда заблуждался. Обидно. – Ты так говоришь, как будто был психофором ипокрианского священника. – О нет, со священниками я никогда не работал. – Намеренно не брал над ними опеку? – спросил Флинн. – Нет, просто они редкие гости в Чистилище, – ответил Тайло. – Неужели все священники сразу попадают в Небесные Чертоги? – усмехнулся Флинн. – Некоторые – да, некоторые сразу в Лимб отправляются – по-всякому бывает, но большая часть оказывается в особом месте в мире мертвых. Мы называем его полем Блаженных. – Звучит как название дома сумасшедших. – Да, там и сумасшедшие тоже есть, – кивнул Тайло. – Они там приходят в себя после мира живых, скажем так, лечат свои души – и только потом отправляются в дальнейший путь. – А священники что там забыли? – Флинн недоуменно уставился на Тайло. – Неужели их души тоже нуждаются в лечении? – Вовсе нет. На поле Блаженных обитают не только сумасшедшие, но и те, кто так и не смог принять свою смерть. Глубоко верующим людям сложно смириться с тем, что потусторонний мир устроен иначе – не так, как они себе представляли, – поэтому им легче уйти в отрицание всего, в том числе и собственной смерти. – А разве нельзя через духовидцев рассказать живым о мире мертвых правду? – В древние времена некоторые духовидцы действительно пытались сделать это, но их быстро отправляли на костер. – Тайло помрачнел. – И Граф Л строго-настрого запретил им раскрывать рты, сказав, что «если люди так сильно хотят заблуждаться, что готовы убить за правду, которую они не могут принять, то не будем им мешать жить в неведении». Мимо них прошел отец Юстас, державший в руках кадильницу с тлеющей внутри миррой. Густой дым поднялся вверх, и пряный, сладковатый аромат защекотал ноздри. – Ох, ну и запах, – закашлялся Тайло. – И зачем только нужно портить воздух этой гадостью? – Чтобы мертвых прогнать, – сказал Флинн. – Ты же видел надпись над входом в храм, верно? Так вот, это предостережение, чтобы мертвые сюда не смели соваться, иначе запах мирры и ладана развеет их. Ипокрианцы верят, что души бродят среди живых еще девять дней после смерти. А в День Большой Скорби вообще целыми толпами шляются по улицам Инферсити. – Дети мои! – Звонкий голос отца Юстаса поднялся к сводчатому потолку и раскатистым эхом рухнул вниз. – Сегодня вы совершили благое деяние, которое спасет ваши души: вы пришли сюда, в дом Творца. – Он жестом показал, что все могут сесть. Скамейки протяжно заскрипели, вновь почувствовав на себе тяжесть человеческих тел. – И я вижу много новых лиц, это не может не радовать. – На морщинистых губах отца Юстаса появилась улыбка. – Специально для вас, вновь вернувшихся под крыло святого ипокрианства, я расскажу о самом великом дне в истории человечества. О Дне Великого Прозрения! – Он раскинул руки в стороны, и широкие рукава его рясы вызвали поток воздуха, из-за которого затрепетали огоньки на свечах. Вскоре они успокоились и снова начали гореть ровными лепестками. – Почти две тысячи лет назад Дариусу Мактибуту (мудрецу и царю всех царей) было поведано свыше, что однажды явится великий пророк, который увидит мир таким, каков он есть на самом деле, и расскажет об этом людям. Именно с момента этого предсказания мы и ведем наше летоисчисление. Весь мир, затаив дыхание, почти тысячу лет ждал появления пророка. Многие называли Дариуса лжецом, проклинали, но в тот миг, когда пророчество наконец-то исполнилось, у всех, кто смел обвинять его во лжи, отсохли языки. В День Великого Прозрения на святого Ипокриана посмотрел Творец и показал ему Истину. – Ого, какая ответственность: всему миру Истину поведать. Интересно, а сколько лет было этому Ипокриану, когда все эти чудеса с ним произошли? – спросил Тайло, но Флинн не успел ответить. Вместо него это сделал кое-кто другой. – Чуть больше семнадцати, – сказал светловолосый юноша, который сидел справа от Флинна. – О, где же мое воспитание? – Он покачал головой и прикоснулся пальцами к своему лбу. – Я самым грубым образом вклинился в ваш разговор. Прошу прощения. – Ничего страшного, – успокоил его Тайло. – Я уверен, что мой друг все равно не знал ответа на этот вопрос. – Вообще-то знал! – оскорбился Флинн. – Я два года учился в ипокрианской школе. – А почему только два? – спросил Тайло. – Монашки увидели внутри тебя демонов, решили, что ты одержимый, и выгнали? – Ха-ха, очень смешно, – пробурчал Флинн. – А ваш друг забавный, – улыбнулся юноша. – Кстати, меня зовут Алистер, приятно познакомиться. – Я Тайло, а этого, с кучей демонов за пазухой, зовут Флинном. – Хватит говорить о демонах, – сказал Флинн. – Нас сейчас либо выгонят, либо позовут экзорцистов.