– Ты только не переусердствуй, Глэдис, – мрачно отозвался Флинн. Перед его глазами встал образ пьяной матери. – Ой, не нуди, я знаю свою норму, – отмахнулась Глэдис и взяла в руки нож, чтобы разрезать пирог. – Флинни, я все еще жду от тебя увлекательный рассказ о том, как ты умудрился подохнуть в столь юном возрасте. Нет, я помню, что твоя задница жить не может без приключений, но смерть – это как-то уж слишком. – Моя работа меня добила, – признался Флинн. – Моя работа меня тоже добивает, но я еще, как видишь, не откинула копыта, – весело ответила Глэдис, пододвигая к нему тарелку с кусочком пирога. – Я жду подробностей. – Баттори, – на выдохе сказал Флинн и померк. – Этот сукин сын убил меня из-за того, что я потерял очень ценный конверт. – Баттори? Это тот красавчик блондин из твоей банды? – Глэдис отрезала Хольде кусок вдвое больше, чем Флинну, и придвинула тарелку к ней. – Да, он. – Перед глазами Флинна всплыло блаженное лицо Баттори. Этот гад всегда искренне улыбался, когда мучил или убивал кого-то. – И как же он тебя прихлопнул? – Глэдис, какая разница? – Праздное любопытство. Рассказывай уже, я сгораю от нетерпения, – не унималась Глэдис. – Сначала он долго преследовал меня. И если бы поймал, то, наверное, разделался бы со мной своим излюбленным способом: перерезал бы горло от уха до уха. Но, пытаясь скрыться от него, я попал в аварию на мосту и уже был почти мертв, но Баттори все же решил перестраховаться: привязал меня к моему мотоциклу и скинул нас обоих в воду, – пробормотал Флинн, вилкой ковыряясь в своем куске пирога. – Все с тобой ясно. – Глэдис закинула ногу на ногу, поправила халат, чтобы не показать лишнего, и снова приложилась к бутылке. – А ты, Холли, как умерла? – Я не помню, – чуть слышно сказала Хольда и опустила взгляд на свои колени. – Я много чего не помню из своего прошлого. – Я тоже половину своей жизни не помню – и жаль, что другую половину никак забыть не могу! Вот было бы здорово: просыпаешься утром, а в голове пустота – и наполняй ее всем, чем хочешь. И никаких тебе проблем вчерашнего дня – красота! – замечталась Глэдис. – А нам вообще можно есть в мире живых? – нагнувшись к уху Хольды, спросил Флинн. – Можно, – ответила она. – Главное, не забывай запивать еду «Живительным нектаром» – и ничего не случится. Флинн нанизал на вилку кусочек пирога и отправил его в рот. Море вкусов разлилось по языку. Слегка солоноватое песочное тесто, кисло-сладкая вишня с едва уловимым горьковатым привкусом косточки и ванильное облако взбитых сливок – сочетание было идеальным. Опомнившись, он достал из внутреннего кармана куртки флягу и глотнул «Живительного нектара», который тут же смыл с языка восхитительный вкус пирога Глэдис. – Какое странное чувство, мне кажется, что я ничего и не ел, – сказал Флинн. – Да, так это и работает, – с грустью ответила Хольда, рассматривая кусочек пирога на своей вилке. – Мы не должны привыкать к миру живых, иначе наши нити будут рваться намного чаще. – Холли, Флинни, может, погадать вам? – предложила Глэдис, достав из кармана халата колоду карт. – Я не только чертовски хорошая проститутка, но и отличная гадалка. – Почему же вы тогда гаданием не зарабатываете? – поинтересовалась Хольда. – Потому что судьбы у людей разные: кому-то в золоте суждено купаться, а кому-то в выгребной яме тонуть. Не все готовы услышать зловонную правду, а вешать лапшу на уши я – черт возьми! – так и не научилась. Как по мне, лучше уж быть честной проституткой, чем лживой гадалкой. Так, Холли, сначала узнаем твою судьбу, – подмигнула Глэдис и начала тасовать карты со звездами на обратной стороне. – На, возьми и хорошенько перемешай их. – Она протянула ей колоду. – Просто перемешать? – спросила Хольда и неуверенно взяла карты в руки. – Можешь не просто, а стоя на голове. Это, ясное дело, никак не повлияет на исход гадания, но зрелище получится увлекательным, – заливисто засмеялась Глэдис. – Пожалуй, оставлю вас без увлекательного зрелища, – сказала Хольда, быстро перемешала колоду и вернула ее Глэдис. – Так, три карты расскажут о прошлом, три о настоящем и три о будущем, а одна покажет фатум, – прошептала Глэдис, раскладывая карты по столу рубашкой вверх. – А что такое фатум? – спросил Флинн, отправив в рот еще один кусочек вишневого пирога. Насладившись его вкусом, он выпил немного «Живительного нектара». – Это неотвратимость. То, чего нельзя избежать, – ответила Глэдис, а затем достала из кармана халата очки и нацепила их на нос. – Так-так-так, посмотрим на твое прошлое, Холли. – Она открыла первый ряд карт. – Град, Запертая Дверь и Туман. В твоем прошлом случилась большая трагедия, но ты решила оградить себя от боли. Хм-м‐м, но больше ничего рассмотреть не могу: между тобой и твоим прошлым стоит плотная стена тумана. Хольда побледнела и сжала дрожащие руки в кулаки. – Теперь перейдем к настоящему, – продолжила Глэдис, открыв второй ряд карт. – Рыцарь, Враг и Рука. Интересно, интересно, – закивала она и поправила очки. – Рыцарь – это, скорее всего, ты. Отважная и смелая, готовая на многое ради своих идеалов. Враг – это… – Безумный, – сказала за нее Хольда. – Я смогу его поймать, ведь так? Карты об этом говорят? – В ее глазах блеснула решимость, смешанная с надеждой. – Рано или поздно ты его поймаешь, это так, – ответила Глэдис, – но не сама. Кто-то поможет тебе. Теперь заглянем в твое будущее. – Она перевернула третий ряд карт и наморщила лоб. – О‐о‐о, какое-то хреновое у тебя будущее. – Спасибо за откровенность, – хмуро отозвалась Хольда и вытянула шею, чтобы получше рассмотреть свое «хреновое будущее». – Вот поэтому я и не гадаю за деньги. Ну как тут соврешь, если выпали настолько паршивые карты? Смерть, Яма и Разбитое Сердце. Хуже их только черная карта. – Да уж, с таким-то будущим впору повеситься, но и тут подстава: я уже мертва, – с иронией сказала Хольда и откинулась на спинку дивана. – Так, давай глянем, какой фатум тебе выпал, – продолжила Глэдис и перевернула карту, которая лежала отдельно от остальных – сбоку. На ней был изображен город, охваченный огнем. – Пожар, – прошептала она. – Здорово, – проворчала Хольда. – Мне разобьют сердце, и я в очередной раз сдохну, да еще в какой-то яме, а на фоне, наверное, будет гореть Инферсити. – Ладно, теперь твоя очередь, Флинни, – быстро собрав карты, сказала Глэдис. – Спасибо, что-то уже не хочется. – Флинн сглотнул подступивший к горлу ком. Ничего хорошего от своей судьбы он не ждал: раньше она его не баловала, так что и теперь вряд ли начнет проявлять благосклонность. – Да ладно тебе, не дрейфь! – тасуя колоду, подбодрила его Глэдис. – Лучше уж знать наперед, в какое дерьмо вляпаешься: тогда будет возможность обойти его стороной. Хотя с фатумом такое не пройдет: с этим зубастым зверем невозможно бороться, – с задумчивым видом произнесла она и передала Флинну карты. Он с кислым лицом принял их, почувствовав тепло, которое они переняли от рук Глэдис. Звезды на обратной стороне будто подмигивали ему, мол, давай, загляни в свое будущее, посмотри, что мы тебе уготовили, и ужаснись. – Ну же, мешай их, они тебя не укусят! – подстегнула его Глэдис. Флинн собрался с мыслями и стал неторопливо перемешивать карты, моля их о том, чтобы они не были слишком суровы к нему. Закончив, он с замиранием сердца передал их Глэдис. – Так, глянем, что тебя ждет, – сказала она, раскладывая по столу карты. – Прошлое: Свиток, Вдова и Крыса… – Какая еще вдова? Я не был женат. – Не воспринимай значение карт буквально. Вдова – это скорбящая женщина, – растолковала Глэдис. – Твоя мать знает, что ты умер? – Она вопросительно посмотрела на него поверх очков. – Нет, – быстро ответил Флинн. – Ты уверен? – Да. – Тогда это может быть какая-то утрата. – Конечно, я же потерял жизнь, – угрюмо произнес Флинн. – Свиток – это некое послание, возможно, письмо, а Крыса – предатель, – продолжила Глэдис. – Я потерял конверт и умер, да, все сходится. Но вот насчет предателя… не знаю, на кого и думать. – Флинн обхватил подбородок пальцами. – Это может быть кто угодно из моей бывшей банды. Или я сам. – Перед его глазами мелькнул образ Кейти, он ведь тоже предал ее. – Нет, – возразила Глэдис, отрицательно закачав головой. – Речь точно не о тебе. Теперь глянем настоящее. – Ее ловкие руки быстро перевернули второй ряд карт. – Змея, Перекресток и Подарок. – Звучит неплохо! – обрадовался Флинн. – Ага, не то что у меня, – надулась Хольда. – Хочешь, поменяемся? – Нет, спасибо! – Змея – это мудрость, какие-то новые знания. Тебя ждет неожиданное открытие, – сказала Глэдис, постукивая ногтями по столу. – Подарок – какое-то приобретение, а вот Перекресток говорит о встрече прошлого и будущего. – Как-то все расплывчато. Я думала, что гадание будет более конкретным, что ли, – проговорила Хольда с недовольным видом. – Ох, скоро я буду звать тебя не просто Холли, а Брюзгливой Холли. Даже прогноз погоды не может быть абсолютно точным. Вон, – Глэдис махнула рукой в сторону окна, – обещали, что сегодня ночью будет дождь, а с неба ни капли не упало. С гаданием тоже не все так просто: иногда полностью разгадать смысл выпавших карт можно только после того, как все уже случилось в реальности. – Тогда зачем гадать? – спросила Хольда. – Потому что всем хочется узнать, что же ждет их за следующим поворотом судьбы. – Губы Глэдис растянулись в хитрой улыбке, и в ее зеленых глазах загорелись озорные огоньки. – Флинни, хочешь узнать свое будущее? Или ты тоже считаешь мое гадание глупым? – Я не говорила, что ваше гадание глупое, – с упреком сказала Хольда. – Но ты так подумала, – все еще улыбаясь, ответила Глэдис и подперла пухлую щеку ладонью. Флинн колебался. Его взгляд упал на карту, где был изображен перекресток. Одна дорога вела в тенистый еловый лес, а другая, петляя, уходила в горы, покрытые снегом. Всего на мгновение ему показалось, что его засосало внутрь карты, и, находясь там, на перекрестке, он никак не мог решиться: идти ли ему направо или налево. А может, лучше остаться на месте? – Ну же, отвечай! Гадать тебе дальше или нет? – Голос Глэдис привел Флинна в чувство. – Да, расскажи о том, что ждет меня впереди, – едва проговорил Флинн и отпил из фляги: в горле совсем пересохло. Опустив взгляд на оставшиеся карты, Глэдис начала резко, со стуком переворачивать их, и от этого звука у Флинна все внутри задрожало. Как будто ногти Глэдис отбивали марш, под который шествовала его судьба. – Всевидящее Око, Жрец и Перевернутая Корона. Хм-м‐м, кто-то наблюдает за тобой, Флинни, причем давно. Жрец – это человек из высших слоев общества, у него есть влияние, уважение. А Перевернутая Корона – это власть, но в извращенном смысле, – скривилась Глэдис. – Проще говоря, деспотизм. – То есть за мной следит какой-то деспот? – уточнил Флинн.