– У нас в отряде был мальчик. Может чуть старше тебя. Тоже такой весь низенький и тощенький. Он заболел год назад: обычная простуда. Подхватил насморк и только. Ну он кашлял и чихал, его лихорадило. А одной ночью взял и умер. – Я не умираю, – вставила я. – Ну и он не собирался. Но самое ужасное, что он был такой незаметный и молчаливый, что никто даже имени его вспомнить не мог. А потом сидели все наши парни и обсуждали, что да – надо было ему отдать тот теплый плащ, и да можно было поделиться бутылкой рома – ему бы она пригодилась больше. Лекарств было много, теплой одежды и здоровой пищи было много – а мальчик все равно умер. Каждый мог сделать что-то для него, не сильно утруждая себя. Просто поделиться и знать, что когда его прижмет – он не умрет в соплях никому не нужный. Последние слова Кэрка прозвучали очень жестко, и я подумала о том, сколько еще таких сопливых мальчишек прошло мимо костра Кэрка? И за смерти скольких из них корил себя наш молодой капитан? – Я видел, – тихо сказала я. – Что ты подсказываешь этим парням делиться со мной. Они все время оглядываются на тебя, словно ища одобрения: «Так ли я все делаю, Кэрк? Он отказался от помощи, можно я просто уже пойду?». Губы капитана тронула улыбка: – Ну, знаешь, хорошие традиции иногда вводятся пинками. Эти ребята на самом деле не против тебе помочь, просто они могут и не знать, что тебе нужна помощь. А я знаю. И еще знаю, что у Фреди есть обезболивающая микстура, а у Марко – припарки из трав для заживления ран. Принятие помощи не обязывает тебя к тому, чтобы сделать что-то для другого. Но ты запомнишь, что тебя выручили – и может, станешь чуть лучше. – Ты очень хороший… – Это прозвучало совсем по-детски, но, кажется, Кэрк понял мою мысль и не стал над ней смеяться. Этим же вечером я подошла к Фреди. – Извини, ты недавно предлагал мне микстуру от боли. Если она еще осталась – мог бы ты мне ее дать? Парень выглядел удивленным, но порывшись в сумке, он достал склянку и протянул ее мне. – Спасибо. Ты не представляешь, как мне больно. И твоя микстура – она меня спасет, я уверен. – Да брось ты. – От простых слов благодарности Фреди прямо расцвел. – Рад, что оказался полезным. За нами со своего места наблюдал Кэрк. Он сидел, скрестив длинные худые ноги, и разглядывал людей вокруг костра. Тех, кого он старался сделать лучше. Он просто волшебный, подумалось мне тогда, откуда такие берутся? * * * Как бы смешно это не звучало, но проблема посещения выгребной ямы была покруче драк с солдатами и бессонных ночей. Первое время я терпела, терзая свое тело, до темноты, и лишь когда легион засыпал – убегала по своим делам, радуясь возможности незаметно справить нужду или вымыться в ручье. Приходилось меньше пить и есть, чтобы не тревожить лишний раз свой организм. Но тело протестовало против таких зверств, и я начала выдумывать себе различные задания подальше от легиона. Съездить в деревню, заказать провиант? Лис вызывается. Надо довезти до соседнего дружественного легиона депешу? Это к Лису. Я привыкла быть мальчиком на посылках, каждый день покидая легион. По дороге в пролесках и у озер я могла быть собой, и мне не надо было терпеть мучительные позывы. Но тренировки с Атосом начали накладывать свой отпечаток на мою жизнь. Я не могла, как и прежде, вольно уходить из лагеря – ведь два часа дневного времени теперь были постоянно заняты. Поначалу мне казалось, что это все еще больше усложнит. Однако я стала замечать, что после достопамятной драки легионеры не то чтобы стали меня сторониться, но держались поодаль. Вряд ли меня боялись, скорее не знали чего ожидать от бешеного ученика генерала. И вскоре я смогла свободно посещать в гордом одиночестве выгребные ямы легиона в самые непопулярные часы. А если какой-нибудь солдат и забредал, составить мне компанию, я всегда успевала подтянуть штаны и удалиться, не особо мелькая голым задом. Я просто перестала бояться каждого шороха – и это многое решило. С мытьем дело обстояло сложнее. Мать приучила меня к ежедневному очищению, и невозможность мыться как легионеры каждый день у всех на виду в походных чугунных ваннах или реках, близ которых мы останавливались, – все это сводило меня с ума. Я настолько отчаялась, что начала мыться по примеру тилльских женщин прямо в одежде и шлеме. Но это только добавило к моим злосчастиям насморк из-за вечно мокрой одежды. Как мне казалось, все мучения были заметны лишь мне одной, но однажды после тренировки Атос неожиданно предложил мне съездить для него за желтой вишней в соседнее поселение. Мы находились неподалеку от Раздолья Флависа, изумительных южных садов, полных сочной и крупной, со сливу величиной, желтой вишни. Местные жители снабжали легионы сушеной вишней, как провиантом. К тому же здешние сады находились к востоку от основных полей сражений, поэтому не были затронуты пожарами. Сейчас в самый расцвет лета вишня набрала сок, и я бы покривила душой, сказав, что не понимала Атоса. Однако предложение съездить за ягодами все равно меня покоробило: – Я вроде бы ученик по бою на мечах, а не прислужка, – проворчала я. От этих слов Атос замялся, и мне стало неловко. Многие генералы использовали своих учеников для гораздо более грязных поручений, а Атос требовал от меня лишь выкладываться на тренировках. – В общем-то, ладно, я схожу. Это займет, наверное, полдня. – Там есть река по дороге к селению, – сказал мой учитель, мягко поглядывая на меня из-под челки. – И? – Я вижу, что тебе не по нраву мыться с остальными легионерами. И думаю, что знаю причину. – Хорошо хоть он не видел, как затряслись мои коленки. – Из-за твоей худобы и роста, да еще из-за чертовки, над тобой, наверное, часто смеются. Они идиоты, ты сам это знаешь. Но эта травля все равно неприятна. Я ошарашено смотрела на Атоса. Сейчас он вел себя совсем не как задира-генерал. – Лет в двенадцать я тоже был худым и нескладным парнем, повыше чем ты, но все же представлял собой жалкое зрелище. Надо мной издевались… и это было мерзко. Так что можно сказать, что я понимаю тебя. – А что стало потом? – Представить огромного Атоса худым мальчиком я не могла. – А потом я нарастил мышцы и выбил всем обидчикам зубы. – Он расхохотался. – Иди за вишней, Лис. И загляни к реке по дороге – обычно там безлюдно. Я приняла задание уже не с обидой, а с благодарностью, которая все росла, пока я шла по желтой пыльной дороге, а слева и справа от меня простирались сады желтой вишни с нежно-кремовыми упругими плодами, покачивающимися на ветках. Они были забраны лишь небольшим деревянным заборчиком, и при желании я могла легко сорвать парочку вишен. Но в кулаке я держала монеты, выданные Атосом, и решила не жульничать, а купить ягоды. Шум реки был слышен еще от дороги. Быстрый бег воды и шелест прибрежных камышей. Вокруг не было ни души, и я, быстро скинув одежду, вошла в воду. Дно оказалось илистым, и пальцы ног мгновенно зарылись в мягкую почву. Вода была кристально прозрачной. Я видела свои ноги в синяках и похудевшие бедра. Не успела я дважды окатить себя пригоршнями воды, как она потемнела. Вернее я заметила двигавшееся ко мне с безумной скоростью пятно изумрудно-зеленого цвета. Я толком не успела испугаться, как оказалась окруженной огромным косяком рыбы. Крупные, почти полуметровые рыбины огибали меня справа и слева, и даже умудрялись проплывать между ног. Их чешуя царапала мне бедра. Подпрыгивая из воды и поблескивая на солнце зеленой чешуей, косяк нескончаемо тек по реке – я уже не видела ни его начала, ни конца. Одна из рыбин выпрыгнула и ударила меня в грудь. От неожиданности я обхватила ее, да так и осталась стоять, прижимая скользкую тварюгу к голой груди. – Эй, тетя! Зеленчака не так ловят. – Я с ужасом обернулась на крик и увидела на берегу чумазую девочку лет десяти. Она ловко вытаскивала из реки рыбину за рыбиной и с размаху била их головой о камень, видимо, специально заготовленный под эту работу. Возле нее росла горка пойманных зеленых громадин. – Выходи. Можешь воспользоваться моим бойком. – Она похлопала ладонью по камню. Я взглянула в лицо своей рыбине, если его можно было назвать лицом. Она слабо трепыхалась, и в ее глазах не светилось особого ума, но мне почему-то показалось, что рыба смотрит на меня очень жалостливо. Сердце не выдержало, и я расцепила объятия. Рыбина плюхнулась к своим братьям и сестрам и поплыла к неведомым берегам. Я же вышла на сушу и наскоро оделась. Девочка видела меня без шлема, и я не стала его надевать, наслаждаясь солнечными лучами на лице. – Зря упустили того зеленчака, тетя. Давайте я поделюсь, – щедро предложила маленькая селянка. – Куда идете? – В ближайший поселок, купить желтой вишни немного. – Пру, вы ведь из Алой Розы, верно. – Дождавшись пока я кивну, девочка продолжила. – Тогда вам никто ничего не продаст. У Фарака, моего села, контракт с леди Крианной и легионом Белого Чертополоха на поставки всей вишни, что мы соберем. – Да ведь они же на другом конце страны, – удивилась я. – А мы тут, под боком. Неужели, если Роза попросит выкупить немного провианта, вы откажете? – Уговор есть уговор. Ваш легион не то, что прочие – у вас там «господа», – девочка выговорила это слово с непонятным мне презрением. – Даже если мы вас к черту пошлем, ничего нам не будет. Роза не палит селения, это всем известно. Пока я переваривала сказанное, девчонка продолжала доставать рыбу из воды голыми руками одну за другой и глушить ее об камень. Чешуя зеленчака была любопытной формы. Я подобрала интересную чешуйку, больше похожую на драгоценный камень, и стала рассматривать ее на свет. – Красивая, правда? У нас все девчонки в деревне из нее ожерелья делают по сезону. В этом году только я подгадала, когда зеленчак по реке пойдет. Будет нам с мамой хороший навар. – А почему бы мне просто не перелезть через забор и не украсть немного вишни? – Я вернулась к волновавшей меня теме. Причем я не столько переживала за Атоса, сколько терзалась неясными мыслями о явном презрении к нашему легиону. – Воля ваша, тетя, – хмыкнула девочка. – Да только в садах бродят специально обученные волкодавы. И обучены они в основном тому, чтобы вор не доживал до суда. К тому же, разве у вас в легионе не запрещены кражи? Я думала за подобное у вас одна награда. – Селянка довольно наглядно затянула у себя на шее воображаемую петлю. Заметив, что я сникла, девочка еще раз проявила щедрость. – Берите моего зеленчака, а то и двух, тетя. В деревне вам все равно никто ничего не продаст, а так хотя бы с рыбой уйдете. Я поблагодарила девочку, надела шлем и взяла среднюю по размеру рыбу, сантиметров в сорок. Обняв ее за мокрое и скользкое тело и прижав к животу, я двинулась обратно в легион той же дорогой, что шла к реке. Мирно колыхавшиеся сады с желтой вишней уже не казались мне прекрасными. Они были недостижимы как облака на небе. Я не могла взять в толк, почему миряне понимали только грубую силу. За глаза Розу, мой легион, называли тряпками и «господами», считали, что могут в военное время отказать нам в провианте, заключив договор с нашим врагом, который расположился на многие километры к западу. Почему для человеческого отношения и уважения требовались грубая сила, убийства, пожары и грабежи? Девочка даже не задумывалась, что приди к ней в поселение три тысячи человек с мечами наголо, она и ее мать бы совершенно иначе отнеслись бы к Алой Розе. Мы могли бы действовать как Лиловые Маки и просто брать силой все, что хотели. Тогда бы нас боялись, да. Но и уважали бы тоже. Так почему же честные цены на провиант, вежливое отношение к земле и ее жителям, наконец, желание увести битвы подальше от поселений рассматривались как слабохарактерность, а не жесты доброй воли? Я вернулась в лагерь абсолютно вымотанная. Хотя пройденный путь был не так далек, но рыба начала подванивать, а тяжелые мысли растянули дорогу в три раза. В легионе я дошла до синего шатра Атоса и заглянула в него. Я сделала это неосознанно и впервые. Раньше я просто ждала, пока он выйдет. А сейчас мне не хотелось ждать, рыба пахла все хуже, и мне надо было отдать деньги за некупленную вишню. Если бы была дверь, я без сомнения бы постучалась. Но двери не было – я заглянула и поняла, что хозяин отсутствует. Пришлось сесть при входе, обнять зеленчака и ждать. Я и не заметила, как заснула. Очнулась уже в сумерках. Вонючей рыбы не было, зато кто-то накрыл меня огромным плащом, заботливо подоткнув его мне под ноги. #Бусина четвертая Движение, шум и гам наполнили все вокруг. Легионеры спешно собирали палатки, обозы нагружались водой и провиантом, а девушки из соседних деревень рыдали в полный голос, прощаясь со своими полевыми женихами. Жизнь бурлила, а причиной тому стало новое задание. Основным нанимателем легиона Алой Розы всегда был лорд Строгосс – оплывший и болезненный молодой мужчина, один из наследников почившего короля. В очереди на престол Строгосс шел то ли двенадцатым, то ли тринадцатым, но учитывая, что перед ним находились сплошь плоды кровосмесительных связей, сумасшедшие старики и дети, не готовые к правлению, то наш лорд был не самым плохим претендентом. Как только король умер, и началась борьба за престол, он одним из первых подсуетился и нанял через Алайлу наш легион. Лучший легион в стране – это точно. Может Алая Роза и не была так велика в размерах, как Черная Хризантема. А наши бойцы были менее тренированы, чем кавалерия и пехота Лиловых Маков. Но у нас было три генерала, за которых в бой готов был ринуться и погибнуть каждый легионер нашей армии. Ну, исключая меня, разумеется – я предпочитала трусливо отсиживаться в снабженцах. Тем не менее, мораль в Розе всегда была крайне высока, и лорд Строгосс не прогадал, доверяя свои права на престол Алайле. С начала гражданской войны Роза не проиграла ни одного сражения (не считая битвы у реки Аскопос, но все предпочитали называть это тактическим отступлением). Большую часть времени претенденты на королевский престол предпочитали прятаться в своих укрепленных крепостях, боясь даже нос за порог высунуть. Но иногда у них взыгрывала кровь – хотелось показать, что они принимают участие в войне не только монетой, но и лично. Вот тогда они ездили со свитой по сожженным полям своей страны, из окна карет смотрели на голодных крестьян, и нет-нет да заскакивали в свои легионы. Такие посещения я окрестила «шелковой войной», сорвав эти слова с языка Атоса. Не был исключением и лорд Строгосс. На моей памяти до знакомства с крайнийским генералом он приезжал в расположение дважды. Я видела его издалека, и меня поразило, сколько у него придворных и прислуги. Разодетые в пух и прах дамы, пажи, князьки и рыцари сопровождали своего будущего короля, словно собачки на поводках. Легионеры эти посещения не любили – ведь из-за них в лагере серьезно ужесточали правила. Запрещались пьянки, лагерных шлюх выдворяли, а непристойное поведение каралось плетьми. Поэтому, когда Атос объявил на сборе перед офицерами, что наш наниматель уже в полудне пути от Розы, над рядами прокатился нестройный вздох. Дворяне содержали нас, оплачивали наши кровь и пот, но нас не обязывали их любить. У меня были особые причины презирать эту братию. Когда-то в прошлом я подошла к ней слишком близко, и успела разглядеть все уродливые черты нашей аристократии. – Лис, останься, – Атос довольно грубо схватил меня за плечо, когда я уже собиралась покидать собрание. Меня здесь вообще не должно было быть – я не принадлежала к офицерскому составу (да и к какому-либо составу вообще). Я задержалась после тренировки и стала невольной участницей этого сбора, и теперь боялась получить за это выволочку. – Я никому не расскажу… – Не в этом дело, – Атос выглядел крайне взволнованным. – Мне нужно, чтобы ты сопровождал меня на встрече со Строгоссом. Это было что-то новенькое. Прислуживать дворянам?