— Вот же краалово семя, — вскрикнул Бернис, вскочил с кровати и начал спешно натягивать походное платье. — Мои доспехи и оружие, бегом, бегом… Покои тут же наполнили слуги, чтобы помочь молодому графу снарядиться для битвы. Тяжёлая кольчуга придавила на плечи, горным ручьём растеклась по сильному телу, грудь покрыла лиловая бригантина, а благородные белые волосы спрятал конический шлем. Миловидное лицо обрело черты строгости, точно не человек готовился к схватке, а высеченный в граните незыблемый исполин. Когда был готов Бернис выскочил из дома. Конюх успел подсуетиться и у порога воина дожидался боевой конь. Во дворе имения толпились всадники тяжёлой кавалерии — верная гвардия дома Моурт. Сходу влетев в седло, Бернис выкрикнул распоряжения: — По коням. Пули, оборона имения на тебе. Попробуйте только мне сдаться, выпорю, точно шелудивых псов. Старик не ответил господину, только смиренно склонил голову. — Кавалерия, в походную колонну, галопом марш. Тяжёлая конница двинула за Бернисом. Отряд вышел скромным, но в реалиях городского сражения то была сила немалая. Укрытые хитином брони и вооружённые отборной сталью — воины графа сегодня знатно погоняют полчище предателей трона. Бернис повёл отряд на центральную площадь. Звуки боя туда ещё не докатились, но долго ждать не придётся. Да и бить врагов клином всадников в городе сложно: тесные каменные улочки не дают развернуться, разогнаться, как следует, о каких тут манёврах мечтать?.. то ли дело на площади… Пробираясь к цели, Бернис немного приуныл. В Алланти ютились чуть больше восьми тысяч жителей. Оружие держала в руках только треть. Старики, дети, женщины — их в строй не поставишь. Если верить разведке, мечей у предателя Торта собралось в два раза больше. Армия знатная, где только разжиться сумел? И как вообще здесь оказался? Неужели на марше прошли сотню саржей? И что, сразу в бой?.. без осады?.. без разведки и пробы?.. как умудрились всё так обставить? В городе тревожно звонили колокола. Всюду яростно ревели мужи, болезно стонали и выли гибнущие люди, отчаянно визжали дети и женщины. Подмоченные дождём соломенные крыши разгорались неспешно, громко трещали и чадили густыми душными облаками. Серое предрассветное небо скрылось за чёрными клубами едкого дыма. Частые пожары красным заревом осветили Алланти. Меж горящих домов суматошно бегали горожане, неистово сражались с бунтарями, но воинов в столице было мало. Ремесленники, торговцы и крестьяне держать меч обучены слабо, их без жалости рубили враги. Площадь встретила всадников стальным перезвоном. Пришлось немного притормозить, осмотреться. Битва гремела, землю усеяли трупы, кровь не сочилась — полноводной рекой разлилась на брусчатке. В нос пахнул кислый смрад, пропитанный смертью, что перемешался с гарью и копотью близких пожарищ. Бунтари сильно теснили защитников города, драка давно превратилась в свалку, строй стражников развалился и если никто не вмешается, если воины снова не перестроятся, то их быстро задавят числом. — Мечи на плечо, — звонко выкрикнул Бернис. Голос не дрогнул. Бывалый воин знал, как прятать волненья, умел давить страхи. Только Кроны[28] ведают, как тяжело быть героем, как сложно сохранить доблесть в час нужды, как страшно вести хороших людей на погибель. Верные мечи с громким скрежетом покинули ножны. — За Керрию. За короля. За наш дом, наших жён и детей — вперёд, — Снова выкрикнул молодой граф и первым пришпорил коня. — За короля! — поддержал его рёв преданных глоток. Клин тяжёлой конницы ворвался на площадь. Разгон вышел знатным: ветер растрепал гриву скакуна под Бернисом, исхлестал лицо невидимой плёткой, иссушил горло жарким, пустынным зноем. Дыхание зачастило, грудь рвало изнутри, а гортанные кличи глушили разум, не давали свихнуться. Первый удар вышел страшным. Тяжёлые всадники графа, точно соха земледельца, изрыли кровавую пашню, втоптали в землю сорняк, размели бунтарей по всей площади. Кони взвыли, воины дико взревели, добрые клинки обрушились на мятежные головы. Кости врагов под копытами громко хрустели, пугающий дребезг пролетел над гибнущим городом. Клин конников Берниса прошёлся по крамольным ламкинам — лёгкое ополчение нечета знатным воинам. Пешие защитники смогли отдышаться и построиться заново, а Бернис уже размышлял, как вывести клин в очередную атаку. Пролетев площадь на полном скаку, граф очутился в узком проулке, улица впереди уходила далеко вглубь квартала ремесленников. Чтобы вернуться на площадь разворачивать гнедого пришлось на месте, теперь Бернис оказался в хвосте колоны, но делать было нечего — обходить по другим улицам слишком долго. — Кругом, — скомандовал кавалерии граф. — На врага — вперёд. Площадь встретила конников новым сражением. Всадники накатили грузной волной, сшибли пехоту, заглушили вопли и крики рокотом прибоя. Только теперь атака выдалась куда сложнее. Мятежные ламкины уже были разбиты и вместо них подоспели тяжёлые латники. Металлический скрежет разнёсся по площади, так громко лошади ещё не ревели. Атака могла захлебнуться. Воины рубились до смерти, без оглядки назад, не жалели себя, не щадили врагов. Бернису тоже досталось. Конь едва не получил палицей по ногам, в последний миг воин снёс голову проворному латнику, но потерял равновесие: слишком уж свесился в седле, чуть не схватил копьё грудью, едва не погиб. Вывести воинов из свалки было сложно. Клин поредел, многие конники так и остались лежать на брусчатке. Их скакуны пали рядом. Граф ещё дважды смог бить врагов, прежде чем площадь забрали мятежники. В новой атаке Бернис чудом осадил скакуна, останавливая всадников, скачущих позади. Это спасло его жизнь. Бунтари набросали восьмигранных ежей, на которых повисли первые конники. Остальные воины успели перестроиться вместе с господином. Площадь для кавалерии была потеряна, лошадям там было уже не пройти. Бунтари сильно теснили пехоту, фронт боёв приближался к дворцу. — Отступаем. Все за стены внутреннего двора. Все за мной, — надрывал горло Бернис, пытался спасти хоть немного бойцов, хоть кого-то вытащить из ловушки. Рядом без продыху трубил в рог вестовой, подавая сигналы отступающим отрядам городских стражников. От конницы теперь толку мало, да и пехоту потрепали прилично. Нужно было укрыться за стенами королевского замка, там отдышаться и дать бунтарям славный бой. Бой, что предатели запомнят до смерти. Добраться до дворца без потерь не вышло — клин всадников угодил в западню. Когда до замковых ворот оставалась жалкая сотня ломтей, первые конные рухнули на брусчатку. Их лошади взвыли, с грохотом покатились по мостовой. Следом наседали другие, давили своих, тут же падали следом. Бернис скакал в хвосте колоны, граф едва успел смекнуть, что творится. Бунтари растянули поперёк улицы массивный канат. Первые всадники точно врезались в стену. Из-за углов навалились враги, изрубили доблестных воинов, что не смогли дать врагам достойный бой. — Пойдём по соседней улице, скорее, скорее, уходим, — кричал Бернис, уводя вглубь города остатки отряда. Но и там оказалось несладко. Улицу усеяли трупы, да и мусора под ногами хватало. Разогнаться конница не сумела, за то и поплатилась. Нескольких воинов поймали в удавки и стянули на землю, кони других получили по ногам. Ко двору добрались лишь четверо всадников и граф. Остальные с честью вернули кровавый долг родной земле. — Открыть ворота, — кричал Бернис, вглядываясь в темнеющие бойницы. На дворе давно рассвело, лицо «Защитника короны» знал каждый стражник Алланти. Спустя хиску засов заскрипел, врата медленно распахнулись. В сравнение с внешней городской стеной муры замка были гораздо скромнее. Однако их крепость не раз подтверждалась в боях. К тому же дворец можно удерживать малыми силами, так что бунтарям ещё придётся обломить зубы о пилястры и неприступные шпили. Пройдя сквозь ворота, Бернис поморщился. Внутренний двор во дворце Поющего короля был обставлен с излишком. Знатный гуляка, распутник и пьяница никогда не скупился на обустройстве быта. Элла прожигал жизнь в извечном досуге. Десятки садовников день и ночь трудились в заказах, выводили узоры, создавали скульптуры из кустов и деревьев. Двор пестрил мраморными статуями: герои древности, знатные воины, великие короли и конечно сам Элла в славной компании — повстречались на пути уставшему воину. — Лучше б ты сильную армию содержал, пожри Бост твою душу, — сплюнул Бернис, проходя мимо статуи короля. Видя настроение графа, командир дворцовой стражи не спешил его беспокоить. — Где Элла? — первым заговорил Бернис Моурт. — Он закрылся в почивальне, сир. От начала штурма король здесь не появлялся. — А наследники? — Принц Корнис командует обороной дворца. Говорят, четверть крама назад забегал в южное крыло, проверял позиции. А вот принцессу Лейму пришлось силком уводить в погреб, к остальным придворным дамам. Её Высочество хотела сражаться рядом с нами. — Улыбнулся стражник. От таких новостей Бернис тоже растянул губы в дурацкой улыбке. Король Элла не был достойным правителем, не заслуживал верности — даже уважения от графа он не заслуживал. А вот его дети, напротив, были близки Бернису духом. Принц Корнис слыл славным воином и достойным господином. Готри Моурт — покойный батюшка Берниса — всегда не мог нахвалиться толковым учеником, даже сыну его часто ставил в пример. Но Бернис был не в обиде. Они с принцем дружили с детства, многое прошли вместе. Дружба дружбой, однако, сердце молодого графа целиком принадлежало принцессе Лейме Керрийской. И дело было даже не в том, что юная прелестница верно считалась первой красавицей в королевстве. Роста Лейма была небольшого, но от форм крепкого, подтянутого тела оторвать взор было непросто. Принцесса была не из тех дам, что страдали чревоугодием и бесконечной скукой. Её Высочество знали, как искусную наездницу, что умела держать меч и даже боевой лук. Художники всего мира стекались ко двору Поющего Эллы, чтобы запечатлеть на холсте неотразимый силуэт его дочери, а поэты и менестрели без устали черпали ясные воды в ручьях вдохновений, лишь только бросая мимолётные взоры на самый яркий цветок, что распустился на керрийских лугах. Но Берниса ещё в юности покорила внутренняя сила принцессы, её стойкость, сметливость и развитые не по годам женские чары. И пусть воину не суждено пригубить с Леймой вина из брачного кубка, в обиду он возлюбленную не даст… никогда. — Какие будут приказания, сир? — прервал раздумья Берниса стражник, что всё ещё стоял рядом. — Сколько у нас людей? — Во дворце две сотни стражников, десяток дворян с малыми свитами и дюжина пажей, что могут сражаться. — И того, чуть больше трёх сотен бойцов? Не густо. — Остальные ещё в городе. Каждую хиску подходят отступающие отряды, но надеяться на сильное подкрепление я бы не стал. — Да уж, я сам видел ту бойню, улицы усеяны телами. Ладно, калите смолу, масло и свинец. Всех на стены. Никаких поблажек и исключений. Лично зарублю дезертиров и предателей, что посмеют уклониться от схватки. Двор забурлил точно чан с кипящим маслом. Неугомонными пузырьками в горячем потоке, люди бегали по стене, таскали припасы, камни, дротики, стрелы, подносили дрова к горячим жаровням, взводили метатели и баллисты. Бернис поднялся на стену, грустным взглядом окинул Алланти. Город уже не пылал, многие дома развалились, но всё ещё лениво коптили небеса косматой дымкой, что покрыла столицу едким туманом. Жаркие бои сменились резнёй. Только в порту ещё слышался вялый стальной перезвон, что неумолимо затухал, гонимый армией бунтарей. Пронзительный, многоголосый женский визг ранил воина в самое сердце. На мгновенье взор перекрыла мутная пелена, обратилась скупой слезой, промочившей горячие щёки. Там страдали и гибли невинные люди, Бернис не мог им помочь, он должен быть здесь — он обязан исполнить свой долг. Долго истязать благородную совесть воину не пришлось. Через четверть крама толпы бунтарей показались перед дворцом. — Враг уже здесь. Все на стены, бегом, бегом, — взревел Бернис не своим голосом. Среди бойцов, что спешили на стену, граф заметил и принца. Высокая фигура его высочества выделялась добротными латами, покрытыми рубиновым сукном. Как и Бернис, принц предпочитал носить конический шлем без забрала. Длинный алый плащ опускался до пят, в руках Корнис держал белый щит с изображением пяти продолговатых лепестков пурпурного лемеса — эмблемы королевского рода. Принц торопился навстречу верному другу, жаль повод был невесёлым. — Ваше высочество, рад видеть вас рядом в сей трудный миг, — после коротких объятий проговорил Бернис. — Для ваших подданных это очень важно, поверьте мне. — Конечно, дружище. Я не смею быть в безопасности, когда верные люди умирают за трон отца. В этом нет чести. — Я тут слышал, что и ваша прелестная сестрица думает также. — О, да, — подкатил глаза Корнис. — Мне пришлось приказать страже силком отвести Лейму в погреб и проследить, чтобы она всю битву и носа во двор не совала. И где упорства-то набралась?.. никак не смекнёт, что война — то удел мужчины. Мало нам тут забот, ещё и принцесс сторожить от напастей? Бернис думал вступиться за Лейму, но друзьям вдруг некогда стало беседы водить. У стены собирались первые штурмовые отряды бунтарей. — Лучники, достать стрелы… изготовились… Время застыло. Хиска за хиской плавно текли перед бурей. Ещё немного и алый шторм явит миру оскал демонов бездны, ненасытные падальщики прорвутся на волю, вцепятся в души жалким людишкам, вопьются зловонными клыками в их мысли. Бостовы твари жаждут пировать на руинах, утолить жажду людской кровью и болью, страданьем и мукой, нечистым нужны жертвы и своё они здесь точно получат. — Выстрел, — что было сил, выкрикнул Бернис, когда шеренги врагов подошли для удара. Сотни стрел взмыли в небо, отбросили тени, будто молнии шмыгнули к целям. Стук тетивы о наручи прокатился по замку, лёгкий ветреный шорох догнал его следом. Первыми под щитами шагали ламкины. Лёгкие мешковатые латы на ополченцах от черни удар не держали. В щели меж сомкнутых щитов протекли смертоносные капли, разломали шеренгу, оставили бреши. — Выстрел, — продолжал кричать Бернис. Нужно было добить подлых мятежников, пока не закрылись, пока снова не спрятались за щитами. Новый смертоносный дождь пролился на строй бунтарей. Этот залп был намного успешней. Несколько рядов пали ниц, монолит развалился — ламкинов разбили. Кто лежал на брусчатке, кто бежал восвояси. Лучники метили мятежникам в спины, добивали врагов без пощады. Но долго резвиться стрелкам не позволили. Следом к стене шли тяжёлые латники. Этих достать стрелою непросто. Плотные шеренги врагов неспешно наступали, чеканили шаг, грузные щиты их укрыли надёжно. Тяжёлые копья от пары баллист чуть остудили горячие головы, метатели щёлкнули следом. Но большого урона для врагов орудия не несли, только кусали да злили. Спустя ещё хиску первые лестницы упали на стену. — Ваше Высочество, пригнитесь, — что было сил, крикнул Бернис, закрывая принца щитом. Едва успел. Стрела прошила умбон и застряла в обшивке. Рядом кто-то вскрикнул, потом снова, ещё… Громкий шелест раздался над ухом, новый крик, новый боец осел за спиной. Враги тоже давали залпы по стенам, пуская кровь защитникам издали.