Мэлори стоит лицом к машине. Рокочет двигатель. Вот бы вернуться в лагерь «Ядин»! Там они были в безопасности. Руки Мэлори помнят толстую веревку, по которой они перебирались из дома в дом. Был запас консервов, огород на заднем дворе. Она просыпалась каждое утро, ходила по делам, и ей ничего не угрожало. Спрашивала у детей, что они слышат снаружи. Они говорили. Они жили своей семьей. И доверяли только повязке. За спиной быстрое движение – шуршит высокая трава. Мэлори вскрикивает. Похоже, пронесся дикий зверь. Что-то с размаху бьется о машину. – Не двигайтесь! – кричит она детям, но ее голос тонет в шуме – на машину обрушиваются удары. Какой-то мужчина выкрикивает ругательства – он в ярости, вероятно, безумен. Вдруг она узнает голос сына – оказывается, у машины Том. – Проваливай! Ну же! – кричит он. Мэлори кидается к нему, чтобы схватить и увести подальше. Мотор ревет, Мэлори закашливается от выхлопного газа. Она зажимает рот ладонью, другой рукой находит Тома. Цепляется за плечо. Или это не Том? Может быть, это водитель? Том стряхивает ее руку. – Проваливайте! – снова кричит он. Мэлори отступает на шаг. Сквозь растерянность и страх она успевает удивиться: «Надо же, совсем взрослый». Снова удар по машине. На этот раз она обхватывает сына за пояс. Пытается оттащить. Олимпия что-то говорит. Слова тонут в реве мотора. Автомобиль трогается. Том резко отступает, чуть не сбив Мэлори с ног. – Сволочи! – кричит он. – Убирайтесь отсюда! В голосе слезы. Мэлори ничего не понимает. Никогда еще Том не переживал настолько остро и глубоко. – Том, – говорит она, – успокойся! Машина удаляется. Том и не думает успокаиваться. – Что не так, мама? Ты бы все равно их прогнала, разве нет? Ты всех всегда гонишь прочь! Мэлори в замешательстве. Том злится не на водителя, а на нее. Будто это она угроза жизни, а не незнакомец, который притормаживает и не говорит ни слова. – Да, и поэтому мы выжили, Том. – Выжить – это главное! – Том, послушай… – Мы только и делаем, что выживаем! У Мэлори перехватывает дыхание. Она не знает, как ответить. Шум мотора затихает вдали. Они никогда не узнают, кто был за рулем и зачем остановился. До нашествия он мог бы подкинуть их до станции… – Пойдемте! – вмешивается Олимпия. Она часто выступает посредником в ссорах. Том с Олимпией возвращаются на шоссе – хрустит под ногами гравий обочины. Мэлори все еще думает о словах сына. «Мы только и делаем, что выживаем!» – сказал он. Это не благодарность, это упрек. И снова Мэлори шагает. Вспоминает лица родителей. Их шутки. Их советы. Как они воспитывали дочерей. – Ты идешь, мам? – спрашивает Олимпия. Пытается помирить. Сгладить впечатление от вспышки Тома. Мэлори шагает молча. Дети и на слух прекрасно определят, где она находится. Пусть Том ее попрекает. Она очень надеется, что Сэм и Мэри Волш руководствуются теми же правилами, что и Мэлори. Доверяют только повязке. Выживают – всеми доступными способами. Глава 10 Том ждет, пока Мэлори уснет. Мать и сестра обычно не храпят, но дышат во сне совсем по-другому – он легко определяет. Порой кажется, что он даже слышит их сны. Они в заброшенном амбаре. Вчера мать сказала: «Пойдем цепью, будем искать место для ночлега», – и мили через полторы Олимпия обнаружила амбар. «Идти цепью» означает, что Мэлори остается на шоссе, Том идет вдоль дороги на некотором расстоянии от матери, Олимпия – еще дальше. Таким образом, они с Олимпией не теряют друг друга и ориентируются на звук шагов Мэлори, чтобы не уйти слишком далеко от проезжей части. Олимпия нашла съезд, а затем амбар, и тут у Тома зародился план. Он вне себя от волнения. Да, Мэлори выросла в мире, где можно было смотреть, там они увидели бы амбар и убедились, что он безопасен. А Том и Олимпия прекрасно обходятся без зрения – этого мать никак не желает признавать. Вот уже много лет восхищается их острым слухом, а сама без конца перестраховывается, по сути, считает их с сестрой малышами, которые нуждаются в защите. Тому меньше всего нужно ее покровительство – он первый раз вышел в большой мир взрослым (во время предыдущего путешествия ему было всего шесть). Например, сейчас он точно знает, что происходит на улице. Это даже не слух, а чутье. Они с Олимпией доверяют чутью не меньше, чем Мэлори полагается на зрение. В данную минуту Том слышит глубокое дыхание сестры и мамы. Обе измотаны, и немудрено. Прошли двадцать четыре мили по пересеченной местности, по жаре, в толстовках с длинным рукавом, капюшонах, повязках и перчатках. Перекусывали консервами, которые Мэлори захватила из лагеря, пили воду из рек и ручейков, предварительно пропуская ее через фильтр. В лагере они много двигались, однако за последние десять лет им не приходилось столько ходить. Том поднимается с пола, устланного колючей соломой. Перемещаться старается как можно тише. Мэлори, скорей всего, не услышит, а вот Олимпия – запросто. А Том не хочет, чтобы сестра его застукала. Хоть и собирается заняться ее любимым делом – чтением. Замирая после каждого шага и вытянув вперед руки, он ищет материн рюкзак. Он слышал, куда она его положила. Бросила на пол двадцать пять минут назад. Шум на чердаке. Том поворачивает на звук ухо. Всего лишь птица. Только бы не хлопала крыльями слишком громко! Вот и рюкзак – мать ни разу его не снимала за весь день. Том берется за лямки. Аккуратно поднимает – чтобы не шуршать соломой. Замирает. Слушает. Снаружи никого. Входная дверь открывается без скрипа. Том благополучно выскальзывает из амбара, зажав под мышкой свернутое в валик одеяло. На ходу достает фонарик. Зажмурившись, поспешно устраивается у стены амбара. Вместе с рюкзаком накрывается одеялом. Для надежности подворачивает края одеяла под колени и локти. Включает фонарик. Открывает глаза. По идее, тварь могла залезть вместе с ним под одеяло, однако Том не боится. Он бы ее обязательно услышал и успел бы закрыть глаза. И вообще – сил больше нет бояться! В печенках сидят эти дурацкие повязки! Из рюкзака торчат белые уголки страниц. Они манят Тома – читал бы и читал до самого утра. А начнет он с самого интересного. Еще тогда, в третьем домике, одна заметка так и бросилась ему в глаза, только сестра отвлекла. Но то, что он успел прочесть, с тех пор припевом звучит в его голове. Он достает стопку из рюкзака и листает до страницы с заглавием «Индиан-Ривер». Это город в северном Мичигане. Судя по описанию, Тому там самое место. «Индиан-Ривер, штат Мичиган, один из самых прогрессивных городов, которые мне встретились. Сообщество насчитывает триста человек. В основном люди живут в палатках, а некоторые – в двухэтажных кирпичных зданиях (ранее там располагались офисы). Однако большую часть дня проводят на улице». Сердце бьется быстрее. Обитатели Индиан-Ривер нравятся Тому все больше и больше. Правильно, хватит прятаться от ненавистных тварей – вот это по-нашему!