Ежик, гремя иголками, ринулся за мелом, а Боря спросил: — Про любовь можно? — и опустил нос под мышку. Люся сказала, что можно. Боря стал читать: Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный Всё. — Где же здесь про любовь? — спросила Люся. — Про любовь дальше. — Ты и прочитай дальше. — А я дальше не помню. Я могу это еще раз прочитать. Можно? — Можно. Читай. И Боря еще раз с тихим удовольствием прочел: Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный,— и снова сунул нос под мышку. «Ничего себе интернатники! — подумала Люся. — Мел едят! Про любовь стихотворения читают. Научи их чему-нибудь. Вот у нас в классе мел не едят. И вообще, с нами проще». Тут она притормозила — проще ли? И решила проверить, понаблюдать за тем, что в ЕЕ классе мешает процессу обучения школьников. Сколько мешаний будет за неделю. Пока Бурундуковый Боря стеснялся и дышал в рукава, черноносый игластик с первой парты вернулся с большим куском мела. — Вот. — Где ты его взял? — Он у меня в зимних ходилках лежал. — Зачем? — Мы хотели, чтобы считальный урок отменили. И спрятали в ходилки. Люся с трудом догадалась, что это валенки. — И что? Отменили урок? — Нет. Не отменили. Мехмех проверялку устроил. Меня в двоечный раздел записали. — И меня! — вспомнил Бурундуковый Боря. Он так расстроился от воспоминаний, что взял мел и стал его грызть. — Подожди, не ешь, — сказала Люся. — Напиши, сколько тебе лет. Боря наморщил лоб и закатил глаза. — В какой системе? В меховой или в людовецкой? — В какой такой «людовецкой»? — В людовецкой — это в какой люди считают. — Напиши в людовецкой, — согласилась Люся. — То есть в человеческой. Бурундуковый Боря написал: В ЛЮДОВЕЦКОЙ С. МИНЕ СИЧАС 8 ЛЕТ. — А в меховой системе? В МЕХОВОЙ С. МИНЕ СИЧАС 16 ЛЕТ. Люся ничего не поняла. — Может, ты что-то напутал? Как может быть два возраста? При чем тут меховая система? Но застенчивый мелопоедательный бурундук стоял на своем: — Девочка Люся, ведь у собак, которые у вас живут, два возраста. Собаческий и человеческий. Ведь правильно? — Правильно. Мой папа говорил: «Нашему Шаху восемь лет. Его года надо умножить на семь. Тогда мы узнаем его человеческий возраст. Получается, что ему пятьдесят шесть. Он уже пенсионер». — И у нас два возраста. Для людей и для нас, — упирался Бурундуковый Боря. — Я поняла, — сказала Люся. — Чтобы узнать ваш возраст, ваши года нужно поделить на два. Вперед выступил головастый ежик. Он теперь оживился и гремел иголками, как хорошая погремушка. — Мы живем долго и долго вырастаем. Поэтому нам много лет, а мы еще маленькие. Люся подумала про себя: «Я считала, что они бестолковые, как на площадке молодняка. А они — умнющие ребята». Прогудел начинальник. Вошел Меховой Механик с подносом ярко-фиолетовой свеклы. Он посмотрел на Вафельный Отметник: — Он целый? Вы не спрашивали учеников? Был беседовательный рассказ в виде доклада? — Просто мы про него забыли. Она отломила два больших квадрата и угостила бурундучка и ежика. И спросила: — Как здоровье матушки Зюм-Зюм? — Лежит с температурой, — ответил дир. — Знаете что, Мехмех, я пойду на свою дачу. Там есть аптечка с лекарствами. Я принесу аспирин или анальгин. Они понижают температуру. — Пожалуйста, помогите нам, девочка Люся, — попросил дир. — Можно я пойду с вами? — потянул Люсю за руку ежик. — Конечно. Как тебя зовут? — Иглосски. — Можно я тоже пойду? — спросил Бурундуковый Боря. — И я, — попросился зубастый Сева Бобров. — Конечно, можно. Все пошли.