Точно, корма ещё глубже села в воду. Матросы, которые сначала смотрели на нас, уже суетятся на палубе, видно, как они по цепочке подают из трюма ведра с водой и выливают её за борт. Мы всё ближе и ближе, и я уже даже вижу верёвочные лестницы на мачтах. Этот корабль, который сначала показался мне маленьким, оказался не совсем маленьким. В длину, ну может как полторы фуры, ширина, ну метров 6–7. Сколько там человек в команде? Без понятия, но думаю не больше 20–25 человек. Луи орёт не переставая, уже охрип. Теперь мы хорошо рассмотрели, как им досталось. Многие из экипажа со свежими повязками, паруса на обоих мачтах порваны, вместо средней торчащий кусок, они же её сами у нас на глазах срубили, чтобы она не тормозила их. Такелаж побит, леера тоже кое где сбиты. Скорее всего по ним сначала шрапнелью вмазали, больно много свежих отметин, само собой шрапнелью досталось и команде. И тут на корму прибежало два человека. Ну как прибежало, один сильно хромает, второй его придерживает, к ним тут же подбежал ещё один и они, закинув его руки к себе на плечи, чуть ли не на себе принесли его на корму. Не иначе это и есть капитан этого корыта. Луи начал орать ещё сильнее, вот же горластый. Вижу недоумение на лицах всех троих, я их уже без бинокля вижу. Средний ранен сильнее всех, в левую ногу и через грудь повязка идёт, да и у держащих его тоже повязки, у одного на голове, у второго на руке. Н-да уж, шрапнель страшная штука. — Капитана, капитана — начал орать Луи. Этот средний улыбнулся, точно капитан и начал махать здоровой рукой. Ясно всё, они узнали друг друга. — Чё он всё орёт то? — не выдержав спросил у Кристофа Туман. — Сначала орал кто он есть — тут же ответил Туман — звал этого мужика, вон средний который. Потом что мы не причиним им вреда. — Да они утонут сейчас на хрен — перебил Кристофа Чуб. Луи резко обернулся к рубке на нашем корабле и начал снова что-то орать, голоса у него уже почти нет. — Ясно — сморщился Туман — просит им помочь. — И куда их? — обалдел Слива — сюда всех? Не нужны они тут. Вот сейчас я со Сливой полностью согласен. Эти аборигены тут точно не нужны. Хрен его знает, чего они отчебучат окажись у нас на борту. Снова орёт боцман, вон он на палубе появился и заорал. Тем временем мы уже практически подошли к борту этого кораблика. — Чё встали, берите шланги, перепрыгивайте к ним, откачивайте воду. Хренасе поворот. Топот ног, появились матросы, тащат за собой шланги, посыпались команды, снова у нас ревёт сирена, звенит какой-то звонок. Боцман уже около Луи и Кристоф там же. Боцман что-то быстро говорит Кристофу, тот переводит Луи, тот кивает. Через несколько секунд Луи снова начинает хрипеть в матюгальник. Борт этого корабля уже вот он, прямо перед нами. Он гораздо ниже нашего. Мы все без команды на всякий случай приготовили оружие, мало ли те стрелять по нам начнут. Но тому экипажу точно не до нас, хотя на нас нет нет но поглядывают. Они борются за живучесть, вижу лежащие на палубе несколько трупов и следы крови. Ещё раз ужасаюсь как сильно прошлась шрапнель по палубе и парусам, ну все в отметинах, паруса почти как дуршлаг. Ведра с водой одно за другим поднимаются наверх из их трюма. Работают быстро, умело, видимо всё отработано ни раз. Но судя по осевшей корме, вёдрами хрен они смогут всё откачать и заделать пробоину. Этот корабль уже хорошо так осел на корму. Наши матросы баграми цепляются за борт того корабля. — Мы то чё млять стоим? — включился Крот. И правда, оружие за спину. Помогаем нашим матросам, багры, верёвки, корабли легонько соприкоснулись бортами, я так подозреваю, что у нас всё-таки двигателями помогли, больно мягко мы соприкоснулись, не смотря на волнение моря. Наш боцман орёт пароходным гудком. Раз, полетел первый шланг на борт этого парусника, раз второй, на борт к ним посыпались наши матросы. Следом на тот борт перепрыгивает Луи, за ним Кристоф, ещё парочка матросов. Хлоп, пошёл Док, за ним Большой. И тут некоторые из тех матросов заметили Копчёного, Малыша, Хаса. Они прям в ступор впали. Луи уже рядом с этим мужиком, хлопает ему по плечам, обнимает и что-то быстро ему тараторит. Тот вроде сначала улыбался, потом тоже увидел Малыша и Копчёного, мигом прекратил улыбаться. Луи чё то там продолжает дуть ему в уши, показывая то на нас, то на Антарес, то на Копчёного. Наши матросы уже сунули шланги в трюм, стоит мат перемат. — Кристоф мать твою переводи им — взревел Большой. Док уже суетиться около раненого, к нему несут ещё троих, рядом с доком какой-то ботан, походу местный лепила. Не выдержав, так же спрыгиваю на этот кораблик, за мной пацаны. На палубе мгновенно стало тесно. Тут же в нос бьёт запах рыбы, какой-то смолы, крови. Охренеть, я на корабле 14 века. Всё это за доли секунды проноситься в голове. — Сюда, сюда его давайте — орёт снизу боцман — куда ты доски тащишь, топор неси. Где млять ваши старшие? Старпом где? Боцман? Бросаю быстрый взгляд на палубу, походу старшие вон лежат за небольшой надстройкой, двое, трупы, больно одежда у них сильно отличается от обычных матросов. Когда боцман только успел в трюм спуститься я так и не видел. Он кричит там снова — инструменты тащите, у них пробитие ниже ватерлинии, включайте насосы. Из открытого люка слышны крики по-французски и наш мат, походу они там все друг друга понимают без переводчика. А я всегда говорил, Русский мат универсальный язык для всего мира. — Лягушатники долбаные, сюда это тащите — снова кричит боцман — а это наверх, наверх млять выкидывайте, тут всё мешается. Хлоп, из трюма начинают вылетать тюки, ящики, бочонки, мешки. Мы тут мгновенно организовали живую цепочку, наши, французы, всё оттаскивается от люка и складывается в центре палубы. Жутко мешается автомат за спиной и разгрузка, каска эта ещё всё время съезжает на лоб. Копчёный хватает всё сразу 4 руками, от него французы шарахаются только так, но никто не бросает работать. Все понимают, что корабль нужно спасти. Туман поливая всех матом заорал, чтобы включили насосы, есть, началась откачка. — Трое сюда быстро — кричит снизу боцман — эти ни хрена не понимают. — Пошли — хлопаю по плечам Сливу и Лешего. Быстро скидываю с себя автомат, каску, разгрузку, всё кидаю на палубу нашего корабля. Мгновенно стало легче. Следом так же всё перекидывают пацаны. Стоящие там матросы еле успевают всё это ловить. Они может быть и хотят сюда перебраться, но места на палубе практически нет. Тут и ящики, и та команда, и трупы, и верёвки эти везде. По лестнице бежим в трюм, лестница еле держится, вон видно, как ядро пролетело и сбило её часть. Успеваю осмотреться, в корпусе полно сквозных дырок, через кое какие заливается вода. Трюм в прямом смысле слова загружен под потолок грузом. Бам, ноги по колено в воде. — Сюда идите — тужится боцман сидя в воде по шею, рядом с ним трое французов, чё то они там пытаются вытащить. Вода ледяная, в ноги мгновенно впились тысячи иголок. Успеваем откинуть в сторону плавающие тут тюки и ящики. Тут же понимаю, как им холодно. — Пушка, там пушка мешает — кричит боцман. — Большой, Ваня, Копчёный — заорал Слива. Топот ног сверху, хрясь, лестницы больше нет. Три туши приземляются почти одновременно, кажется они даже не смотрели куда прыгают. Я думал днище пробьют, но ничего, оно выдержало. Бам, следом приземлился Малыш. — Там пушка — тычет пальцем в воду Слива — нужно вытащить. У французов огромные глаза, обалдели они разом, даже забыли, что они в холодной воде. — Ну ка свалите отсюда — начинаем хватать их за шкирки, вытаскивать из воды и оттаскивать в сторону. Французские матросы дружно свалили и как мартышки забрались на ближайшие ящики продолжая смотреть на наших здоровяков. — Взяли — рычит Иван. Пацаны дружно сунули руки в воду, сами уже тоже по пояс в воде. Раз, два, из воды показалась пушка. — Наверх её — кричит боцман и снова ныряет в воду. — На три выкидываем — кричит Иван. — Разошлись все сверху — успел крикнуть я, заметив, что сюда через открытый люк смотрит множеству народу. Я не знаю, сколько эта пушка весит, но эти, даже не знаю, как их назвать, какие-то здоровые монстры, они по команде Ивана как пушинку выкинули пушку наверх с первого раза, и она с диким грохотом приземлилась там на палубу. Успеваю подумать, что кораблик то крепкий. — Баллон давайте, шар, шар мать вашу тащите — рычит наш боцман, вынырнув из воды — вы чё стоите, там в носу тоже пробитие, бегом туда, разбирайте там всё. Она меньше, эта опаснее. — Копчёный держи лестницу — орёт Большой. Тот хватает её своими четырьмя руками и ставит почти что вертикально, ему помогает Малыш, Большой и Иван быстро выбираются по ней наверх. Иван на ходу кричит. — Мы передний люк откроем, выкидывайте всё. Находящиеся тут французские матросы очнулись, хотя там уже передний люк открыли и разбирают груз, чтобы добраться до пробоины. Успеваю сообразить, что тут палуба и сразу трюм, нет этажа для пушек, хотя вон там перегородка, скорее всего там и есть спальные места для команды и плюс большая надстройка на корме. Тут уже много чего плавает, скорее всего влетевшее сюда ядро порвало крепление, вон сетями всё крепилось, ноги так же по колено воде. Бежим к перегородке, там уже французы разбирают завал из груза. А вот у них тут как. Между грузами небольшие перегородки и тут же стоят пушки. А пушечки то мелковаты, мушкетёры тогда побольше привезли. Из этих пукалок только по чайкам стрелять. Как они тут вообще в этом узком пространстве разворачиваются, тут же ещё куча всяких распорок, как они там называются. Шпангоуты? Короче сам скелет корабля. Добравшись до перегородки, как можем помогаем. От двух матросов аж пар валит, больше там не поместятся, воды уже по бёдра. Хлоп, их хлопают по плечу двое других, смена, снова тюки, ящики, бочонки, всё летит наверх, там мужики как могут всё это ловят. Хлоп, смена, снова разбираем. Да млять сколько тут всего? Хлоп, смена, все на пределе, работают максимально быстро. — Принимайте шар — орёт кто-то сверху. Что за шар млять? Вижу, как в другой люк в трюм спускают баллон и сумку. Один из наших матросов мгновенно раскручивает шланг, второй надевает его на баллон, третий достаёт из сумки какую-то штуку и набрав воздуха в свои лёгкие ныряет в воду, за ним ещё двое местных, Большой включает сразу два фонаря и суёт их под воду. Через секунд тридцать они все выныривают. — Готово, открывай — орёт один из них. Раз, открывается вентиль, два, пошёл воздух или чего там. И тут до меня допёрло, они сунули в дырку специальный мешок, включали воздух из баллона, сейчас он надуется там и закупорит течь. Матрос рядом с нами орёт что-то по-французски, ни хрена не понятно. — Вы наверх быстро — кричит Большой хватая за шкирки этих мокрых и наших и их матросов и толкая их к лестнице, которую так и продолжает держать Копчёный — переодевайтесь, заболеете на раз. — Есть одежда и одеяла — раздаётся голос Рифа — сюда все — и так же кричит на французском. Мокрые мужики, стуча зубами от холода лезут наверх.