Отсель фамилию свою Ведут Езерские. При Калке 20 Один из них был схвачен в свалке, А там раздавлен как комар Задами тяжкими татар. Зато со славой, хоть с уроном, Другой Езерский, Елизар, Упился кровию татар, Между Непрядвою и Доном, Ударя с тыла в табор их С дружиной суздальцев своих. В века старинной нашей славы, 30 Как и в худые времена, Крамол и смут во дни кровавы Блестят Езерских имена. Они и в войске и в совете, На воеводстве, и в ответе[344] Служили доблестно царям. Из них Езерский Варлаам Гордыней славился боярской; За спор то с тем он, то с другим, С большим бесчестьем выводим 40 Бывал из-за трапезы царской, Но снова шел под тяжкий гнев И умер, Сицких пересев.[345] Когда от Думы величавой Приял Романов свой венец, Как под отеческой державой Русь отдохнула наконец, А наши вороги смирились, — Тогда Езерские явились В великой силе при дворе, 50 При императоре Петре… Но извините: статься может, Читатель, вам я досадил; Ваш ум дух века просветил, Вас спесь дворянская не гложет, И нужды нет вам никакой До вашей книги родовой. Кто б ни был ваш родоначальник, Мстислав, князь Курбский, иль Ермак, Или Митюшка целовальник, 60 Вам всё равно. Конечно, так: Вы презираете отцами, Их славой, честию, правами Великодушно и умно; Вы отреклись от них давно, Прямого просвещенья ради, Гордясь (как общей пользы друг) Красою собственных заслуг, Звездой двоюродного дяди, Иль приглашением на бал 70 Туда, где дед ваш не бывал. Я сам — хоть в книжках и словесно Собратья надо мной трунят — Я мещанин, как вам известно, И в этом смысле демократ; Но каюсь: новый Ходаковский,[346] Люблю от бабушки московской Я толки слушать о родне, О толстобрюхой старине. Мне жаль, что нашей славы звуки 80 Уже нам чужды; что спроста Из бар мы лезем в tiers-état Что нам не впрок пошли науки, И что спасибо нам за то