Так он мечтал. И грустно было 160 Ему в ту ночь, и он желал, Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито… Сонны очи Он наконец закрыл. И вот Редеет мгла ненастной ночи И бледный день уж настает…[3] Ужасный день! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури, Не одолев их буйной дури… 170 И спорить стало ей не в мочь… Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод. Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова… Погода пуще свирепела, 180 Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась. Пред нею Всё побежало, всё вокруг Вдруг опустело — воды вдруг Втекли в подземные подвалы, К решеткам хлынули каналы, И всплыл Петрополь как Тритон, По пояс в воду погружен. 190 Осада! приступ! злые волны, Как воры, лезут в окна. Челны С разбега стекла бьют кормой. Лотки под мокрой пеленой, Обломки хижин, бревны, кровли, Товар запасливой торговли, Пожитки бледной нищеты, Грозой снесенные мосты, Гроба с размытого кладбища Плывут по улицам! Народ 200 Зрит божий гнев и казни ждет. Увы! всё гибнет: кров и пища! Где будет взять? В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть». Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел. 210 Стояли стогны озерами И в них широкими реками Вливались улицы. Дворец Казался островом печальным. Царь молвил — из конца в конец По ближним улицам и дальным В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы[4] Спасать и страхом обуялый И дома тонущий народ. 220 Тогда, на площади Петровой, Где дом в углу вознесся новый,