Аннев нахмурился. Это определенно был Содар, но в его голосе слышалась такая глубокая печаль… – Невозможно, – говорил Содар. – Этого… этого просто не может быть. – Уверяю тебя, это правда. Аннев прокрался еще немного вперед. Ему было совестно: следовало бы тут же выскочить из укрытия и броситься к Содару, но он просто сгорал от желания узнать, почему Содар просто взял и исчез, да к тому же еще и решил отвести кому-то глаза, оставив в лесу топор. Подобравшись достаточно близко, чтобы слышать каждое слово, Аннев огляделся в поисках подходящего дерева. Он надеялся, что сможет на него вскарабкаться: в конце концов, он и не такие трюки научился выполнять, пользуясь лишь одной рукой, – правда, обычно это была правая рука. Но попытка не пытка. Выбрав себе один из толстых белых кленов, растущих в нескольких шагах, Аннев ухватился за нижнюю ветку и подтянулся. Потом обхватил ствол рукой и полез наверх, используя кривые ветви как ступени. Добравшись до места, откуда он мог наблюдать за говорящими, Аннев устроился на широкой узловатой ветви и навострил уши. Внизу у маленького костерка сидел какой-то человек в плотном коричневом плаще. На углях стоял старый чайник с вмятиной на боку, появившейся там из-за того, что Аннев как-то раз его уронил. У огня на плоском камне сушились сапоги незнакомца, от которых поднимался едва заметный пар. Мужчина прихлебывал из кружки, держа ее обеими руками, а неподалеку от него на земле лежала охапка стрел. Содар шагал туда-сюда и что-то неслышно бормотал. – Наши потери за последние две тысячи лет не поддаются счету, – произнес незнакомец. Он отставил чашку и взял один сапог. Сунув в него руку, он поморщился и подвинул оба сапога ближе к огню. – Но чтобы столько и сразу… Это неестественно. Содар зашагал быстрее. – Всего пятьдесят, – тихо сказал он. – А была почти тысяча. Из которой восемьдесят – вечные. Наше число росло. А теперь ты говоришь, что ремесленников осталось всего полсотни? – Он остановился, глядя на незнакомца. – Сколько среди них вечных? Человек вздохнул: – Вместе с нами? – Он принялся загибать пальцы. – Семеро. – Семеро? Аннев едва расслышал шепот Содара. Священник тяжело опустился на камень и уставился в пустоту. «Да о чем это они? – удивился Аннев. – Что еще за ремесленники и вечные?» – Семеро, – повторил человек, – а из уцелевших сорок точно ни за что не согласятся обязать себя нашим договором. Но многие из братьев успели скрыться, поэтому сказать точно невозможно. Выживших может оказаться больше или меньше. Он потер ладони друг о друга. Содар, казалось, отказывался верить в услышанное. – Семеро, – снова прошептал он. – Моргенстоун? – Погиб. – Балхамэль? Незнакомец покачал головой. Содар еще больше поник. Через несколько мгновений он снова поднял глаза на собеседника и спросил: – Ты сказал, вечных семеро. Что со Скитальцем? Тот задумался, прежде чем ответить: – Он стал бы восьмым. Но, насколько мне известно, его уже несколько десятков лет нет на этом свете. – Да что же случилось, Арнор? Неужели братья отправились на войну? Я полагал, Рив… – Нет, не на войну. По крайней мере, не на войну в привычном нам с тобой смысле этого слова. – Арнор почесал заросшую короткой щетиной щеку. – Распри между гильдиями зашли слишком далеко – чего там только не случилось за последние двадцать лет. Ну да ты и сам знаешь. Содар кивнул. – Вот только все стало еще хуже, – продолжал гость. – Намного хуже. Года три назад они принялись осыпать друг друга угрозами – обычная история для ловцов разума и призывателей бури. Да и среди остальных особого согласия не наблюдалось. Но несколько месяцев назад начали исчезать целые анклавы. Сначала мы этого не заметили, а когда принялись за расследование, все дионахи Тобар к югу от гор Калех исчезли. Погибли или пропали без вести. – Неужели Верховный совет ничего не заметил? Арх-дионахи Кадмон и Леви оба из Тир-Реоты. – Они пропали в числе первых. Никто ничего не знал, даже Рив, до собрания Совета. Ни один из тех, кого мы отправили на разведку, не вернулся. – Уму непостижимо, – выдохнул Содар. – Поверить не могу, что все случилось так быстро… – Именно. Сначала мы подозревали, что угроза идет извне. Инквизиторы или терранские ремесленники, умудрившиеся отыскать лазейку на юг. Но отряд, отправленный в горы, хоть и вернулся ни с чем, зато без потерь. А из анклавов мы не дождались ни одного. Арнор встал и, обхватив краем плаща ручку кипящего чайника, налил себе еще чая. – Лишь год назад мы поняли, что опасность таится внутри братства. – Арнор подул на горячую чашку. – Тогда-то и разразилась Война гильдий. Началось все с политических интриг – каждый принялся тянуть одеяло на себя, стремясь заполучить большее влияние. Так продолжалось до тех пор, пока не появились Проповедники Истины – так они себя называли. Они попытались захватить власть. Уничтожили большинство членов Верховного совета, прежде чем их смогли остановить. В результате почти все, кого коснулась война, погибли. Вербовка в братство с тех пор прекратилась. Четыре гильдии слишком напуганы, чтобы доверять друг другу, и многие из братьев сбежали и укрылись в убежищах. Рив пытался уговорить их вернуться, чтобы мы снова могли воссоединиться, но вняли ему только щитоносцы. – А что сокрушители духа? Уж наши-то к тебе наверняка прислушаются. Арнор покачал головой: – Мы всегда держались каждый сам по себе, и теперь это работает против нас. Те, кого мне удалось найти, хотят лишь, чтобы их оставили в покое. А без представителей судебной власти Верховному совету не вернуть своих полномочий. – Пятьдесят, – будто не слыша его, повторил Содар. – Из сотен тысяч. Скоро не останется ни одного последователя истинного учения Одара. – Он долго смотрел на пламя костра, потом шумно вздохнул и произнес: – Мы сами сотворили с собой то, чего никогда бы не удалось Кеосу с его владыками крови. Арнор поставил чашку на землю и надел сапоги. – Прости, что пришел к тебе с дурными вестями, Содар. Но ты нам нужен. Рив просит тебя вернуться на север. Там тебя по-прежнему помнят. Ты не запятнал себя ни грязной игрой, ни кровью – многие пошли бы за тобой. – Нет. Мое дело здесь имеет первостепенную важность. И не только для братства. – Он неотрывно смотрел на огонь. – Для всего мира. Арнор, пристально глядя в лицо Содару, медленно кивнул, хотя было ясно, что он другого мнения. – Я тебя понял, – сказал он. – Что ж, просьбу Рива я тебе передал. Еще он спрашивал о мальчике – насколько сильна уже его магия? Если бы ты привез его в Квири, его тренировками занялся бы орден. Содар решительно замотал головой, но Арнор продолжил: – Там он не лишится ничего из того, что есть у него здесь. – Кроме безопасности. Арнора этот довод нисколько не убедил. – Ты нам нужен, Содар. Откровенно говоря, я поражен, что Рив не приказал притащить тебя в Совет силой. – Я уже в Совете, – промолвил Содар, глядя вдаль. – Но мое дело требует слишком много времени и внимания. Я не могу позволить себе отвлекаться. – Отвлекаться? – раздраженно переспросил Арнор. – Учитывая, что орден почти уничтожен, ты, безусловно… – Нет, – отрезал Содар, глядя на него. – Если только Рив лично не явится за мной – или не принудит меня вернуться, – я останусь здесь и буду делать то, что должен. Как и все эти годы. Некоторое время Арнор не отвечал, лишь сжимал и разжимал кулаки. Наконец он произнес: – Одар свидетель, без тебя нам придется совсем туго. Братья послушали бы тебя, я уверен. Нас стало бы больше, намного больше… Но если ты должен находиться здесь… – Он пожал плечами. – Не понимаю, как один мальчишка может быть важнее целого культа… но кто я такой, чтобы спорить с арх-дионахом. В пристальном взгляде Содара появилась грусть. – Этот титул – невыносимая ноша, Арнор, не напоминай мне о нем. Здесь я всего лишь брат Содар. Арнор усмехнулся: – Значит, спорить можно? – Нет. Он кивнул и, чуть склонив голову вбок, продолжил: – Так и быть. Прежде чем уйду, хочу предупредить: за мной велась слежка – от Квири до самого Возгара. Содар резко поднялся на ноги: – Что? Почему ты сразу не сказал? Кто это был? – Эйдолон. Я с ним расправился. – Порождение тени? Ты не ошибся? Арнор молчал, не отводя глаз. – Ну конечно же не ошибся. – Содар подергал всклокоченную бороду. – И ты с ним разделался… Хорошо, очень хорошо… – Он задумчиво почесал щеку. – Это как-то связано с исчезновением ремесленников?