– Просыпайся! – Даня растолкал друга. – Чего? Зачем? Вареники с малиной? – Какие еще вареники! – Даня нащупал телефон и включил фонарик. – Крабо-жабо-муравьед здесь! – Че, правда? – Валик выпучил глаза. Они оба это услышали. Будто что-то легонько чиркает о брезент, обходя палатку по часовой стрелке. – Так и будем сидеть? – спросил Даня через минуту. Валик закивал. Затем замотал головой. – Думает взять нас тепленькими. А мы – бах! Первыми нападем. Мальчики выставили перед собой распятия. – На счет три, – сказал Валик. – Раз. – Два, – прошептал Даня пересохшими губами. – Дань-Дань, а он сильно страшный? – Максимально. – Тогда скажи за меня, я не могу. – Три. – Три!!! Мальчики прободали головами полог и выскочили наружу. Родители Валика спали, погасив в доме свет. Задний двор в лунном свете напоминал амазонские джунгли, кишащие опасностями. Но вряд ли в джунглях Амазонки путешественники могли встретить машиниста призрачного паровоза. – Где он? Луч фонарика заметался по траве и кустам… и осветил чудовище, настолько жуткое, что зомби-самурай и крабо-жабо-муравьед на его фоне показались бы красавчиками. Длинная шея торчала из-за палатки, на ней покачивалась маленькая голова с красным клювом и злыми глазками. «Змеептиц!» – подумал Даня, тыча в нового монстра распятием. Но монстру на его прутики было начхать. Он вышел из укрытия, растопырив крылья и переставляя перепончатые лапы. – Гусь! – выдохнул Даня. – Гусейн! – воскликнул Валик. И мальчики облегченно рассмеялись. Смеялись они недолго. До того момента, пока Гусейн не выпятил толстый зад и не пошел в атаку. Потом они улепетывали по двору, повизгивая и хихикая, а гусь догонял, норовя цапнуть их за пятки. Глава 10 Прошлое оживает Дома пахло молотыми кофейными зернами. Дядя Витя стряпал на кухне, лопаткой переворачивая оладьи. – А, привет, путешественник! – Доброе утро. – Даня сел за стол. – Где бабушка? – У нее по пятницам аквааэробика. Удивляюсь, когда она все успевает! – Женщины! – процитировал Даня папу. – Многозадачные существа! – Это точно, – засмеялся дядя Витя. – В отличие от нас, мужиков. Пока на оладьи отвлекся, кофе сбежал. – Он передал Дане баночку с абрикосовым вареньем и чашку горячего шоколада. – Ты-то как ночь провел? Понравилось в палатке спать? – Очень понравилось. – Даня макнул губы в шоколад. Вспомнил Гусейна, которого они с Валиком спросонья приняли за монстра. Усмирил вредную птицу проснувшийся дядя Вова: арестовал ее и запер в сарае, а утром Гусейн воссоединился с хозяйкой. Женщина аж прослезилась от счастья: «Отрада моя вернулась! Птенчик мой!» А Гусейн носился вокруг с безумным видом и шипел. Дядя Витя подал тарелку с румяными оладьями. – Нет у меня кулинарных талантов твоей бабушки, но, надеюсь, съедобно. – Съедобно! – оценил Даня, продегустировав. – Очень! Дядя Витя польщенно шевельнул усами. Дружно зазвякали вилки. – Дядь Вить, – сказал Даня, намазывая на оладью варенье. – В спальне висит фотография вашего дедушки. – Так точно. Другие фотографии Платона Ивановича я передал в музей. – Расскажите о нем, пожалуйста. – А ты все больше интересуешься железной дорогой! – Поезда крутые, – заметил Даня, и, будто радуясь комплименту, в окошко им погудел проезжающий за вокзалом состав. – Не то слово, крутые. Иногда кажется, что они живые и каждый со своим характером. Платон Иванович чувствовал поезда как никто другой. С СО они были настоящими друзьями и боевыми товарищами. Рисковали собой, снабжая фронт. В январе сорок четвертого родился мой папа, а в феврале дедушки не стало. – Его убили немцы? – Да. СО ночью возвращался с передовой, вез раненных в лазареты. Была ночь, фашистский самолет заметил искры из трубы и сбросил бомбу. Она не попала в поезд, взорвалась рядом, но осколки осыпали кабину. Младший машинист погиб на месте, дедушку смертельно ранило. Однако он смог вывести СО к месту разгрузки. – Герой! – восхитился Даня. – А младший машинист… Как его звали? – Сидор Горев. Они с дедушкой с училища дружили. Вместе пошли в локомотивную бригаду. Горев во всем мечтал походить на Платона Ивановича. А с женой Самсонова, с моей, то есть, бабушкой, у Горева был какой-то конфликт. Она не любила о нем говорить. – Сидор Горев… – тихо повторил Даня. Встал и на ходу допил шоколад. – Спасибо за оладьи. Я побегу. – Ну, беги. Нет, стой. Даня повернулся в дверях. – Не то чтоб это поощрялось начальством… Но, знаешь, когда мне было столько же, сколько тебе, папа взял меня с собой в поездку. И я подумал… может, ты захочешь прокатиться со мной? – Что? – ахнул Даня. – В локомотиве? Вы серьезно? – Хочешь? – Спрашиваете! Еще бы! – Даня подпрыгнул, победно сжав кулаки. – Можем и Валентина прихватить. – Класс! Спасибо! Спасибо огромное! – Должен же я чем-то тебя подкупать, – засмеялся дядя Витя. По дороге к музею Даня отправил Валику сообщение. Друг в ответ забросал его радостными смайликами. Стычка с Гусейном отвлекла обоих от тягостных предчувствий. При свете дня казалось, что надрать зад крабо-жабо-муравьеду не составит труда. В самом приподнятом настроении Даня вошел в деревянное здание на пересечении улиц Железнодорожников и Обходчиков. В вестибюле его встретил молодой человек в дымчатых очках. – Чем могу помочь? – Я интересуюсь историей паровоза, который стоит у вокзала. Особенно военным периодом. – Вот как! – Молодой человек приосанился. – Тогда вы по адресу. За мной! К Даниному стыду, он не часто бывал в музеях. И даже оробел от тишины и особой атмосферы, царящей в зале. Он увидел крестьянскую печь, горшки, старинный наряд невесты и догадался, что именно здесь произошла стычка Валика с зомби-самураем. Сотрудник музея подтвердил догадку: – У нас тут в апреле один юноша с ума сошел. Вы, надеюсь, не буйный? – Вроде нет. – Даня прошел мимо освещенной солнцем таблички с надписью «Рунный камень, около IX века н. э.». Само собой, камня там не было – его перенесли на вокзальную площадь, а убрать табличку забыли. – Сюда, – пригласил молодой человек. Под красным знаменем, пришпиленным к стене, тянулся ряд выцветших фотографий. – В годы войны, – начал сотрудник музея, – локомотивные и ремонтные бригады трудились, не жалея сил, в условиях бомбежек и налетов. Перед вами фотографии из семейного архива Самсоновых. Старший машинист Платон Самсонов и младший машинист Сидор Горев. К сожалению, многие снимки повреждены.