– Мертвые боги, вытраханные и высушенные! – не стесняясь, выругалась Пурити. – Хотела бы я уйти с тобой. – Не понял? – Замешательство Кайена достигло новых высот. – О чем это ты, Пурити? – А разве непонятно? Ты же должен доставить новости своему отцу, городу… Ффлэн бросил нас гнить заживо, и остальных не должна постигнуть та же судьба. – Пурити… – начал он. – Не думаю, что ты понимаешь… – Я понимаю куда больше, нежели ты думаешь, камнеукладчик! У тебя свой долг, у меня – свой. Убийцу должно настигнуть справедливое возмездие. Я знаю, что могу остановить самоуничтожение Круга, принеся искупительную жертву. – Пурити обязана была принять это решение вне зависимости от того, хотела она или нет. – Но твой долг касается гильдий и людей… Как правило, в пылу междоусобных войн Круга меня не слишком заботит внешний мир, но назревает нечто очень серьезное, и я не думаю, что мы имеем право оставить город в том хаосе, в который его повергли прежние правители. Кроме того, не стоит отбрасывать и вероятность, что Убийца также вполне может выбраться наружу через эту твою гребаную канализацию. Пурити направилась к выходу. Последовав за ней, Кайен было протянул к девушке руку, но тут же отдернул, опасаясь, как бы она не откусила ему палец. – Нельзя же просто вот так слоняться по всему Куполу, когда Убийца на свободе. Это опасно! Надо держаться вместе и решать проблемы по мере их поступления. Аристократы и гильдии могут действовать сообща, как это и должно было быть с самого начала. – Просто уходи, Кайен. – Пурити даже не обернулась, когда покачала головой. – За строительство нового прекрасного мира мы вполне можем взяться тогда, когда спасем от полного уничтожения старый. – Пурити, я совершенно не… – Иди. – Она повернулась в проходе, устало облокотившись об арку. Колокола, да она же оттягивала минуту расставания! – Кайен, ты все равно не сможешь защитить меня от Убийцы, хотя я крайне признательна тебе за твою отвагу и обязательно приму ее к сведению. Иди и помоги тем, кому способен помочь. – Слушай сюда, Пурити Клу: заткнись! – Кайен обхватил ее за плечи, отлично понимая, что она может воспринять это как акт агрессии. – Закрой свой прекрасный ротик хотя бы на секунду! Первый Каменщик не отправил бы своего единственного сына в Купол только ради того, чтобы собирать сплетни барышень, какими бы симпатичными те ни были. Пурити, Неоглашенград нуждается в правительстве. И мой долг заключается в том, чтобы удостовериться, что из старого, порочного нет никого, кто мог бы помешать формированию нового. Пурити замерла, широко распахнув глаза и рот. Она поднесла к губам обтянутую перчаткой ладонь, затем опустила руку на бедро и скривилась. Потом девушка осознала, что теплые лапищи Кайена все еще лежат на ее плечах, и снова прикрыла рот. – Ты должен что? Ты… колокола колокольные, Кайен! Так это был ты? – Пурити медленно отступала назад, теребя пальцами губы. – В смысле? Что значит – это был я? – Ты тот самый ублюдок, кто не придумал ничего лучше, чем Убить конюших и Цзэнов! – Пурити взъерошила золотистые волосы и бросила взгляд на выложенный плиткой проход, уводивший прочь от птичьего двора. – Пурити, – внутри у Кайена все похолодело, – о чем ты говоришь? – Значит, я – раковая опухоль? – произнесла девушка уже из-за порога. – Мертвые боги, Кайен, да лучше быть бластомой, чем Убийцей! Она развернулась и бросилась бежать к гнездовищу аристократов в Безумии Дендритов. Кайен не стал останавливать девушку, проводив взглядом ее маленький зад, колыхавшийся под бирюзовой юбкой. Он просто не был уверен, следует ли ему рассказать правду, или же Пурити безопаснее без него. Направившись по следам торопившихся стражников и слуг, Пурити изумилась, когда осознала, что идет по направлению к библиотеке лорда-сенатора Братислава. И еще больше удивилась, когда увидела там леди Мальву Лейбович, внимательно осматривавшую трехэтажные офисы, заставленные книгами. Почтенная мать Нини и Ноно, член Круга Невоспетых и обладательница прославленной в битвах секиры, леди Мальва устремила на девушку стальной взгляд, едва та вошла. Женщина указала пальцем на сердце Пурити и проскрежетала: – Тебя, Пурити Клу, ожидают очень большие неприятности. Тэм бежал по мощеному переулку, нагруженный уймой пакетов столь многочисленных расцветок, что ему могла позавидовать даже фея: гиацинтовый, кукурузный, виридиановый, цикламеновый, солнечный закат… Сегодня Лалловё Тьюи приказала доставить монету, но по пути забежать еще за тремя парами туфель, новым чемоданчиком, часовыми инструментами, кодовыми штифтами и камзолом, пошитым портным с Высот Амелии. Благодаря счастливому стечению обстоятельств ателье находилось неподалеку от лавки Нумизмата, не то бы Тэм умер от усталости. Протискиваясь через толпу праздных зевак, разглядывавших витрины, он нос к носу столкнулся с мальчуганом: голый торс, красная ленточка вокруг пальца и ведерко красной же краски. Мелкий негодник прямо-таки налетел на него, и Тэм уже хотел было отвесить мальцу пинка, но, вспомнив о своих покупках, передумал. Магазин Нумизмата – если это можно было так назвать – был довольно типичен для Высот Амелии, где городская интеллигенция и не самые бедные художники населяли удивительно маленькие комнаты в удивительно маленьких домах, громоздящихся друг на друге, словно какие-нибудь шляпные картонки. Расположенная на самом верху нескольких шатких лестничных пролетов, лавка оказалась совсем крошечной и настолько забитой бумагами, каталогами и заваленными журналами столами, что у Тэма ушла добрая минута на то, чтобы разглядеть старичка, устроившегося посреди всего этого беспорядка. Нумизмат Лапин сидел, сгорбившись над столом под стеной, которую обильно украшали сияющие медали, запечатанные в пластик и помещенные в картонные рамки, и вроде бы не замечал вошедшего покупателя. Старик носил морской китель с бронзовыми пуговицами, а волосы его были белее снега. Тэму казалось невероятным, что этот самый человек ответственен за каждую произведенную в Неоглашенграде привязку к телу. Монеты и тела, тела и монеты. Почему-то эти две категории всегда следуют вместе. Тэм вежливо кашлянул, но никакой реакции не последовало. Он прочистил горло – и снова ни ответа ни привета. Тогда он решил представиться: – Если я имею честь видеть торговца монетами Лапина, то к вашему вниманию взывает маркиза Теренс-де᾿Гис. – Э? – Седая голова вздернулась. – Уж не за моими ли почками ты пожаловала? Помню-помню твои угрозы. – Старый козел обернулся, и Тэм увидел, что один глаз тому заменяет протез, а второй закрывает до идиотизма толстая линза, делая голубой зрачок невероятно огромным. – Так в чем дело, девочка? И зачем тебе понадобились мои видавшие виды потроха? Решила приготовить пирог с почками, нет? Кстати, я не голодный. – Лапин вновь вернулся к изучению своих монет, бормоча что-то о костном мозге и поджелудочной железе. – Вообще-то я – мужчина, – слишком поспешно произнес Тэм. За окном сиял полдень, и небеса были такими же серебристо-блестящими, как и огромный глаз продавца монет. Тэму было приказано вести себя учтиво, а потому он постарался придержать язык. – Меня зовут Тэм, и я говорю от имени госпожи Неподобия. – Уверен, что так уж хочешь говорить от имени такой госпожи? – поинтересовался Лапин, не отрывая взгляда от своего стола. Тэм же подумал о том, что встречал менее гротескных гаргулий, нежели этот старец с его лохматыми бровями. – Лалловё Тьюи прескверно вела себя в последний раз, когда заглядывала ко мне в гости. Дурное это дело, скажу я тебе, угрожать пожилому человеку… и особенно если этот пожилой человек подделывает привязку к телу. И кого она назвала козлом – меня? Тэм не знал, что и сказать, – он не обладал должными полномочиями, чтобы извиниться за маркизу, но старик определенно ожидал сатисфакции. – Феи – странные существа, – произнес Тэм. – Уверен, что моя госпожа не хотела вас оскорбить. Да и козлы… весьма благородные животные. Он замолчал. – Боюсь, я скорее баран, да еще к тому же и дряхлый. Лапин снял линзы с глаз, которые все равно оказались распухшими и чрезмерно большими, но наконец-то внимательно смотревшими на посетителя. Все же второй глаз не был протезом. Просто старик носил приспособление из кожи и стекла, увлажнявшее его старые глаза. Затем Лапин продолжил: – Так какую монету владычица Неподобия решила добавить к своей коллекции на сей раз? Я бы предположил, что ей нужно нечто, отлитое из золота. Или же понадобилось привязать к телу свою служаночку? – И то и другое, – вздохнул Тэм, решив не обращать внимания на подколки старика. – Полуцентовик, если можно, и одну привязку к телу. Лапин вскочил на ноги и издал смешной восторженный вскрик: – Ага! Что ж, девочка, пора приниматься за серьезную работу, и я рассчитываю, что ты станешь обращаться ко мне подобающим образом. Прости уж, но торговцы монетами идут по грязному сребренику за пучок, а я – Нумизмат. – А я – не девочка. Я… – Феечка, да? Ага, я вижу. Все дело в ушах, деточка. Острые, как сама смерть. Перевесив все пакеты на одну руку, Тэм непроизвольно ощупал свои уши, но те были такими же закругленными и человеческими, как и всегда. – Похоже, господин Нумизмат, вам пора поменять свои линзы. И все же мне нужна какая-то неправильная монета. – Такие линзы называются лупами, – кивнул Лапин. – Что ж, давай поищем этот твой полуцентовик. Если я правильно тебя понял, мисс Тэм из поместья Теренс-де’Гисов, твоей госпоже нужно кое-что, что мы, Нумизматы, именуем браком. В данном случае – бракованный полуцентовик. Итак, нам нужна монетка со сдвинутым рисунком, повторной печатью, слепой штамповкой, нарушенным клеймом… «Клеймо, – вот о чем она говорила. – Отсутствующее клеймо…» – Разве не забавное совпадение было бы: монетка с отсутствующим клеймом в городе, где половину населения заклеймила Смерть… – Лапин, кажется, получал истинное наслаждение от своего хобби. Тэм предпочел заговорить снова: – Да, с отсутствующим клеймом, и желательно, чтобы она была с пеликанского подворья. – Американского монетного двора, – кивнул Лапин и тут же повернулся к одной из шатких стоек, окружавших его рабочий стол. – Монеты центральных миров! Это мы запросто. У меня несколько десятков бракованных экземпляров только из той вселенной, и все не похожи один на другой. Вот чем мне нравятся бракованные монеты и миры, так это тем, что они разнообразнее даже тортов, а удовольствия от них получаешь много дольше. – Монета?! – прорычал Тэм. – Ее стоит назвать, прежде чем купить, юная леди. При всем желании внешний облик и наименование монеты, заложенные в его память Лалловё, Тэм просто не смог бы забыть. Поэтому он быстро произнес необходимые цифры и буквы, смысла которых даже не понимал. – О, достойный экземпляр! – Лапин захлопал в ладоши. – Да-да, американский полуцентовик образца тысяча восемьсот девятого года, когеновская шестерка[26], правда перевернутая. Монеты того мира замечательно каталогизированы. Целые семьи посвящали свою жизнь их изучению. Эту, к примеру, описывает бедолага Брин, хотя он и видел одну лишь лицевую сторону, которую в итоге и изобразил. А мой приятель Теттенгорст… Тьма небесная, это уже начинало надоедать. – Так она у вас есть? – Разумеется, – отрезал старик, прежде чем вновь погрузиться в воспоминания. – Брин [27] так и умер в тюряге. Педерастом был, бедняга. Его жена[28] тоже успела прославиться, хотя и совсем иными делами. Но что-то я отвлекся. Монета. Не помню уже, как она попала мне в руки, зато помню саму коллекцию – крупнейшее собрание этого рода во всем мультиверсуме. Приобретение того стоило. «Коллекция Дэйви»[29] – Брин назвал ее в честь своего младшего сына. Боюсь, нам никогда не узнать, что именно так связывало коллекционера с его сынишкой[30]. Возможно, много путешествовали вместе. Или же потеряли друг друга. А может быть, оба прямо сейчас гуляют по поверхности одного и того же мира, сами того не подозревая. Жизнь, девочка, потерять столь же легко, как и монетку. Вот только монеты можно снова подобрать. В случае с жизнями все несколько запутаннее, поэтому-то я и решил заняться сразу и тем и другим. Тебе ведь интересно, да? – Нет, старик. Маркиза самого богатого из уцелевших округов этого города прислала меня в этот сортир выслушивать бесполезные байки о никому не нужных монетах. И скажу прямо, я бы как-нибудь обошелся без этого. Но монета нужна твоему эрзац-губернатору. И тебе следовало бы подумать о том, что случится, если ты вызовешь ее неудовольствие… – Фи! Да я куда больше внимания уделю любой сексуально озабоченной лахудре с эльфийскими ушами, если та вдруг решит, что ее проблемы важнее дела всей моей жизни. – Лапин рылся в одном из многочисленных ящичков, лениво перебирая подписанные и расположенные в сомнительном порядке картонные карточки, пока наконец не извлек на свет и гордо не продемонстрировал коричневый квадратик. – И еще, на Высотах Амелии никто не склоняет колен перед Лалловё Тьюи. Вот. Тысяча восемьсот девятый год, когеновская шестерка. Готов расстаться с ней в обмен на содержимое твоего кошелька. Тэм швырнул кошель в дряхлого старика, стремясь как можно скорее покинуть душную лавку. Невзирая на возраст, Лапин весьма ловко поймал мешочек и ответным жестом метнул в посетителя картонный конверт. – Могу я поинтересоваться, мисс Тэм, что пробудило внезапный интерес у столь благородной особы, как маркиза, к такому презренному увлечению, как нумизматика? – Конечно же можете, сэр Лапин, – печально усмехнулся Тэм. – Вот только ответом будет разве что этот кошелек с мелочью; во всяком случае, именно его я получил сам, когда задал ей тот же вопрос. А у такой госпожи, как моя, было бы не слишком мудрым поступком переспрашивать. – Кстати, – Лапин прищелкнул пальцами, – я же чуть было не отпустил тебя без связующего заклятия. Вообще, я предпочитаю производить эту операцию лично, но так я хотя бы не буду слышать угроз Тьюи и ее остроухих приспешников. Старик извлек из ящика стола листок бумаги, а затем достал из кармана кителя ручку с зеленым пером. – Это куда сложнее, чем им кажется, – заметил он, начиная что-то писать. – Поэтому-то я и оказался единственным, кто в наши дни оказывает подобные услуги. Эх, а ведь когда-то нас таких на Лысой горе было полно, но все мои коллеги с тех пор уплясали прочь, а я оказался здесь, ведь мое жилище захватили сумасшедшие головорезы. Вам понадобится капелька крови того, кого вы намереваетесь связать. Полагаю, для такой госпожи, как ваша, это не составит особого труда? Лапин улыбнулся своей шутке и протянул Тэму листок, обращаясь с бумажкой намного бережнее, нежели с монетой. – Разумеется, не составит. Я без ума от этой лисы. Впрочем, я даже рад, что вместо себя она прислала такую симпатичную феечку. – (При этих словах Тэм изумленно приподнял бровь.) – О, не сочтите за оскорбление, мисс Тэм. Но согласитесь, что, в конце концов, это лис трахает лисицу, а не наоборот? – А это мы еще поглядим, господин Нумизмат. – По острому личику Тэма медленно расплылась улыбка. – Пока же, смею надеяться, вам хватит здравомыслия – будьте вы прокляты вместе с вашими каламбурами – держать рот на замке и продолжать пялиться в свою лупу туда, куда вам следует это делать. Хорошего дня. Когда Тэм принялся протискиваться со своими разноцветными пакетами на узкую лестницу, Лапин согнулся в полупоклоне. – Доброй охоты, маленькая гончая! – крикнул старик, едва Тэм оказался на верхней площадке.