– А у вас есть дети? – снова вкрадчиво спрашивает девушка, кажется, уже зная ответ. – Нет еще, есть только работа и парень. Парень как раз в этом подъезде живёт. – Значит, вам повезло, – широко улыбнувшись, говорит она. – Филипп хороший и порядочный молодой человек. – Вы его знаете? – поднимаю брови от удивления. – Конечно. Мы здесь живём давно, и он единственный молодой человек в подъезде. Мой муж иногда разговаривает с ним, когда встречает во дворе или на парковке. Приятный, улыбчивый, ни в каких сомнительных делах не замечен, – сказав последнее, она весело подмигивает. – Хорошая характеристика, – засмеявшись, я вспоминаю, что примерно так же подумала про Эфа, встретив его впервые. Был поздний вечер. Ветреная осень. Я вытирала слёзы, сидя на холодных перилах у магазина возле своего дома. Магазин уже закрылся, свет уличных фонарей не доставал до его крыльца и мне казалось, что здесь я останусь незамеченной прохожими. Я только начинала работать в издательстве, энергия била через край. Я мечтала о справедливости и хотела изменить мир даже чуть больше, чем сейчас. В моём неуёмном уме уже родились мечты о Великане, я рассказала о них Василий Палычу и получила полную поддержку любых действий в этом направлении. Но почему тогда я решила, что мама тоже поддержит меня и сочтёт идею гениальной? Мне было так важно её мнение, и я ждала именно её одобрения… Но получила совсем неожиданную для себя реакцию. Когда Эф подошел ко мне и встал рядом, я в сотый раз обвиняла себя в глупости, наивности и неумении держать язык за зубами. «Нужно было рассказать ей после того, как выйдет первая статья. Вот тогда она оценит мои старания! Поймёт масштаб!» – думала я, шмыгая носом и прячась в воротник от ветра. Тогда я не могла знать, что после выхода первой статьи мама будет негодовать. – Что хочешь?! – резко бросила я, глядя на Эфа, стоявшего возле ступенек. – Подвезти? Угостить? Что? – мой голос срывался от слёз. – Не вовремя подошёл, разве не видно?! – Ты замёрзла, – спокойно сказал он и стянул с головы вязаную чёрную шапку. – На, держи. Завтра в это же время отдашь. Я не успела ничего ответить – Эф уже сунул шапку мне прямо в руки и быстро зашагал дальше по тротуару. В тот вечер я просидела на крыльце до полуночи, а когда ночной ветер стал колючим от первого снега – натянула шапку Эфа на голову. – Главное – честная, – игриво тряхнув короткими волосами, говорит девушка. Серьги переливаются и мерцают. – Что? – переспрашиваю, вернувшись из воспоминаний. – Честная характеристика! – повторяет она. – Меня, кстати, зовут Маша. – Приятно, а меня – Ия. Девушка окидывает взглядом двор, по которому без остановки ходят полосы дождя. – Ия, может быть ещё какао? Сегодня, стук моих каблуков по паркету звучит особенно громко. Возможно, потому, что моего прихода ждали, а как только я вошла в дверь, привычное звучание офиса словно убавили в несколько раз. Фразы оборвались, голоса стихли, взгляды устремились на меня. Только этого не хватало. Неужели нельзя просто работать! Просто! Как раньше! – Поздравляю с повышением! – первым подходит Ефим. – Спасибо за вчерашний текст, ты подтянула его так, что главред меня похвалил. – Он улыбается во все тридцать два зуба. – Кстати, ты как всегда бесподобна. Хочешь кофе? – Нет, спасибо, – включая компьютер, говорю холодно. Я хорошо помню его лицо вчера, когда Василий Палыч назвал моё имя, а после трёх больших кружек какао кофе мне действительно не хочется. – Да ладно тебе, Ия. – Ефим присаживается на край соседнего стола. – Не дуйся. Просто твоё назначение – как снег на голову. Да и сама понимаешь, каждый хотел бы оказаться на твоём месте. Ну-ну. Как же! Моё хрупкое спокойствие, пойманное сегодня утром, сразу даёт трещину. Каждый мечтал бы не спать? Не видеть жизни за пределами издательства? Не расставаться со статьями даже в выходные? – Уверен? – поднимаю колючий взгляд. – Ну… – улыбка сползает с его лица. – Пожалуй, нет. Не уверен. Пока компьютер загружается, Ефим успевает выпалить речь о том, что я самый надежный человек в Белочёрном, что если бы главред выбрал кого-то другого, он бы негодовал и возмущался, а так – просто позавидовал немного и успокоился. Его слова звучат вполне искреннее. Или мне хочется так думать? После того как Ефим выговаривается и уходит, появляется Римма, с сияющими густо подведёнными глазами и примерно такой же речью, а затем подлетает воробушек-Майя и насколько может крепко пожимает мне руку, сдержанно говорит, что эта должность создана для меня. Первый раз за утро я искренне улыбаюсь. Не подходит только Степан, но он вроде как высказался вчера. – Ты правда так считаешь? – спрашиваю Мию. – Абсолютно! – не задумываясь, говорит она и отводит краснеющие от слезинок глаза. – Спасибо, – почти шепотом говорю я, – мне это очень важно. Когда засмущавшаяся Майя отходит, я вижу, что всё это время из своего кабинета за мной наблюдает Василий Палыч. Положив руки на пояс, он смотрит строго или даже сердито. Встретившись со мной глазами, главред делает быстрое движение головой, призывая зайти в свой кабинет. – Всё утро тебя жду! – хмурясь, констатирует он, когда я усаживаюсь напротив. – Ребята поздравляли с повышением, – со вздохом говорю я, – они не очень-то рады. – Это не наше с тобой дело, – заявляет главред и резко кладёт на стол несколько листов с текстом. – А вот это наше, – он повышает голос, – головной офис с самого утра делает мне мозги! Пододвигаю листы, с первых строк узнаю свою статью. Вернее, статью Великана. – Я отправил им твой материал и теперь очень зол! Очень! – Почему вы недовольны? – пробежав глазами по абзацам, убеждаюсь, что всё в порядке. – Здесь подтверждённые факты, есть записи с диктофона, фотографии, всё в планшете у меня под рукой, могу показать… Округлив глаза, Василий Палыч откидывается в кресле и издаёт протяжный стон. – Только этого не хватало! – Да можете вы объяснить, в чём дело? – ничего не понимая, начинаю закипать. – Я работала над статьёй почти два месяца, почему вы недовольны, это же бомба! – Вот именно! Бомба! – Василий Палыч сдавливает виски пальцами. – В твоём материале есть фамилии высокопоставленных людей! – Есть. Но это же не наш регион. Вы говорили, что мы можем писать о том, что напрямую не касается нас. Мы так уже делали и никого не боялись! – Удали все записи! Все фото! Сегодня же! – Да объясните же?! – Ты слышала, что впереди губернаторские выборы? – подавшись вперёд, спрашивает главред. – Конечно. – Стало известно, что за день до них наш глава подаст в отставку и на его место выдвинут… – взяв распечатку, он тычет пальцем в фамилию в первой же строке, – угадай, кого?! Я стискиваю зубы. – Блин! Только не это! – С досадой бью ладонью по мягкой ткани подлокотника. Злость факелом вспыхивает внутри. – Неужели никого получше не нашли? – Это решать не тебе, – снова хмурится главред. – Нужно всё быстро переделать. Оставить суть – отмывание денег, измену, тему негосударственных фондов, – но не указывать ни одной фамилии. – Но это будет вода! – я возмущенно вытягиваюсь. – Потеряется весь смысл! – Сделай так, чтобы смысл не потерялся, – всплеснув руками, Василий Палыч встаёт и начинает ходить по кабинету, – надави на чувство справедливости, на незаконную вседозволенность, на безнравственность… – Бред! Мы всегда говорим фактами! За это Великана и любят! Он не боится сказать правду! Поэтому раскупают тиражи и… – Ия! – главред обрывает меня. – Я! Я боюсь сказать правду! В этот раз она не нужна! Переписывай! Ты же знаешь, я всё чувствую и здесь нужно поступить именно так! – Но вы же всегда ко мне прислушиваетесь… – Переписывай! – Давайте оставим хотя бы намёки, выдержки… – Я сказал – переписывай всё! Решение не обсуждается! – сведя брови, Василий Палыч берет листы и разрывает их на части. – В этот раз компромиссов не будет. Клочки бумаги, плавно покачиваясь в воздухе, опускаются на стол. Моё негодование сменяет обида. – Ладно! – бросаю я и встаю с кресла. – Как скажете! Чувство, как будто что-то очень надёжное и крепкое ускользает из под ног – всезнающий, всегда понимающий и человечный Василий Палыч подрезает мне крылья! Я почти ощущаю физическую боль! Вся творческая и профессиональная мощь внутри меня протестует и не хочет укладываться в рамки! – Что-нибудь ещё? – спрашиваю с каменным лицом.