По крепко сжатым широким челюстям и недружелюбно сведённым густым бровям можно без туда догадаться, что эта встреча и разговор Диме далеко не по душе. Мне становится понятно, что его спокойствие лишь маска. А когда на четко очерченных губах появляется мрачная усмешка и вовсе сердце уходит в пятки, заставляя беспомощно проглотить ответ на вопрос Феди. — Аленушка, представь меня своему знакомому, – тянет лениво Дима, расслабленно откидываясь на спинку стула. Со скучающим видом мой мужчина складывает могучие руки на груди. Мышцы и сухожилия напрягается так, что их просто невозможно игнорировать. Кузнецов делает непроизвольно шаг назад. Даже невооружённым взглядом видно, как его адамово яблоко дергается от напряжения. И его можно понять. Аура такая у Волкова. Опасная что ли, тяжёлая… Только вот, как это ни странно, именно рядом с Димой я чувствую себя, словно за каменной стеной. На меня эта скрытая угроза, таящаяся за зелёными глазами с лёгким прищуром, не распространяется. На меня они смотрят совсем по-другому. – Я… - запинается Федя под взглядом Волкова. Молодой человек тянется к вороту рубашки, будто воздуха не хватает, — искал тебя, Ален, - все-таки находит в себе скрытые резервы смелости бывший сосед. Судя по поползшей вверх брови Волкова – смертник. Дима резко встает со стула, заставляя Кузнецова замолчать. – Федь, - будто издалека слышу свой голос, — это Дима, мой… будущий муж. Дим, Федя… — Это не важно, - обрывает довольно хлёстко Волков. - Уже совсем не важно. Зелёные глаза Димы спокойно встречают взгляд в миг оробевшего Кузнецова. Мощная фигура Волкова возвышается над Кузнецовым так, что парень кажется совсем мальчонкой на его фоне, едва дотягивая до плеча бывшего морского пехотинца. Не знаю почему, но мне становится жаль незадачливого молодого человека. Ведь несмотря на то, что он зачастую пугал меня своими не совсем приличными взглядами, а порой и настойчивыми предложениями куда-нибудь вместе сходить или, как он говорил - «развеяться», по сути, Кузнецов ничего плохого мне не сделал. А сколько вещей мне отдала его мать, тетя Наталья? - Муж? - переспрашивает недоверчиво Федя, будто я сказала что-то на незнаком языке. - Твой муж? Я... волновался, что с тобой и… – У меня все хорошо, правда. Спасибо, – на это раз моя улыбка по-настоящему искренняя. - Как дела у тети Наташи? – Да у мамки, как всегда, - бормочет Кузнецов, пряча руки в карманы джинс, - приходы, уходы… – Нам пора, красавица. – обрывает холодно Дима Кузнецова, должно быть, потеряв терпение от блеянья моего бывшего знакомого. Ловко вынув из кармана достаточно увесистую пачку купюр и небрежно отсчитав несколько, Дима кладет их на стол в специальный деревянный лоток для расчета. Пара шагов и мужчина помогает мне подняться со стула, удивляя тем, что перед этим ловким движением руки прикрывает угол стола ладонью. Мое сердце незамедлительно тает, когда понимаю, для чего именно Дима это сделал. Он закрыл острый угол, чтобы я по неосторожности не ударилась о него уже достаточно явно округлившимся животиком. Так трогательно заботится о малыше даже тогда, когда он еще не родился! Мужчины думают, что мы, женщины, любим красавцев или героев? А может быть миллиардеров? Нет, вовсе не так. Мы любим тех, кто о нас заботится. По вытянувшемуся в одну секунду лицу Кузнецова понимаю, что теперь и для него мое интересное положение – не секрет. – Пока, Федя! - мягко улыбаюсь, ощущая тепло от широкой горячей ладони, которая, я уверена, что всегда укроет от всего — штормов, землетрясений, падающих метеоритов. - Передавай тете Наташе привет. Кузнецов ошарашено и безмолвно наблюдает за тем, как Волков в собственническом жесте сильнее обвивает мою пополневшую талию рукой и ведет в сторону выхода из ресторана. Почти вижу на его лице красной бегущей строкой мысли: вот тебе и тихоня… Глава 44 Глава 44 Дима Узкая ладошка тонет в моей руке, слегка подрагивая. Заботливо помогаю спуститься по крутым ступеням крыльца ресторана своей белокурой красавице. – Осторожно, милая, – помогаю без труда преодолеть девушке последнюю ступеньку, с благоговением сжимая хрупкие пальчики. Тростинка такая! Даже не верится, что ребенка носит. Впервые задумываюсь о том, как должно быть тяжело совсем юной девушке и физически, и морально осознавать, что совсем скоро станет матерью. Чувство вины шальной пулей насквозь простреливает совесть, пятная его алой кровью. Ведь ничего моя Аленка не видела в жизни, а я ей сразу ребенка заделал. Дебил! Теперь уже поздно голову пеплом посыпать. Я обязан стать для нее опорой, поддержкой. Я безоговорочно готов львиную долю проблем на себя взвалить, лишь бы девочку мою материнство не тяготило, а напротив в радость было. – Дим? Нежный голосок, звонким колокольчиком касается слуха, и я непроизвольно сравниваю Алену с одним из персонажей диснеевского мультика. Динь-динь*, кажется… Легкая усмешка кривит уголок рта. Чего я только не нахватался у Садулаевых! Один любимый «Синий трактор» Каролины чего стоит! Мелодия будто в мозги проникла, заставляя, пока работаю, периодически ручкой по столешнице рабочего стола назойливые ритмы выбивать. Но все это меня нисколько не смущает. Почему бы и нет? Так сказать, заранее прошел школу молодого бойца или вернее будет сказать - отца? – Что такое? - опускаю взгляд на милое личико, отмечая, что девушка бледнее обычного. – Тебе не хорошо? Голубые глаза, обрамленные длиннющими загнутыми к верху черными ресницами, смотрят так наивно и доверчиво, заставляя со скоростью звука сердце бешенными точками гонять горячую кровь по венам. – Угу, - тянет дрожащим голоском моя девочка, приоткрывая пухлые розовые губки для того, чтобы сделать глубокий судорожный вдох. – Подташнивает. Растерянно провожу пятерней по затылку. Черт!