Даже спокойствие Садулаевой Мирьям летит к черту. - Боже, - стонет Мира. Рукисовсем недавно обретенной подруги дрожат. - Где эта проклятая кнопка?! Ангелина? Кончик языка немеет, и я втягиваю болезненно щедрую порцию свежего воздуха. В считанные секунды Ангелина подбегает к подруге. Взгляд карих глаз мечется по аппарату, который пестрит множеством разноцветных кнопок. Так и не разобравшись, блондинка принимает, должно быть, единственное верное решение в этой ситуации – бьет с силой по сенсорной панели кулаком, а затем второй раз. Раздается громкое «no connection» и помещение заполняется такой неуместной для произошедшего композицией «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». Вдох-выдох, вдох-выдох… Сердце бьется на пределе. Будто механический насос, оно старается пригнать кровь до озябших в миг конечностей. Не могу согреться! Ощущение такое, будто я в вечную зиму попала. Выдох-вдох… Не дам понять, насколько я унижена! Моргнув, словно отходя от глубокого сна, запоздало понимаю, что сижу на персидском ковре посреди зала. Юбка свадебного платья мягкими складками окутывают мои подкосившиеся о услышанного ноги. Одно дело догадываться о том, что у Димы когда-то кто-то был, а другое - услышать это собственными ушами. Тошнота подкатывает к горлу, и я с силой проглатываю ее, не давая вырваться наружу горечи, которая тут же устремляется по моим венам, сметая все на своем пути – смертельно отравляя организм. Ощущение, будто сердце открытого огня коснулось. Словно злое лютое пламя меня лизнуло, лаская до самых костей Глава 36 от 13 09 Глава 36 от 13 09 Глаза увлажняются, но я перебарываю себя. Задыхаюсь от бессилия и еле нахожу в себе силы стереть следы слез с бледных щек. Поднимаюсь на ноги, встречая две пары обеспокоенные глаз, в которых отчетливо читается, плескаясь, сочувствие и даже умудряюсь изобразить улыбку. Правд она жалкая и дрожащая, ведь скрыть истинные чувства гораздо труднее, чем изобразить несуществующие. – Как ты? – первая в себя приходит Ангелина. Волос почти невесомо касается ладонь и я, сморгнув слезы, прикусываю губу, чтобы, не дай Бог не вырвался звук, который может дать понять, что мое сердце разбито словами этой дрянной рыжей стервы. – Ален, - в голосе Миры слышится смущение и сочувствие, – это я виновата с этой дурацкой музыкой. Мирьям мягко обхватывает ладонями мои обнаженные подрагивающие плечи. Трагедия в том, что ни она, ни Ангелина не видят выражения безнадёжного отчаяния на моем лице. Оно словно кровавым узором прописано на моем сердце щедрыми выпуклыми мазками. – Все хорошо, – нахожу в себе силы ответить. Только вот мои слова звучат как «я умираю». Голос дрожит всеми гранями безысходности и муки, от только что пережитого шока и унижения. Послушно позволяю взять себя под руки и совершенно не сопротивляюсь, позволяю отвести себя в сторону двух массивных светло-кремовых кресел. – Так, дорогая, садись! – Мирьям с Ангелиной усаживают меня в одно из них, что находится подальше от окна. - Тебя всю трясет. Ангелин, закрой окно. Мира гремит высоким стаканом, наполняя его прохладной водой из кристально чистого графина. Только вот звук до меня доходит словно через толстый слой ваты. Кончик языка онемел. Мне так плохо - душа болит. – Знаешь, я всегда считала, что первым признаком глупости является полное отсутствие стыда, - Мирьям закатывает глаза, - а эта дамочка, похоже, побила все рекорды - конкретная дура! У Ангелины тоже, похоже, имеется на этот счет свое личное мнение: – Ален, надеюсь, ты понимаешь, что ее насмешки - ничто иное, как скрытая злоба и зависть? Пожимаю плечами. Как бы то ни было, она была с Димой, у них были отношения, а я - случайная связь - и это безумно больно осознавать. – Не позволяй теням прошлого повлиять на настоящее! – Мирьям сжимает кулаки, будто воспринимая все произошедшее на свой счет, а, может быть, девушка вспоминает что-то из своего собственного опыта. - Пустые и малодушные всегда будут стоять на пути твоего счастья. Ты должна идти вперед, несмотря на их взгляды и разговоры за спиной. Опускаю глаза, перебирая пальцами тонкий поясок из бисера. - Но она так-то права… – Комон! - почти стонет Мира, в ее голосе почти слышится отчаянье. - Неужели ты не видишь, как Дима смотрит на тебя?! Боже, милая, поверь, мой глаз – алмаз. – Ага такой алмаз, что беременная сбежала от Давида. Ха! – встревает Ангелина, неожиданно уводя разговор в другое русло, чем вызывает недовольство Миры. - Ой, ну, слушай, не тебе говорить, дорогая… Это «дорогая» звучит точно так же, как «Я тебя задушу!» - …и вообще, зачем ты подкидываешь Алене сомнительные идеи? Обе одновременно поворачиваются ко мне. При этом Ангелина выглядит испуганной, и я, чтобы успокоить подруг, лепечу: - Я не собираюсь никуда убегать, - облизнув губы, добавляю. - В любом случае, всегда надо прежде поговорить. Иначе, это очень глупо… – Мне бы кто это сказал в свое время, - неожиданно говорит Ангелина. Я пропускаю мимо ушей слова девушки. Все мои мысли о Волкове. Конечно же, я совершенно не собираюсь поднимать с Димой эту унизительную тему. Все, чего я хочу – это чтобы противный прокуренный голос стерся из-под корки моей памяти. Словно издеваясь, там на повторе вновь и вновь крутится, не прекращаясь, фраза: «Он - бог в постели… Подобрал на помойке и забыл отмыть… Залетела…» Все так грубо и мерзко! Еще чуть-чуть и, кажется, все ЭТО сведет меня с ума. Голос Мирьям, которая нежно отводит с моих горящих щек влажные пряди волос, отбрасывает злые слова-плети рыжей в сторону. – Радуйся, что у что у твоего парня, есть чокнутая бывшая. Если бы не было, возможно, судьба преподнесла бы эту роль тебе, дорогая, - Мирьям заправляет мои белокурые пряди за ухо и я, облизнув солёные от слез губы, неожиданно понимаю, что эта девушка не просто хороший человек. Она на очень тонком уровне чувствует людей. За одну секунду, благодаря Мире, горькие слезы обиды и ревности сменились на улыбку.