— По-моему, одна. Леночка рассердилась, закричала: — Да расскажи толком! Что говорила, что взяла с собой? Но что Павлик мог ей рассказать? Он сидел на кухне, читал, ждал Леночку. Мария Сергеевна занималась у себя в комнате. Часов около девяти, а может, и раньше, позвонил телефон. Впрочем, телефон звонил, кажется, и до этого два или три раза. Павлик не очень прислушивался. Он только заметил, что Мария Сергеевна говорила по телефону необычно возбужденно. А потом сразу стала собираться. Павлик только спросил, скоро ли она вернется. Мария Сергеевна ответила, что точно не знает, но, вероятно, часа через три. И еще сказала, что, если Павлик соберется домой, пусть проверит, хорошо ли захлопнулась дверь. Больше она ничего не говорила. Леночка устало опустилась на стул. — Как ты думаешь, — несмело спросил Павлик, — куда бы это могла поехать Мария Сергеевна? — Я думаю… Я думаю… — Леночка долго не могла сообразить, что следует ответить. — Я думаю, — сказала она наконец, — что мама поехала в Рассадино, в лабораторию. — Да, но что же там делать ночью? — удивился Павлик. — Откуда я знаю! — Ты знаешь, я хотел ее проводить, — сказал Павлик, оправдываясь. — Но она категорически запретила. – “Проводить”, “проводить”! — прикрикнула на него Леночка. — Очень ты ей нужен! Павлик помолчал. — Леночка! — спросил он ее снова. — Можно, я дождусь Марию Сергеевну? — Нет-нет! — решительно запретила она. — Иди домой, я хочу остаться одна. Глава 5. Жертва собственной неосторожности Леночка не спала всю ночь. Павлик позвонил очень рано, а через час явился самолично. — Не могу себе простить, что не пошел ее провожать, — взволнованно говорил он, шагая по кухне. — Я всю ночь думал об этом. Надо обратиться в милицию. — Не надо, — сказала Леночка. — Будем надеяться, что все выяснится… — Что выяснится? — Все. — Ты говоришь так, — сказал Павлик, — точно тебе что-то известно. — У меня предчувствие… — Может быть, мне не идти на работу? — предложил Павлик. — Не выдумывай, пожалуйста, — строго обрезала его Леночка. — Почему это не идти на работу? — Но ты позвонишь в случае чего? — спросил он. — Может, я тебе понадоблюсь. — Конечно, — заверила Леночка. — Отправляйся в больницу, а как только что-нибудь выяснится, я тебе сразу же позвоню. После ухода Павлика ей стало легче, не надо было притворяться, и она почти спокойно стала ждать того, что должно было произойти. Позвонили ей уже около десяти часов. — Это квартира товарища Ковригиной? — Да. — А кто у телефона? — А кто вам нужен? — Ковригина… Елена Викторовна. — Я у телефона. — Дочь Марии Сергеевны? — Да. — С вами говорят из линейной прокуратуры. Следователь Ползунов. Вы не могли бы сейчас приехать на Киевский вокзал? — А что случилось? — Объясним, когда приедете… Ваша мать ранена. Но вы не волнуйтесь. — Хорошо, я сейчас приеду, — сказала Леночка. — А как вас найти? Ей объяснили… Леночке очень не хотелось ехать. Хотя трупы ей, медичке, были не в диковину, она попросту боялась того, что ей предстояло увидеть. Но она должна ехать. Леночка заторопилась. Взяла такси и через пятнадцать минут очутилась на Киевском вокзале. Нашла прокуратуру, нашла Ползунова, немолодого человека с деревянным лицом. Держался он вежливо, но чувствовалось, что все давно ему надоело — происшествия и преступления, преступники и свидетели, и хотя он делает свое дело, но с большим удовольствием предпочел бы его не делать. Едва Леночка подошла к его столу, как он сразу догадался, кто перед ним. — Товарищ Ковригина?.. — Он помолчал, соображая, как бы поделикатнее приступить к делу. — Садитесь, пожалуйста. Видите ли… Я вынужден вас огорчить, но в общем не волнуйтесь. С вашей матерью… — Он поправился: — С вашей мамашей, с товарищем Ковригиной, случилось несчастье. Вы понимаете… Как бы вам сказать… Ваша мамаша попала, по-видимому, под поезд. Вы не волнуйтесь… И хотя Леночка знала, что все это не так, она побледнела. Ах как не нравилась ей вся эта инсценировка! Но одновременно где-то в глубине души она немножко гордилась собой — ей доверили тайну, которой не доверили даже этому следователю. — Попала под поезд? Следователь заметил ее бледность, встал, подошел к подоконнику, там стоял графин с водой, наполнил стакан, протянул Леночке. — Выпейте, пожалуйста… Леночка отстранила его руку. — Не беспокойтесь… Я готова… — Она вздохнула. — Готова к самому худшему. Ползунов тоже вздохнул. — По всей вероятности, товарищ Ковригина пала жертвой собственной неосторожности. Шла по путям, задумалась о чем-нибудь… Что могло привести ее в Рассадино? — быстро спросил он. — Вы не знаете? — Неподалеку от Рассадина филиал института, в котором работает мама… — Мы так и думали, — перебил Ползунов. — Труп, извините, сильно обезображен, и мы обязаны произвести опознание. В сумочке обнаружены служебное удостоверение и пропуск… По этой причине и пришлось вас побеспокоить. Хотя документы нашлись, но полагается вызвать родственников… — Не утешайте меня, — сказал Леночка. — Говорите, что нужно. Ползунов положил перед собой лист бумаги, взял ручку. — Необходимо составить протокол опознания. Я вас попрошу, опишите наружность гражданки Ковригиной… Как трудно, как мучительно было Леночке говорить о Марии Сергеевне как о мертвой. — Среднего роста… Не толстая и не худая… Русые волосы… — А нет ли у нее каких-либо особых примет? — спросил следователь. — Каких-нибудь родинок, бородавок, родимых пятен? Шрама? — У нее… татуировка. Повыше локтя, на левой руке. Имя “Люся”, потом “плюс” и “Боря”. — Правильно, — сказал следователь. — Ваша мама случайно не воспитанница детского дома? — Что вы! — почему-то обиделась за нее Леночка. — Я это предположил в связи с татуировкой, — объяснил следователь. — Раньше в детских ломах иногда упражнялись… — Нет, — сказала Леночка. — Это была просто школьная шалость, друзья детства обменялись именами. С привычной быстротой следователь составил протокол. — Все в порядке… — Он замялся.