Щелчок и снова незнакомый голос: – Вам лучше на это посмотреть. Леннер не успел ответить, как на линии прошелестел знакомый голос Стенли, как всегда бодрый и порывистый: – Хорошая новость – мы нашли двух пропавших. Плохая – у нас двойное ритуальное убийство. – Вы уже идентифицировали личности? – уточнил некромант и машинально взглянул на побледневшую меня. – Кто? – Лейла нейр Вашинг, – сообщил динамик, – тринадцатый резерв. Числится пропавшей с начала текущего месяца. Со второй жертвой сложней. Ждем медэкспертов. Я поперхнулась и закашлялась. Черт возьми! Вот тебе и похитители нарисовались! – Стенли? – Леннер стремительно поднялся из-за стола, небрежно сложил визуализации, убрал их в кожаную папку и кивком указал мне на выход. – С чего вдруг ты решил, что это ритуальные убийства? – У бедняжки из головы торчит арматура в виде рогов и на груди какие-то символы вырезаны. – Символы проверили? Что-то религиозное? – Секунду… Леннер опустил рацию, и пока Стенли на том конце города устанавливал природу ритуальных символов, попрощался с метрдотелем ресторана и вышел на улицу. Я шла следом, не обращая внимания на внутреннюю дрожь. Одно дело – строить догадки, и другое – наверняка знать, что в городе орудует банда маньяков, которая точит зуб на всех обладателей тринадцатого резерва. И самое ужасное заключается в том, что эта банда остается невидимой даже для верховных магов и конгресса, что само по себе нереально. Получается, под маской невидимки давно умершего Аарона Захарда может скрываться кто угодно. Возможно, даже в эту самую минуту за нами следят… как за той женщиной, что пропала из патрульной машины. – Мистер Леннер? – рация ожила, когда внедорожник на полном ходу мчался по первому объездному шоссе города. – Это лейтенант Грин Рупрайд. – Я слушаю. Капитану стражей уступали дорогу все автомобили без исключения, опасаясь, что черный монстр протаранит их насквозь. Я судорожно цеплялась пальцами за обивку сиденья и специальную ручку над дверью, но на каждой небольшой ухабине или кочке у меня сердце замирало и уходило в пятки. Зато теперь я понимаю, чем обусловлена такая езда… Четвертая магистраль расположена на окраине Нерона. На обычной машине, без использования практической магии, которая позволяет нескольким тоннам железа и пассажирам в салоне пролетать сквозь любые препятствия на дороге, не добраться туда и за шесть часов. А Леннер проехал половину этого пути меньше чем за сорок минут. – Символы, нанесенные на тела жертв – бессмысленны. Это что-то из древних рун старорожденных. Старорожденные? Никогда раньше о них не слышала. Я посмотрела на Леннера, но судя по всему, о старорожденных он знал куда больше моего. – Вторая жертва тоже числится в базе пропавших этого месяца, – «обрадовала» рация. – Мистер Вильям Уирнон. Двадцать восемь лет. – Резерв? Некромант сжал руль. Внедорожник занесло в сторону. – Тринадцатый, сэр. Я застонала, а Леннер выругался. Теперь эти убийства не похожи на совпадения… зря надеялась. – Скоро буду, – отрывисто прорычал некромант и отключился. Всю дорогу до магистрали мы ехали молча. Я всеми силами старалась не показывать, насколько мне страшно, и, зажмурившись, все ждала момента, когда исчезну из пассажирского сиденья внедорожника и окажусь связанной цепями в каком-нибудь мокром подвале с кляпом во рту и арматурой в голове. Зачем Леннер рассказал мне о той женщине? Ну как ее смогли похитить из патрульной машины? Как? И если похитили один раз, значит, смогут похитить и второй. – Расслабьтесь, мисс Рейтли, – при въезде на огороженную патрульными машинами территорию магистрали Леннер положил ладонь на мое колено. – С вами ничего не случится. Вы приглашены для следственного эксперимента, а не для приманки. – Неделю назад вы говорили обратное. – Неделю назад у нас не было других заключенных. Не знаю зачем, наверное, от безысходности, я схватила его руку и крепко ее сжала. Пока он меня держит, я в безопасности. – Вы используете остальных заключенных в качестве приманки? – Кто-то же должен этим заниматься. Леннер припарковался на обочине и, заглушив мотор, расстегнул верхние пуговицы камзола. Я с неохотой отпустила его руку, а тут еще, как назло, разошелся дождь и солнце спряталось за грозовыми тучами, будто сама природа не одобряла происходящее. – Что вы делаете? – не поняла я, когда некромант снял со своей груди тяжелый, явно мужской медальон – красивый магический камень на толстой цепочке в обрамлении металла – и без лишних слов повесил его на мою шею. – Считайте, что это ни к чему не обязывающий подарок, мисс Рейтли, очень ценный минерал с защитными чарами. Никому не показывайте его и не снимайте. – Леннер улыбнулся моему поистине растерянному виду. – А теперь выходите из машины, вы не можете находиться со мной на месте преступления. Я попрошу кого-нибудь из дежурных стражей за вами присмотреть. С полминуты я еще разглядывала магический камень, излучающий огненные искры, а затем, воровато спрятав его под кофту, как драгоценную реликвию, открыла дверь и выскочила на улицу следом за капитаном. Сразу наступила в неглубокую лужу, поскользнулась и, чудом устояв на ногах, протиснулась между патрульными машинами. Дорога с двух сторон оказалась перекрыта черными лентами с эмблемами конгресса. «Место преступления!» – кричала надпись под эмблемами. – «Не пересекать границу!» Несколько патрульных стражей приподняли для Леннера ленту, пропуская его к месту преступления. Еще издалека я заметила две белые простыни с пятнами крови, под которыми наверняка лежали принесенные в жертву тела молодых магов с тринадцатым резервом. – Заключенная? – кто-то подкрался сзади и грубо схватил меня за локоть. Перепуганная последними событиями, я вскрикнула и в панике уставилась на мрачное мужское лицо. Но это был всего лишь страж. Всего лишь страж. – Д-да, – заикаясь, ответила я. – Заключенная. – И чего ты здесь забыла? – мужчина нахмурился и, связав мои запястья расслабленными путами, потянул меня за собой в противоположную от мертвых тел сторону. – Ты из Обители или из исправительного центра? – Из Обители. – Приехала с капитаном? – Д-да, с мистером Леннером. – Значит, поедешь с остальными в изолятор, – нелогично решил массивный страж из ночного патруля. Мистер Коннор – судя по значку на его груди. Главный следователь. – Капитаны долго не освободятся, да и ваша помощь им сейчас ни к чему. Я невольно обернулась. И прежде чем Коннор болезненно дернул за путы, заставляя меня развернуться и идти прямо, я в последний раз посмотрела на Леннера. Некромант склонился над трупами и, откинув простыню, внимательно осматривал изувеченные тела. Меня замутило. Могу только догадываться, что он там увидел… Пока мы шли по размытой от дождя дороге, я насчитала по меньшей мере тридцать патрульных машин, один военный автобус, несколько элитных автомобилей – видимо, представители конгресса решили лично убедиться в «жертвоприношении», два габаритных минивэна, припаркованных на обочине, и микроавтобус. – Кто это? – высокий страж, худой, с мокрыми от дождя пепельно-русыми волосами, едва достающими до плеч, выпустил облако дыма мне в лицо и взглянул на Коннора. – У нас все пересчитаны. – Он похлопал ладонью по двери автобуса. – Эта лишняя. Я закашлялась, а страж равнодушно изучил меня с ног до головы и демонстративно бросил под ноги выкуренную до фильтра сигарету с отвратным запахом. Я молча встретилась взглядом с его бесцветным, пылающим серебром, вторым резервом и так же молча наступила на дымящуюся сигару, превращая ее в пыль. – Это Обитель, – пояснил Коннор, одним рывком открывая дверь микроавтобуса. – Добавь ее в список и отвези в изолятор – приказ капитана Леннера. И чтоб через пятнадцать минут здесь не было ни одного заключенного. Приедут журналисты, начнут все разнюхивать, а нам не нужна лишняя огласка. Эти маги – заключенные, и для гражданских они до сих пор сидят в тюрьме. Увези их отсюда, сегодня нам больше не потребуется помощь тринадцатого резерва. – Изолятор не резиновый, Коннор. – Страж вытащил из внутреннего кармана военного камзола кожаный портсигар, достал новую сигарету, закурил и мрачно посмотрел на следователя, затем на меня и на автобус за его спиной, судя по всему принимая непростое решение, что же со мной, с несчастной такой, делать. – Ну ладно, – наконец разрешил страж, пропуская Коннора. – Проводи ее внутрь. Я что-нибудь придумаю. Я дернулась и, отшатнувшись от цепких пальцев, которые намеревались схватить меня за кофту, нагнулась и сама забралась в салон, выискала свободное место во втором ряду и плюхнулась на жесткое сиденье, игнорируя обращенные на меня взгляды заключенных с тринадцатым резервом магии. Коннор тут же захлопнул дверь и, перекинувшись парой слов с лишенным каких-либо эмоций стражем в очень непонятном камзоле с яркой росписью узоров на лацканах, который вроде как положен по статусу только капитанам, направился обратно к огороженному черными лентами участку дороги. Я проследила за ним в приоткрытое окно и со вздохом отвернулась. Как ни печально это признавать, но после нескольких дней свободы рядом с Леннером я начала забывать: каково это – вернуться обратно к жизни заключенной. Впасть в уныние не давала лишь мысль о пересмотре моего дела. Глупо надеяться на досрочное освобождение, я и не надеюсь, но если верховный маг на службе конгресса выступит на суде в мою защиту, то пожизненный срок вполне вероятно снизится до определенных лет. Возможно, до двух или трех лет строгого режима. Три года… А выдержу ли я еще три года? Ответ настолько очевиден, что хочется закрыть глаза и закричать. – Не знала, что из Обители начали выпускать заключенных, – фыркнула сидящая впереди меня девушка. – Мошенников и налогонеплательщиков им не хватило, и они решили подсадить к нам убийцу? – Майя! – одернул ее парень с дредами. Худой, в поношенной одежде. – Не нагнетай, мы все здесь в одной лодке. Может, она такая же карманница, как и ты. – Ну да, ну да. В Обители же каждый второй карманник сидит. Я прислонилась лбом к холодному стеклу. Отличное начало. – Если ты не заметил, Зак, то наша лодка тонет! – вмешалась в разговор женщина. Лет пятидесяти. Тоже с тринадцатым резервом и путах на руках, как у всех здесь присутствующих. – Мне одной кажется, что все мы скоро сдохнем, а? – Хлоя уже не вернулась, – всхлипнул кто-то позади меня, – и Дин пропал, и Эйдан. – Невелика потеря, – не особо разделяя всеобщее горе, девушка с переднего сиденья флегматично махнула рукой. – Им уже все равно никто не поможет. Только могильные черви и толстые белые опарыши. Обстановка вокруг царила не располагающая к беседе. Я с удивлением огляделась. Заключенные нервничали, спорили друг с другом, нарывались на скандал и с жаром обсуждали стражей. Про меня забыли ровно через секунду, как автобус тронулся с места. На трех передних сиденьях теснились молодые девушки, черноволосые, худенькие, с бледным оттенком кожи и ярко выраженным северным акцентом, скорее всего сестры, и уж точно не местные. Такие обычно приезжают в столицу на заработки и очень часто попадают в исправительный центр. Что поделать? Многие иногородние не справляются со столичным налогом в тысячу штергов. Я перевела взгляд на прильнувшую друг к другу парочку передо мной. Парень с дредами и его подружка Майя – скандальная особа, подливающая масла в огонь своими едкими комментариями. Слева от меня, накинув на голову капюшон, сидел молчаливый мужчина в обтягивающих джинсах и потрепанной серой толстовке. Он не прекращая стучал покрасневшими костяшками пальцев по стеклу и нервно дергал одной ногой. Заметив на себе мое пристальное внимание, он сплюнул под ноги, прямо в салон, и одарил меня неприязненным красным взглядом с потрескавшимися капиллярами. Я поежилась. Больной какой-то. Про таких обычно перешептываются бабушки у подъезда и, тыча в них пальцами, кричат в спину «наркоман!». Я непроизвольно отодвинулась к двухметровому толстяку на соседнем сиденье. Он хрюкнул и, высморкавшись в рукав, картаво пробормотал: – Привет, я Хьюн. – Тэс, – через силу улыбнувшись, представилась я. – Привет… Он снова хрюкнул. – Давно сидишь? – поинтересовался толстяк, шумно вытирая сопли и размазывая их по своим грязным бриджам. Я подавила тошнотворный комок.