– Нет, – ответила я, – но через пару минут я назову вам ее имя. А если мы пригласим сюда девушку, которая осталась в коридоре, то получим информацию сразу. Никита вышел и вернулся в сопровождении блондинки. А врач тем временем вытаскивал из-под одежды больной думки в гобеленовых наволочках, приговаривая: – Детектив не ошибся, когда говорил, что тело на ощупь как подушка. Потом доктор взял салфетку, начал протирать лицо незнакомки, и та застонала. Я посмотрела на лже-Фомину. – Кто она? Блондинка заплакала. – Только не врите, – предостерег ее Кит. У меня звякнул телефон, прилетело СМС от Димона. – Морозова Галина Владимировна, студентка первого курса театрального колледжа, актерское отделение, – прочитала я, – одна загадка больше не представляет интереса. Ну-ка, улыбнитесь! Отлично. Сейчас выясним и личность ведуньи Хионии. – Намазали ее толстым слоем, – констатировал Никита, – но Димон умеет под гримом истинное лицо увидеть. Больная открыла глаза. – Где я? Кит помахал рукой: – Привет, Галя. – Привет, – машинально ответила та. – Ой, а вы кто? – Полиция, – всхлипнула «Фомина». – Это она все придумала! – мигом сдала подругу Галина. – И… и… вы видели? Ее! На кухне! – Кого? – спросил доктор. – Где кухня? – поинтересовался детектив. – Там пара шкафчиков, чайник, столик и две табуретки, – перечислила блондинка, – больше ничего. Сейчас дверь открою. Девица двинулась в сторону узкой створки. – Нет, нет, – закричала Галя, – не трогай! Нет! – Хватит истерить, – завопила в ответ лгунья, – из-за твоей тупости мы в неприятность влипли. Какого черта ты вышла и в обморок свалилась?! – Не открывай, – заплакала Галя. – Да пошла ты на!..– огрызнулась «колдунья», распахнула дверь, замерла, потом, завизжав, бросилась к Никите и повисла у него на шее. – Эй, эй, – сказал детектив, похлопывая блондинку по спине, – сам знаю, что прекрасен до отключки. Все женщины при виде меня теряют разум. Успокойтесь. Я тем временем заглянула в небольшую комнату. А там неожиданно обнаружилась женщина. Верхняя часть ее тела лежала на столешнице, а все, что ниже пояса, висело в воздухе. Носки грязных кроссовок едва не касались пола, на котором валялись пустая коробка из-под ассорти и рассыпанные конфеты. – Доктор, – позвала я, – посмотрите. Врач заглянул в кухню. – Эге! Вера! Давай чемодан. Медсестра, все время молча наблюдавшая за происходящим, выполнила его приказ. – Она жива? – спросила я. Доктор ответил не сразу: – Да. Вера, звони Алексею. Увозим. Молодой человек, помогите больную уложить на пол. В таком положении, как сейчас, ей нельзя оставаться. Раз-два! Незнакомка оказалась на полу. – Вот она, Фомина, – пробормотала я. – Вера, давай, – велел врач, показывая на прозрачный пакет с жидкостью. Медсестра, по-прежнему не произнося ни слова, поставила Фоминой капельницу. – Что с ней? – спросил Никита, держа в объятиях «Хионию», которая тряслась мелкой дрожью. – Возможно, инфаркт, – протянул врач, – мне ее сердцебиение не нравится. Мы обычная «Скорая», не кардиологическая. Как ее зовут? Вопрос адресовался «Хионии», но та стояла молча и дрожала. – Фомина Вероника Матвеевна, – ответила я. – Адрес нужен? – Давайте, если знаете, – сказал эскулап. Послышался грохот, дверь открылась, в комнату въехала каталка, ее толкал хмурый мужик лет сорока. – Детектив, поможете? – спросил доктор. Никита и водитель подняли Фомину, поместили на каталку и увезли ее, так и не очнувшуюся. Врач тоже двинулся к двери. – Подождите, – остановила его я, – вот визитка, сделайте одолжение, напишите, куда ее отвезете. Мы и сами можем узнать, но вы нам своим сообщением время сэкономите. – Нет проблем, – кивнул доктор и удалился. У меня опять звякнул мобильный, примчалось новое сообщение от Димона. – Олеся, – позвала я. Блондинка вздрогнула. – Хватит ломать комедию, вы Олеся Георгиевна Николаева, – продолжала я, – учитесь с Галиной в одном колледже. Надеетесь стать актрисами? Врунья кивнула. – Что вы делали в «Лавке света»? – задала я следующий вопрос. – Вероника вчера уехала на два дня, – всхлипнула Леся. – А как вы оказались в ее магазине? – спросила я, уже успевшая получить от Коробкова необходимые сведения. Девушка молчала. – Или вы все честно рассказываете и отправляетесь домой, или я сдаю вас полиции за взлом магазина, – объяснила я. – Если решили сбежать, то пожалуйста. У меня есть ваш адрес, и я знаю место учебы. – Я открыла дверь ключом, – заканючила Олеся, – не ломала замок. – Вероника Матвеевна очнется, – сказала я. – Что она ответит на вопрос: «Давали вы разрешение Олесе Николаевой изображать в своем салоне Хионию?» – Вот тут к гадалке не ходи, – произнес Никита, входя в комнату, – я уверен, что Вероника возмутится и запретит Олесе приближаться к лавке ближе чем на километр. – Я ей говорила: «Не надо, ни фига не выйдет», – простонала Галина. – Фомина моя тетя, – всхлипнула Леся, – сестра мамы, отца я не знаю, он нас бросил, я его вообще не видела. Мать тоже с трудом вспоминаю. Ника то одно, то другое говорила. В детстве объясняла: твои родители разведчики, служили в КГБ, погибли, защищая родину. Лет до семи я ей верила. Потом тетка изменила версию. Папа мой полярник, его на льдине унесло. Мама полетела его спасать и тоже исчезла. Когда мне стукнуло десять, тетя Ника сообразила, что надо придумать что-то поубедительней. И стала мне внушать, что мой отец летчик, а мать стюардесса. Лайнер, на котором они работали, загорелся, но папа смог его посадить. Все пассажиры спаслись, а экипаж погиб. Потом я ее перестала расспрашивать, поняла: правду тетка не скажет. Тайну мне бабушка перед смертью открыла, нашептала: – Ты незаконнорожденная. Мужик отказался на Наде жениться, сбежал. А ты появилась на свет, потому что денег не нашли, которые врач за аборт на пятом месяце заломил. Дочь моя, твоя непутевая мамаша, стала всякой дрянью баловаться. Таблетки, порошки! Пойдет в аптеку, купит все, что без рецепта продают, высыплет из разных упаковок пилюльки и в рот их. Как-то в очередной раз она намылилась за препаратами и не вернулась. Спасибо, Ника, младшая сестра Надьки, тебя пригрела. Я была уже не в том возрасте, чтобы ребенка воспитывать. Устала. Выпила из меня твоя мать всю кровь. Мы с Никитой молча слушали Олесю, а та наконец-то честно рассказала, что случилось. Фомина прекрасно относилась к племяннице, одевала ее, обувала, кормила, даже баловала, купила мобильный телефон, компьютер. Правда, устройства не такие, о каких мечтала девочка, но без трубки и ноутбука она не осталась. Одна беда, у Олеси никогда не было ни копейки наличкой. На все ее просьбы: – Тетя, дай хоть одну тысячу, – Фомина отвечала: – Зачем тебе деньги? В кармане проездной, в сумке контейнер с перекусом. Чего еще надо? – В кино сходить с подружками, – ныла Леся.