– Вы напрочь отказываетесь верить моему слову, сир? Бертран де Борн сокрушенно качал головой. Адемару пришлось удержать Вильгельма, двинувшегося в сторону Ричарда. – Герцог заявил, что не совершал никаких из упомянутых тобой преступлений. И поклялся, что любой из его людей, кто чинит неправду, понесет кару. Ты намерен назвать его лжецом? Глаза Генриха стали как два кусочка кремня. Все взгляды переместились на Эмара. – Не намерен, сир, – сказал он, немного помедлив. – Но и свои слова назад не беру. – Итак, перед нами встает трудноразрешимая задача, – промолвил Генрих, глядя на Ричарда и Джефри. Оба придвинулись ближе, расположившись по сторонам от отцовского кресла: анжуйский треугольник власти. На самом деле, конечно, все было не так, как казалось: один из них, Джефри, не заслуживал доверия. Эмар повернулся к сводным братьям, те принялись что-то нашептывать ему. – Есть еще вопрос с Матильдой, сир, – сказал граф, снова обратившись к Генриху. – Дочерью Вульгрина. – Подопечной герцога, знаю, – бросил Генрих безразличным тоном. – А что с ней? – Аквитанский обычай предписывает передать ее на попечение ближайших родичей, Вильгельма и Адемара. Братья слегка расправили плечи и зыркнули на Ричарда. – Местные установления могут быть какими угодно, но герцог Ричард – сеньор Тайлеферов. Взяв ребенка под опеку, он действовал по закону. Так говорю я, его сюзерен. Для пущего эффекта Генрих пристукнул кулаком по подлокотнику. Вильгельм Тайлефер не выдержал. – Сир… – начал он. – Молчать! Рев Ричарда заполнил шатер. – Я сказал свое последнее слово, – произнес Генрих. – Примите его или считайте, что вы продолжаете войну. Он сидел, глядя на французов, как и все мы. Мятежные бароны устроили краткие переговоры. – Нам необходимо держать совет, сир, в покое, в нашем лагере. Генрих нетерпеливо махнул рукой: – Ступайте. Ричард наклонился и зашептал что-то на ухо отцу. Король кивнул. Выждав, когда бароны подойдут к выходу, Ричард произнес громким, уверенным голосом: – Сообщите свой ответ к заходу солнца, господа. Эмар оглянулся, по его твердо выпяченной челюсти было ясно, что они не согласны с решением Генриха. – Сообщим, сир. – Итак, война продолжается, – сказал Ричард, вовсе не так хладнокровно, как прежде. Мне довелось увидеть Джефри, с задумчивым выражением наблюдавшего за французами. Припомнив слухи о том, что он якшается с мятежной знатью, и такое же обвинение Ричарда, я решил, что Рису надо бы проследить за ним. Если тут пахнет изменой, чем раньше герцог узнает об этом, тем лучше. Вместе с Рисом я стоял и смотрел на Перигё, вспоминая, как едва не лишился жизни во время сумасбродной атаки герцога. Мир переменился. Вместо часовых и арбалетчиков, норовивших меня убить, я видел десятки рабочих, занятых тяжким трудом. Они обносили стены лесами. Когда работа закончится, Ричард лично отдаст приказ, и укрепления будут разрушены. Почти два месяца прошло с дня конференции под Гранмоном. Был разгар лета, уже давно стояла отличная погода. Как нельзя более подходящая для военной кампании, для приведения мятежников к покорности, ибо они отказались подчиниться указу короля и продолжили войну. Призванный на соединение с нами Молодой Король недавно привел новые войска. Генрих, Джефри и Ричард гнали французов, а подход наследника трона должен был дать наступлению новый толчок. Вопреки слухам о сговоре Молодого Короля и Джефри с бунтовщиками, братья пока что выглядели вполне довольными, сражаясь на стороне отца и Ричарда. – Сколько получается уже крепостей, сэр? – радостно спросил Рис. – Три. Или четыре? Я посмотрел на него. Хорошее питание и вольная жизнь пошли Рису на пользу. Он не походил больше на туловище с приделанными к нему палочками – руками и ногами. С меня, пожалуй, не вымахал бы, но в нем была жилистая сила, обещавшая многое. – Эксидей и Сент-Ирье, – начал перечислять Рис. То были первые из твердынь Эмара, против которых нас повел король. – Пьер-Бюфьер, – добавил я. – Ну и вот эта, Пюи-Сен-Фрон, – закончил Рис. – Получается, четыре. Неплохая добыча за месяц. – Поделом французам. Мне припомнились дерзость Эмара и его надменное поведение в Гранмоне. – Согласен. И пока у их замков нет стен, они не смогут восстать снова. Если, конечно, каждый из них – не конченый амадан. – Амадан. Мне нравится это слово. Я улыбнулся. – Я слышал, ты частенько его употребляешь. Внемли моему совету: произноси его тихо. Человеку не нужно знать язык, чтобы распознать оскорбление. Рис кивнул. – Слышал или видел что-нибудь? После Гранмона Рис по возможности следил за Джефри. Покуда толку от слежки было мало, а тем утром, занятый своими обязанностями, я не успел еще спросить об этом. – Нет, сэр. – Взгляд Риса скользнул мимо моего плеча. – Герцог! – прошептал он и упал на одно колено. Ричард подошел уже совсем близко. Я склонил голову и тоже упал на колено. – Сир! – Руфус, Рис. Вставайте, вы оба. Мой хозяин был в хорошем настроении. В простой тунике темно-зеленого цвета и оранжевых штанах с простым поясом он вполне мог сойти за свободного от службы солдата. Если бы не его гигантский рост – такое, понятно, не спрячешь. Однако воины привыкли к тому, что герцог расхаживает по лагерю в обычной одежде, и не мешали ему. – Сир. Мы поднялись. Будь у Риса хвост, он бы завилял им от радости, что герцог помнит его имя. – Как слежка? – спросил Ричард. – Мы говорили только что об ней, сир. – Рис уже бегло говорил по-французски, но грамматика у него страдала. – Мне никак не подобраться близко к шатру графа. Все, что я могу, это только смотреть. Ричард поморщился. – Всегда слишком много часовых, да? Новые посланцы приезжали? Рис мог подтвердить, что в течение предыдущих дня и ночи множество людей входило в шатер Джефри и выходило из него. Иные делали это под покровом темноты. – Был один сегодня рано утром, сир, – сказал мальчишка. – Француз, в этом я уверен. – Слышал его речь? – спросил герцог. – Да, сир. У него очень сильный акцент. – Как он выглядел? – Толстый, сир. Старый. Ричард хмыкнул. – Многие люди так выглядят. Я толкнул Риса локтем.