– Это еще кто? Руми крепко обнимает меня за плечи и притягивает к себе. – Подруга. Я сглатываю. Женщина строго поджимает губы и приглаживает седеющие волосы. Свободной рукой она берет Руми за локоть и провожает внутрь. Меня оставляет на крыльце. – Тарука, – говорит Руми одновременно весело и раздраженно. – Пф-ф-ф, – лишь фыркает она. – Поздоровайся хотя бы… – Захлопни за собой дверь, – говорит мне Тарука и провожает Руми в глубь таверны. Обернувшись, он виновато смотрит на меня и одними губами бормочет извинения. Я в ошеломлении следую за ними, рассматривая пестрый интерьер. Вдоль терракотовых стен расположены отдельные кабинки с занавесками. Все они выглядят одинаково: стол со скамейками по обе стороны, на полке – эвкалиптовая свеча. Над прямоугольными столами висят глиняные горшки с пышными желтыми цветами. В центре таверны – небольшая круглая сцена, где танцует красивая лаксанка. Она раскачивается и подпрыгивает, а трое музыкантов играют на гармониках. В противоположном от нас конце зала сидит Хуан Карлос; его плечи сотрясаются от смеха – видимо, его компаньоны сказали что-то очень забавное. Заметив меня, он выпрямляется и немедленно переводит взгляд на человека рядом со мной. Руми кивает ему, и Хуан Карлос улыбается в ответ. Снова посмотрев на меня, он подмигивает и поднимает стакан в знак приветствия. – Что он здесь делает? – Он единственный из моей семьи, кто остался в живых, – объясняет Руми. – Двоюродный брат. Я хмурюсь. – То есть он родственник Атока? – Нет. Но мы одной крови. Тарука предлагает Руми одну из пустых кабинок и, нахмурившись, указывает мне на скамейку напротив него. – Два апи, – говорит Руми. – Por favor. Тарука треплет его по голове. – Ты единственный из моих знакомых, кто пьет апи после ужина, а не на завтрак. Пойду разогрею. – Что это за место? – спрашиваю я, когда она уходит. – И кто такая Тарука? По-моему, она с удовольствием скормила бы меня анаконде. По частям. – Она всегда настороже, – со смехом отвечает Руми. – Не забывай, ты тут новенькая. Со временем она оттает. Тарука выросла вместе с моей мамой. Они были лучшими подругами. Я оглядываюсь на Таруку. Она стоит у очага, помешивая кипящий напиток. Нахмурившись, она бросает на меня суровый взгляд. В таверне полно народу, и многие украдкой наблюдают за нами. Некоторые – с любопытством, некоторые – с откровенным неодобрением. В основном все сидят в отдельных кабинках, некоторые стоят небольшими группами. Я внимательно изучаю каждое лицо. Некоторые кажутся мне смутно знакомыми. На самом деле я уверена, что видела этих людей в замке: вот садовник, который ухаживает за растениями рядом с моей любимой скамейкой; стражи, которые патрулируют коридоры; девушки с кухни. Пульс учащается. Как же их много! – Сколько же у тебя шпионов в замке, – благоговейно замечаю я. Руми приподнимает бровь. – Я все не могла понять, как тебе удается так легко перемещаться по замку. Так и знала, что у тебя есть помощники, – говорю я, обводя взглядом собравшихся. – Но даже не подозревала, как их много. Это не просто случайная таверна в городе: она специально создана для Руми. Это особенное место. Руми привел меня в логово заговорщиков. Нам подают горячий апи. – Умак здесь, – говорит Тарука, ставя стакан передо мной. Я делаю глоток и жмурюсь от удовольствия: кислинка, которую дает ананас, прекрасно сочетается с фиолетовой кукурузой. Палочка корицы придает пенистому напитку приятный пряный аромат. Руми залпом выпивает половину стакана. – Скажи ему, пусть подойдет, – отвечает он. – И позови Хуана Карлоса со всеми остальными. Она кивает, и я делаю еще один длинный глоток. Через несколько мгновений над столом нависает тень, и я поднимаю глаза, ожидая увидеть лицо друга. Но это вовсе не мой очаровательный страж. Я закашливаюсь. С холодной улыбкой на худом вытянутом лице на меня смотрит человек, который пытал меня и отдал приказ убить Софию. Человек, угрожавший моему народу и требовавший предать Руми. Правая рука Атока. Жрец Сайра. Увидев меня, он взрывается: – Ты дурак? Зачем ты привел ее сюда? – Я не собираюсь отвечать на это, Умак, – холодно говорит Руми. – Я хотел предложить поздороваться. Я с ужасом наблюдаю за их разговором. Это чудовище принесло мне самые ужасные страдания в жизни. Вскочив, я бросаюсь вперед, чтобы выцарапать ему глаза. Руми успевает схватить меня за талию и удержать. Я сопротивляюсь, изо всех сил пихаю его локтем в живот, но Руми лишь сжимает меня крепче. – Успокойся, – шепчет он, утыкаясь мне в шею. – Он один из нас. Сердце отчаянно бьется о ребра. Я перестаю сопротивляться. Не двигаюсь. Цепенею от шока и разочарования. – Не трогай меня. – Конечно. – Руми мгновенно убирает руку. Он с опаской поглядывает на меня, будто я – вулкан, который вот-вот начнет извергать пепел и лаву. Впрочем, я могла бы. Жрец входит в нашу кабинку, как будто они уже все решили за меня: я останусь в его компании, буду с ним говорить, приму происходящее как данность. Сжимаю кулаки. – Я ухожу. Руми встает прямо передо мной, загораживая жреца. – Кондеса. Я вздрагиваю, услышав титул. Что я вообще здесь забыла? Может, я заблуждалась насчет своих чувств к Руми, может, зря предпочла его Каталине и решила, что трон должен перейти к принцессе Тамайе? Луна, как же больно! Если она выбирает таких союзников, как Сайра, то я не хочу иметь никакого отношения к их планам. – Ты не сможешь убедить меня остаться. Теперь Хуан Карлос стоит рядом с двоюродным братом, вместе с несколькими другими людьми, которых я знаю. Придворные в простой одежде. Стражи без своей обычной формы. Я пытаюсь пройти мимо, но Хуан Карлос кладет руку мне на плечо. – Подожди минутку, – шепчет он. Я уворачиваюсь. – Ни за что. Руми задумчиво смотрит на меня, а потом поворачивается к жрецу. – Что ты с ней сделал? Сайра – Умак – невозмутимо допивает мой апи. – Что надо. В его ответе слышится снисхождение и превосходство. Он важен для них и умело этим пользуется. Хуан Карлос бормочет себе под нос ругательства. Придворные Атока бросают сочувствующие взгляды в мою сторону. Но мне все равно. Руми кладет руки на стол и смотрит прямо в лицо Умаку. – Как это понимать? – Он пытал меня, – говорю я. Жрец самодовольно ухмыляется. Руми хватает оставленный мной стакан и с размаху разбивает об стол. Подобрав крупный осколок, он приставляет его к горлу Умака. – Тебе велели не трогать ее. – А как еще мы могли убедиться, что ей можно доверять? – шипит жрец в ответ. – Я сделал за вас работу, которая оказалась вам не под силу. А теперь ты притащил ее сюда – и все насмарку. Дай пройти. – Руми, – шепчет Хуан Карлос. – Он… – Руми обрывается на полуслове, и до меня доносится крепкая ругань – ни разу не слышала от него таких слов. – Я знаю. – Хуан Карлос тяжело вздыхает и переходит на древнее наречие. Он что-то долго и убедительно шепчет Руми на ухо, и тот наконец опускает осколок. Хуан Карлос выпрямляется, и теперь двоюродные братья стоят плечом к плечу. Руми смотрит мне в глаза. Его взгляд выражает сожаление – и с трудом сдерживаемую ярость. – Я отведу тебя обратно. Я снова надеваю маску равнодушия: никто не должен знать, что я сейчас чувствую. Встреча со жрецом шокировала и разочаровала меня: я никак не могла ожидать, что принцесса Тамайя может связаться с таким человеком. Руми отводит меня в сторону, подальше от любопытных глаз.