Руми отпускает меня и подходит к стулу. Я задерживаю дыхание и пытаюсь не заорать, когда он берет в руки гобелен и начинает внимательно его изучать. – Это ты сделала. Судя по его тону, он сомневается, что я способна создать что-то настолько красивое. – Да, – отвечаю я, переминаясь с ноги на ногу и нервно потирая руки. А вдруг он прочитает послание? Это невозможно, я знаю, но от того, как сосредоточенно он рассматривает гобелен, все равно не по себе. Луна открывается только иллюстрийцам. Лаксанец не поймет послание. Он увидит лишь мерцающий серебристый свет. Капельку волшебства. Лишь часть рисунка. – Мы, кажется, опаздывали? Он невразумительно хмыкает и продолжает изучать ткань. – Я обычно говорю это, чтобы побыстрее от тебя отделаться. Ты использовала здесь разные техники, но они на удивление хорошо сочетаются. Не знаю, что прокомментировать сначала – первую гадость или вторую. – Я же говорила, что люблю ткать. Поэтому попросила ткацкий станок. – Ну извини, я не привык доверять словам иллюстрийцев, – отвечает он, наконец отвлекаясь от гобелена. Кажется, он под впечатлением. Неожиданно. – Я еще никогда не видел такую нить. Она сверкает. В корзине, которую я прислал, такого точно не было. – Не было, – соглашаюсь я. – Откуда ты ее взяла? Меня раздражает, что он с таким вниманием рассматривает лунную нить. Не хочу делиться с ним своей магией. Она моя. Она приносит мне радость и умиротворение. Скрывает правду от посторонних глаз. Руми, как обычно, хмурится, ожидая моего ответа. Но я не собираюсь ничего говорить. В комнату заглядывает Хуан Карлос. – Эй, вы идете или нет? Его Величество терпеть не может, когда кто-то приходит после него. Но, заметив гобелен в руках Руми, он подходит поближе. Его глаза расширяются от удивления. – Кто подарил вам этот подарок, кондеса? Я медленно прикрываю глаза, чтобы справиться с раздражением. – Никто. Я сама сделала. – Кто бы мог подумать, что у вас такие таланты, – подмигивает Хуан Карлос. – А я тоже хочу гобелен. Какие сокровища для этого нужно раздобыть? – Я не собираюсь тратить на тебя шерсть. Он пожимает плечами и наклоняется, чтобы рассмотреть гобелен вместе с лекарем. Мне становится не по себе. Теперь мое тайное послание для Каталины изучают сразу два лаксанца. С трудом сдерживаюсь, чтобы не вырвать гобелен у них из рук. Чтобы отвлечься, я приглядываюсь к ним двоим, пока они стоят рядом, склонив головы над сияющей нитью. Руми и Хуан Карлос примерно одного роста, оба с длинными вьющимися волосами и темными глазами. Они могли бы быть братьями. Один – с вечной улыбкой на лице, другой – невыносимый зануда. Я бы предпочла что-то среднее. – Вы родственники? – спрашиваю я. Кажется, мой вопрос забавляет Руми. Но оба молчат и продолжают внимательно рассматривать лунную нить. – Прекрасный подарок для короля Атока, – замечает Хуан Карлос, пропуская мои слова мимо ушей. Я бледнею. Этот гобелен предназначен для Каталины. Я ни за что не подарю его узурпатору. – Чего? Ну уж нет! Аток ненавидит меня. Он либо сожжет его, либо подотрет свою… – Что думаешь? – перебивает Хуан Карлос. – Может, ты зря переживал? Руми издает досадливый стон. – Замолкни уже. – Но ты же понимаешь, что я имею в виду? – не унимается Хуан Карлос, ощупывая нежную нить. Руми медленно кивает, а затем берет гобелен и уносит из комнаты, ловко увернувшись от меня, когда я пробую перехватить его руку. Во мне поднимается волна ярости. Он не имеет права брать мои вещи! Я потратила почти всю шерсть на это послание. – Куда ты забираешь мой гобелен? – спрашиваю я. Лекарь не обращает на меня никакого внимания. Я выбегаю из комнаты следом за ним. – Что ты о себе возомнил? – Он за вас отвечает, – говорит Хуан Карлос, следуя за мной по пятам. – И? – Все, что вы делаете, отражается на нем, – многозначительно добавляет он. Видимо, Хуан Карлос имеет в виду мое пребывание в темнице. – А мне-то что. – Я останавливаюсь. – Я не сделаю больше ни шага, если ты не вернешь мне гобелен, лаксанец. Они резко оборачиваются и крепко вцепляются мне в плечи – Хуан Карлос слева, Руми справа. – Идем уже, кондеса, – ворчит Руми. Madre di Luna. Ему скучно. – Это мое! – говорю я, упираясь ногами. Я не могу отдать им свой гобелен. Не могу, не могу, не могу! – Верни! Хуан Карлос запирает дверь спальни. Вместе с Руми они тащат меня по коридору в сторону тронного зала. Мне не остается ничего, кроме как идти за ними, спотыкаясь о длинное платье и громко чертыхаясь. – Моя бабуля сгорела бы от стыда, если бы услышала, – деликатно замечает Хуан Карлос, в очередной раз сворачивая за угол. Я неуклюже обхожу кудахчущую курицу, и они чуть ослабляют хватку. Воспользовавшись моментом, я выпрыгиваю вперед, но успеваю лишь зацепить шерстяную ткань кончиками пальцев. Руми разворачивается и оттесняет меня к стене; я чудом успеваю подставить руки, чтобы не удариться. – Куда вы несете мой гобелен? Я работала над ним много часов! Отдайте сейчас же! – Вы преподнесете его королю, – говорит Хуан Карлос, когда мы приближаемся к лестнице. – Подарки – важная часть нашей культуры. Если вы усвоите наши традиции, то сможете стать лучшей супругой для моего короля. Гобелен – весьма изысканный дар. Вы сможете вернуть его расположение. – А я разве когда-либо пользовалась его расположением? – Ты задаешь слишком много вопросов, – замечает Руми. – Потому что у меня есть мозги. Он отворачивается, но я успеваю заметить легкую улыбку на его губах. – А ты не хочешь добиться его милости? О нет, я тут вообще ни при чем. Его заботит лишь собственная шкура. Хуан Карлос вскользь упомянул, что Руми переживает, и теперь я понимаю почему. Он боится за свою репутацию при дворе. – По-моему, это ты хочешь вернуть его расположение, – огрызаюсь я. – Дурак. Таскаешься за королем как помешанный и хватаешься за каждую крупицу его внимания. Весь двор потешается над тобой и твоими спектаклями. Руми хмурится. – Ты вообще представляешь… Он осекается и гневно выдувает воздух. Я жду, уперев руки в бока. – Все на меня смотрят, – наконец говорит он. – Это нехорошо. Я не буду повторять дважды. Ты сейчас возьмешь этот гобелен, вручишь королю после приема, и все вернется на свои места. – Почему нехорошо? – спрашиваю я. Он бросает на меня раздраженный взгляд и продолжает идти, не выпуская гобелен из рук. Что это сейчас было? На мгновение в его глазах промелькнуло что-то похожее на… страх? Но почему? Неужели он так боится впасть в немилость? – Уверена, за время, которое я провела в темнице, твое положение при дворе не улучшилось. Хуан Карлос быстро переглядывается с Руми. Кажется, я попала в яблочко. Король недоволен им. – Ты понятия не имеешь о том, чем я здесь занимаюсь, кондеса, – сухо отвечает он. Я открываю рот, чтобы язвительно возразить, но понимаю, что он прав. Руми – родственник Атока и лекарь. Это все, что мне известно. Я понятия не имею, кто он такой на самом деле. Чем он занимается целый день? Теперь этот вопрос не дает мне покоя. Я списываю все на любопытство и спешу переключиться на более важные вещи.