— Это Джефф сломал твою гребаную дверь? — Да, но... Кулак Луки взлетел прежде, чем она поняла, что он пошевелился. Голова Джеффа дернулась в сторону от силы удара, но он быстро ответил сильным апперкотом. Габриэль бросилась на спину Луки, обхватила его руками за грудь и закричала ему в ухо: — Перестань, Лука. Он офицер полиции. Я не хочу, чтобы ты оказался в тюрьме. — Он сломал твою дверь, угрожал тебе, оскорблял, заявлял на тебя права... — он вздрогнул, и она увидела, как бьется его пульс на шее. Двое из сопровождающих офицеров помогли ей оттащить Луку и Джеффа друг от друга. Мозг Габриэль заработал на полную катушку, когда она попыталась придумать, как сделать так, чтобы Лука не покинул ее дом на заднем сиденье полицейской машины. — О чем ты только думал? — Она промокнула кровь в уголке рта Луки салфеткой. — Он проявил к тебе неуважение. — Насилие — это не выход. — Она сказала это, потому что была должна, но маленькая предательская часть ее шептала, что Джефф перешел все границы, и теперь справедливость восторжествовала. И еще одна маленькая часть была взволнована тем, что Лука встал на ее защиту, зная, кто она и чем зарабатывает на жизнь. — Он хочет то, что принадлежит мне. Она поняла, что он все еще не оправился от драки. Жилка пульсировала на его шее, большие руки были сложены на груди, его взгляд все еще следил за Джеффом, который был с одним из недавно прибывших медиков, держа пакет со льдом у его челюсти. Восхитительно, жестоко, по-мужски. — Я не твоя, — сказала она, понизив голос, чтобы только он мог услышать. — У нас был секс. Единожды. И на этом конец. Я больше ни для чего не гожусь. И ты тоже не думал о чем-то большем. Его глаза пылали диким жаром, а рука метнулась вперед, запутавшись в ее волосах. Он запрокинул ее голову и завладел ее ртом в яростном, жестком, грязном поцелуе с посланием, которое никто на газоне не мог проигнорировать. — Ты ошибаешься. * * * Что, черт возьми, с ним не так? Лука прислонился к полицейскому фургону, скрестив руки на груди, и наблюдал за Джеффом, пока полицейский брал у Габриэль показания. Он затеял драку с гребаным копом. В присутствии других копов. Из-за гребаного копа. Каждый вошедший в Мафию мужчина поклялся соблюдать десять заповедей, которые были руководством для хорошего, уважительного и почетного поведения для мафиози. Многие правила не соблюдались, и санкции были легкими. Гангстеры регулярно посещали пабы и клубы, лгали, не уважали своих жен и опаздывали на встречи. Некоторые даже заводили романы с женами других мужчин Мафии, хотя правосудие в таких случаях вершилось потерпевшей стороной и обычно заканчивалось смертью. Но правила, запрещающие общение с полицейскими, были более серьезными. Они существуют для защиты преступной семьи и обеспечения того, чтобы потенциально важная информация не передавалась полиции. Семья — превыше всего. Лука не знал, что произойдет, если кто-нибудь узнает, что он был с Габриэль, но он был чертовски уверен, что пощечиной не обойдётся. Было только три наказания для вошедшего мужчины, который нарушил правила. Во-первых, он мог быть «сломлен», что означало понижение в звании. В этом случае Лука будет разжалован из капо в солдаты, потеряет свою команду, уважение своих людей и свои привилегии в управлении семьей. Во-вторых, его можно было «преследовать», то есть подвергнуть изгнанию, в котором ему запрещалось иметь дело с кем-либо из посвященных мужчин, и наказанию, которое считалось милосердным, потому что третьим вариантом была смерть. А как же его стремление восстановить честь семьи? «Какой отец, такой и сын» — говорили в семье, и имя Риццоли вычеркивали из списка Книги Коза Ностры навсегда. У Луки не было настоящего сына, который мог бы продолжить семейное наследие Риццоли, передаваемое из поколения в поколение от первого сына к первому сыну. Хотя никто не знал, что Маттео на самом деле не его сын, Лука умрет, зная, что род Риццоли закончится на нем в бесчестии. Так почему же он не уходит? Отправив сообщение Майки и Маленькому Рики, чтобы они не высовывались, он дал свои показания, как добропорядочный гражданин, которым он притворялся. Габриэль удалось сгладить ситуацию и убедить Джеффа не выдвигать обвинений. Наблюдение за ней в действии было единственной хорошей вещью в этом опыте. Она была самоуверенна, решительна, и ни от кого не терпела дерьма. Лука был штатским, сказала она, владельцем ресторана, не привыкшим к насилию и травмирован стрельбой. Он слишком остро отреагировал. Конечно, Джефф понимал, а если нет, то, может быть, поймет, когда она выдвинет против него обвинение в том, что он взломал ее дверь. Травмирован. Непривыкший к насилию. Лука с трудом сдержал смех. Если бы она только видела, что они с Фрэнки сделали с этими двумя албанцами несколько недель назад. Теперь это было травмирующем — для албанцев, а не для него. И вот теперь она разговаривала с тремя мужчинами-полицейскими. Луке не понравилось, как они ее разглядывали. Но с ними она была в большей безопасности, чем с этим ублюдком Джеффом. Как будто он знал, о чем думает Лука, Макс зарычал рядом с ним. Умная собака. Лука наклонился и погладил его по голове. Он рано научился полагаться на свою интуицию, и интуиция подсказывала ему, что с Джеффом что-то не так, и дело было не только в том, как сильно он хотел Габриэль. И, черт возьми, он очень хотел ее. Почти так же сильно, как Лука хотел ее. Но этому не сбыться. Она была полицейским. Он был мафиози. Пора забыть о своем прекрасном Ангеле и вернуться в ад. Но он никак не мог заставить свои чертовы ноги двигаться. Кто-то стрелял в его женщину. В него. В мужчину, который состоял в Мафии. Чертового главу семейства. Члена преступной семьи Тоскани. Теперь месть стала делом чести. Несмотря на неудачный выбор профессии Габриэль, он обязан был защитить ее. Ни один благородный гангстер не уйдет от женщины, которая была в опасности, даже если у нее был собственный пистолет. Он будет охранять ее до тех пор, пока улицы не станут красными от крови ублюдков, осмелившихся обстрелять ее дом. А потом он уйдет. Если бы он мог только уйти. Ему нравилось, что она ни от кого не терпит дерьма и не ждет, что ее мужчина положит весь мир к ее ногам. Она была невероятно независимой, до смешного компетентной, очень умной и самой горячей задницей, которую он когда-либо видел. И чертовой полицейской. Из всех женщин всех профессий в мире, он должен был влюбиться в одну женщину, которую он не мог иметь. Он должен уйти. Прямо сейчас. Повернуться и никогда не оглядывайся назад. Краем глаза он заметил, как Джефф вышел из медпункта и направился к Габриэль. Решение, блядь, принято. Он и Габриэль не собирались быть вместе вечно. Он найдет ублюдков, которые стреляли в нее, и будет держать ее подальше от всех гангстеров в городе. К тому времени она выйдет из его системы, и он сможет вернуться к своей обычной жизни, состоящей из нескольких женщин на один раз. Держа поводок Макса, Лука оттолкнулся от машины и добрался до Габриэль за считанные секунды. — Пойдем, bella. Я отвезу тебя с Максом к себе. — Лука протянул ей руку, хотя его взгляд был прикован к мужчине с ненавистью в глазах. — Габи, мой диван свободен. — Джефф ответил на пристальный взгляд Луки, его рука тоже была протянута к женщине, стоящей между ними. Сердце Луки бешено колотилось, пока тикали секунды. Габриэль знала, что он мало уважает закон. Переступит ли она черту и пойдет с ним? Неужели ему удалось соблазнить ее на темную сторону? — Спасибо, Джефф. Я ценю это. — После долгих колебаний она положила руку на плечо Луки. — Но я думаю, что останусь сегодня с Лукой. Лука удовлетворенно хмыкнул и обнял ее за плечи, чтобы не возникло недопонимания, кто сегодня победил. — Тебе будет нужна помощь со страховкой или ремонтом? — настаивал Джефф. — Я познакомил тебя со своими страховщиками, когда мы нашли дом. Я мог бы им позвонить. Лука мысленно зарычал. Внешне Джефф казался раскаявшимся и смирившимся с ситуацией, но слова, которые он выбрал, его ссылка на время, проведенное вместе, сказали Луке, что он не отказался от борьбы. — Со мной все будет в порядке, — сказала она. — А как же Николь? — голос Джеффа почти незаметно повысился, и он осмелился сделать шаг в их сторону. — Я ей звонила, — сказала Габриэль. — Она останется с Клинтом, пока дом не станет безопасным, — она потянула Луку за руку. — Ну что, пойдем? — Кто он такой, черт возьми? — крикнул Джефф, когда Лука повел ее прочь, обхватив рукой за талию. Не в силах сопротивляться, Лука оглянулся через плечо и послал с улыбкой молчаливое сообщение. Я — тот, с кем она сегодня отправиться домой. Восьмая — Проснись, bella. Габриэль очнулась от восхитительного сна, в котором ее гладили и ласкали, теплые руки касались ее груди, живота, между ног... — Прекрати это. — Прекратить что? — Лука лежал на одеяле рядом с ней, подперев голову рукой, а другую невинно положил ей на плечо. — Ничего. Ты меня напугал. Что ты делаешь в моей постели? — Смущенная эротическим сном, который оставил ее влажной и жаждущей, она опустила голову, чтобы скрыть пылающие щеки. — Это моя кровать. — Его пальцы скользнули вниз по ее обнаженной руке, оставляя после себя покалывания. — Я думала, это твоя гостевая комната. — Габриэль повернулась к нему лицом, откидывая одеяло. Вчера вечером она поставила корзину Макса на ультрасовременную кухню Луки и распаковала сумку в светлой, просторной спальне с темно-серыми стенами и мягким белым ковром. Кровать стояла на невысоком возвышении из серой мягкой кожи, по обеим сторонам которого стояли два ночных столика. Темно-синие покрывала и подушки на стуле придавали комнате холодный, спокойный, мужской вид. — Это комната для гостей, которых я хочу видеть в своей постели. — Он откинул ее волосы, обнажив розовую щеку. Только тогда она заметила, что его грудь была обнажена, а нижняя половина прикрыта пижамными штанами, которые никак не скрывали его возбуждения. — Сколько сейчас времени? — Десять. Ты сказали, что до четверга ты свободна.