— О чем ты говоришь? Какая опасность? — Она последовала за ним в гостиную и смотрела, как он громыхает сломанной сетчатой дверью. — Как это произошло? — Ты наблюдал снаружи, когда Джефф был здесь? — Кожу на шее Габриэль покалывало, она подошла к нему и ткнула в грудь. — Я приехал всего несколько минут назад. — Что-то в выражении его лица изменилось, его карие глаза заострились, потемнели, стали дикими. — Кто такой Джефф? Это он сломал твою дверь? — Я работаю с ним, и да, это он сломал дверь. Он был... взволнован. — Я был взволнован, когда ты ушла из «Гламура», но я не ломал твой гребаный дом, — глаза Луки сузились. — Он сломал дверь, а не дом, — возразила она. — Это было неуважительно. Она предполагала, что так оно и есть, но не придала этому особого значения. Джефф был расстроен, и его поведение, хотя и неприемлемое, было нехарактерно для человека, которого она знала. — Так же, как и появление в моем доме в одиннадцать часов вечера, — сказала она, хмуро глядя на Макса, который толкал свой мяч к ногам Луки. — Нормальные люди звонят в дневное время и договариваются пойти выпить кофе или что-нибудь другое. — Ты не оставила мне выбора. Ты убежала и не дала мне свой номер телефона. — Я была немного... ошеломлена, — ее щеки вспыхнули, и она опустила взгляд. — Как и я, — тихо сказал он. Он подхватил мяч Макса и покатил его по полу гостиной. Макс радостно тявкнул и помчался через комнату. Трудно было злиться на человека, который так хорошо обращался с Максом, особенно потому, что после того, как ветеринар осмотрел Макса, стало ясно, что у ее драгоценного бигля было мало радости в его короткой жизни. — Ты ему нравишься, — запинаясь, сказала она. — Обычно он с опаской относится к мужчинам. Когда приют нашел его, он не стал бы есть, если бы в комнате находился мужчина. Я редко привожу мужчин домой, потому что это его расстраивает. — Рад слышать, что у меня нет конкурентов, кроме Джеффа, взломщика дверей, — Лука удовлетворенно хмыкнул. — Ты, кажется, не слишком беспокоился о соперничестве в пятницу вечером, — поддразнила она. — Габриэль, — он выдохнул ее имя, и у нее подогнулись колени. — Судя по тому, как ты выглядела в пятницу вечером, тебе повезло, что мы вообще поднялись наверх. С ее губ сорвалось легкое ах, но прежде чем она успела ответить, он уже был на полпути по коридору к ее спальне. Почему она это допускает? Она даже не впустила Джеффа, и у нее не было проблем с самоидентификацией. Но какая-то часть ее хотела, чтобы он был здесь. Она была рада видеть его, тронута его заботой и немало удивлена его настойчивым желанием проверить ее дом на предмет воображаемой опасности. Ради бога, у нее был пистолет, и она знала, как им пользоваться. — Подожди. Конечно, он не стал ждать. Он толкнул дверь и вошел внутрь. Щеки Габриэль вспыхнули, когда она последовала за ним. Кроме Джеффа, который помогал ей собирать кровать, она никогда не приводила в спальню мужчину, и она не соответствовала тому публичному лицу, которое она показывала миру. — Здесь все по-девчачьи, — сказала она, и ее щеки вспыхнули, когда он оглядел пастельные тона и кружева. — Здесь прекрасно, — сказал Лука. — Здесь вся ты. Комок подступил к горлу, и она наклонилась, чтобы погладить Макса, пряча лицо. Здесь вся она. О ней не знал никто, кроме Николь, Сисси и ее матери. Лука изучал фотографии в рамках на ее комоде. — Это твои родители? — Он взял в руки единственную фотографию Габриэль и ее родителей вместе. К тому времени ее мать уже сидела в инвалидном кресле, но была достаточно сильной, чтобы захотеть покататься в горах. — Да. Моя мама умерла, когда мне было девять. Рак груди. Он распространился прежде, чем его выявили. Она любила розовые, фиолетовые и блестящие красивые вещи. Мы жили в Колорадо. В то время я не ценила наш город, но он был прекрасен с лесами и озерами вокруг него. Через два года отец снова женился на женщине, у которой было двое сыновей, и мы переехали сюда с моим братом. — Это мой муж, Дэвид, — она указала на следующую фотографию в ряду. — А на фотографии рядом с ним — мой брат Патрик. Он умер от передозировки наркотиков. — Ты пережила много потерь. — Он поднял фотографию, на которой они с Дэвидом сидели вместе на вечеринке у бассейна, которую однажды летом устроил их друг. — Наверное, это жизнь. Просто отстой, когда все плохое, кажется, происходит только с тобой. Он долго смотрел на нее и поднял последнюю фотографию в ряду, сделанную всего за несколько недель до смерти Дэвида. — Кто это? — Это Джефф со мной и Дэвидом. Он был лучшим другом Дэвида. — Джефф, который сломал твою дверь? — Он стиснул зубы и с глухим стуком поставил фотографию. — У нас с Джеффом все очень сложно. — Габриэль присела на край кровати и принялась теребить кружевную кайму одеяла. — Ты что, трахаешься с ним? — Ты ведешь себя очень грубо, — парировала она. — И не то чтобы это тебя касалось, но нет. Я с ним не трахаюсь. Он мой друг. Он помог мне пережить трудное время после смерти Дэвида… — Потому что он хотел тебя трахнуть. Она раздраженно застонала. — Лука. Серьезно. Тебе обязательно быть таким прямым? Все было не так. — По крайней мере, она так думала. И когда он впервые поцеловал ее, она почувствовала себя преданной. То, что она считала бескорыстной дружбой, оказалось средством для достижения цели. — Что случилось сегодня вечером? — Он прислонился к комоду и скрестил руки на груди. — Я сказала ему, что меня ни с кем не интересуют отношения, — она пожала плечами. — Я не могу снова потерять того, кого люблю. Трех раз было достаточно. И ты не знаешь всей моей истории, но коротко говоря — мне больше нечего предложить кому-то. Я сломлена. Он мог это понять сам, и без моей помощи. — Значит, он сломал твою дверь, — нетерпеливо сказал он, как будто она не понимала важности того, что сделал Джефф. — Человек, который не уважает тебя — недостоин тебя, — Лука обхватил ее подбородок ладонью и, запрокинув голову, прошептал по-итальянски. Напряжение покинуло ее в мгновение ока, все тело разогрелось. — Что это значит? — Грубо говоря, это значит, что ты мой ангел. В твоих глазах небеса и я ослеплен тобой. — /Он наклонился и поцеловал ее, его губы были теплыми и мягкими. У нее перехватило дыхание, и она поцеловала его в ответ. Рожден, чтобы соблазнять. Воспитан, чтобы соблазнять. Живет, чтобы соблазнять. Слова Николь вспыхнули у нее в голове, но ей было все равно, даже если он повторял одну и ту же фразу каждой встречной женщине. Его слова заставили ее почувствовать себя красивой, счастливой и такой хорошей внутри, что ей захотелось взорваться. Даже если он сейчас уйдет, она будет помнить звук его голоса и то, что его слова заставили ее почувствовать. * * * Блядь. Она была так чертовски сексуальна, что Лука едва мог думать. Он углубил поцелуй, и Габриэль растаяла в его объятиях, прижимаясь своими мягкой грудью к его груди. Ее бедра прижались к его члену, болезненно возбужденному под ширинкой, и он застонал. Приняв ее поцелуй за знак того, что его намерения приветствуются, он легко поднял ее и отнес на кровать. — Подожди. Черт, нет, он не хотел ждать. Не мог ждать. Что-то в этой женщине притягивало его, но он не мог понять, что именно. Он не заводил отношений и даже не повторял секс на одну ночь с одной женщиной. Шрамы останутся навсегда. Его тянуло к женщинам, которые понимали, что такое секс на одну ночь. Бессмысленный секс. А вот и дверь. Стиснув зубы от прилива желания, он остановился возле кровати. — Что случилось? — Макс. Он лает. Снаружи что-то не так. Он опустил ее на землю, прислушиваясь к отчаянным воплям Макса. Несмотря на то, что у него никогда не было бигля, он знал предупреждение, когда слышал его. — Останься здесь, — Лука протянул руку, приглашая ее вернуться. — Ты останешься здесь. У меня есть пистолет. — Она вытащила из тумбочки оружие и сунула туда журнал. Встревоженный Лука выхватил из кобуры свое оружие. — Я тоже вооружен, bella. Останься. Он нахмурился, когда она продолжила двигаться. Он привык к послушанию. Он не привык к сильным, непокорным женщинам, отталкивающим его, чтобы выйти за дверь. Но когда первый выстрел срикошетил вниз по коридору, он, не думая, бросился на Габриэль, повалил ее на пол, и в этот момент дом содрогнулся от ритмичного удара автоматического оружия. — Какого хрена это было?