Священник перекрестился и заспешил к домику воскресной школы. Там его ждали две женщины с детьми и колясками. — Думаю, что нужно вызвать такси, — сказала Марина. Мы поедем на свадьбу к тетке и там всем торжественно объявим. — Хорошая идея, — сказал Игорь и стал звонить по телефону. — Будет через десять минут. — Мариш, — сказал Андрей, поцеловав Марину в щеку, — вы идите к выходу, там лавочка, а я у батюшки кое-что спрошу насчет Бориса. И свидетельство о венчании сейчас будет готово. Пойдем, Боря… Марина с друзьями пошли к выходу. Васятка где-то раздобыл хлопушки и забавлялся, оставляя за собой цветные полянки из конфетти. Батюшка погрозил ему пальцем в окно. Васятка показал язык и убежал. — Если я брошу букет, то ловить придется только тебе, — сказала Марина Инне, смеясь. — Само собой, — ответил Игорь, обнимая Инну. Мимо них изредка проходили малочисленные прихожане. Служба давно закончилась, в это время церкви обычно пустели. Наконец, подъехало такси. Марина стала набирать номер Андрея. Они как раз показались из здания воскресной школы. Первым выходил Борис, затем показался Андрей. Васятка с диким гыканьем вылетел из-за кустов и швырнул что-то в ноги Андрея. Рядом проходила беременная женщина, держа за руку ребенка лет пяти. Вдруг Андрей, оттолкнувшись изо всех сил здоровой ногой, зачем-то полетел в сугроб. Первое впечатление было, будто он хотел что-то поймать. Но тут раздался оглушительный хлопок. У Марины кольнуло сердце. Стекла храма и воскресной школы летели с грохотом на снег. Борис упал. Женщина тоже. Васятка замер, а потом сел и стал биться головой о землю. Все, что происходило дальше, Марина не помнила. Сработал инстинкт самосохранения. Все подбежали к Андрею, вернее, к тому, что от него осталось. Все вокруг было красным. Священник выбежал из помещения. По его щеке текла кровь. Видимо, от осколка стекла. Все стали звонить, кричали, требовали у Васятки объяснений. Но что взять с убогого? Из всего происходящего стало понятно только одно, что Андрей закрыл своим телом гранату, которую зачем-то швырнул Васятка. Откуда он взял гранату, никто не знал. Сам Васятка мычал и кивал на второй выход с территории церкви. Борис был в состоянии шока. Он только твердил одно: «Бронежилет не одел». Приехала скорая помощь. Беременную и ее ребенка увезли. Они почти не пострадали. Борис отказался от осмотра. Он тупо смотрел на красный снег. Приехала полиция. Бегали, собирали показания, повязали кругом красно-белые ленточки, как будто это что-то могло изменить. Марина была в окружении Инны и Игоря. Она не могла говорить. В ее горле застыл ком. Фельдшер скорой помощи сказал: — Поплачь, девочка. Полегчает. Но слезы не хотели литься. В душе была одна пронзительная боль. Игорь пытался отнять у нее сотовый и позвонить ее отцу. Но она не разжимала стиснутой ладони, только дала себя усадить на лавочку. Инна погладила ее по голове, обняла и сказала: — Мариша, он спас людей. Он не мог иначе поступить… И тут Марина разревелась. Это были горькие слезы. Колючие. Жаркие, как огонь. После них стало немного легче. Начал тарахтеть сотовый. Марина отключила его. Как бы она хотела отключить свое сознание в этот момент. Но не могла. — Вызовите такси, — прошептала она, — домой… Ребята отвезли ее домой, на набережную. Получив известие о теракте в церкви, где только что было венчание, Сергей поставил на уши всю свою службу безопасности, тем более, что его дочь в этот момент была там. Он приехал в Тамарину квартиру в состоянии крайней дисфории и наорал на Марину, выплеснув все свои эмоции, испуг за дочь, гнев за сокрытие венчания с Андреем. Марина зарыдала. Он хлопнул дверью и ушел. Свадьба Тамары и Генриха еще продолжалась, а весь город уже стоял на ушах. Главное, было непонятно, откуда этот сумасшедший взял боевую гранату. После работы с несколькими психологами удалось установить, что хлопушки и гранату ему дала женщина с каким-то дефектом лица. Васятка показывал на щеку и морщился, потом стонал и плакал. Началась проверка всех воинских частей, полиция делала рейды по близлежащим домам. Непонятен был и мотив — это был теракт, попытка запугать священника, разрушить храм, убить прихожан или вообще какая-то нелепая случайность. Все было покрыто мраком. Похороны Андрея организовал Сергей. Людей было много. Его отпевали в храме и священник, который его и венчал, произнес великолепную речь о том, что это была смерть настоящего христианина — «жизнь свою за други своя». Однако Марина не слышала этой речи. Она сидела, запершись в своей комнате и никого не пускала. Ей никогда в жизни не было так тяжело. Мир будто рухнул, и опустилась тьма. Не было ни лучика, ни просвета. Не было выхода. А каждый день начинался с боли. Душевной боли. Самой сильной на земле. Всю ее можно было заключить в три слова: «Андрея больше нет». Как можно было жить без него? Но солнце садилось и вставало, дыхание не прекращалось, периодически нужно было пить и даже есть. Все это было лишним и ненужным, но оно было. Тетка не находила себе места. Она металась, как дикая кошка в клетке. Генрих — его родственники — Марина — Сергей — Трошин… И так по кругу, пока, наконец, ей не удалось переложить немецких родственников, которые требовали экскурсий и развлечений, на Сергея и Генриха. Это была хорошая идея. Серега составил план, нашел микроавтобус, оплатил экскурсовода, а Генрих возглавил делегацию. Трошин опять настаивал на поисках женщины-убийцы с уродливым лицом. Тогда Тамаре пришла в голову мысль поискать эту женщину в косметологических клиниках. — Наверняка, она хоть раз консультировалась о возможности пластики лица. Вот и нужно показать ее фоторобот. — Вы правы. Я займусь этим. Дело вашей племянницы, которая теряет женихов, а теперь и мужа, весьма запутанное… У меня ощущение, что мы имеем дело с каким-то Макиавелли. — Я поняла вас. Пока еще помню историю… Основная цель- выгода и сила, цель оправдывает средства, а моралью можно пренебречь. — Вы хорошо разбираетесь в истории. Самоуверенность, смелость и гибкость и никакой морали. Однако ни в одной клинике города найти женщину с таким лицом не удалось. Троепольский атаковал тетку визитами, поскольку Марина не выходила. Он приходил один, иногда в компании с Инной и Игорем. Всегда с цветами. Часто пел на гитаре, пытаясь выманить Марину на кухню. Генрих полюбил его пение и обещал устроить ему концерт в Гамбурге. Его родственники, наконец, вернулись на родину. Дни проходили, а Марина не выходила из дома. Все было пустым, безжизненным и серым. С отцом она не разговаривала совсем. С теткой только в виде слов «да» и «нет». Так прошел январь, потом и февраль. Марина не хотела никого видеть. Следствие, как обычно, зашло в тупик. Основных версий было несколько. Первая версия — покушение на священника. Вторая — попытка уничтожить храм, потому что земля в этом месте была очень дорогой, рядом были коттеджы элиты. Трошин уперся в невероятную версию, что кто-то сознательно убивает женихов единственной дочери олигарха Дегтяренко. Тамара тоже начинала склоняться к этой версии, но найти женщину со шрамом на лице в миллионном городе очень сложно. Они с Сергеем предпринимали все возможные и невозможные попытки вывести Марину из депрессии. Это были психиатры, психологи, психоаналитики и даже экстрасенс. Но Марина не хотела с ними общаться. Отец дважды предлагал путевки в теплые страны. Нашел обучение для интернов в Англии, в престижной клинике Лондона. На все это был один ответ. Нет. Но вот, в конце февраля, приехала мать Андрея — Вероника Ивановна. Она передвигалась плохо с помощью бадика, очень болели суставы. Тамара с Генрихом упросили приехать ее и помочь. — Здравствуй, Мариночка! — сказала Вероника Ивановна. — Здравствуйте! Они обнялись и долго сидели на кровати Марины, обливаясь слезами. — Как Борис? — спросила Марина, наконец. — Плохо. Он опять запил. А мне итак тяжело на душе, и выходить тяжело. Даже за хлебом сходить не могу. — Я буду вам покупать хлеб и все, что нужно. Простите, что я даже не позвонила вам. Я… Не знаю, со мною что-то не так. Но это пройдет. Обещаю. — Конечно, приезжай как-нибудь. — Да, обязательно. Завтра приеду. Я буду помогать вам. И суставы. Я думаю, можно отправить вас в Германию. Туда, где лечился Андрей. Она опять зарыдала. — Не надо, Марина. Ты молодая, еще выйдешь замуж. — Нет. О чем вы говорите? Я не выйду замуж. Ведь я люблю Андрея. И он для меня живой. Тут в комнату заглянула тетка вместе с волшебным запахом свежей выпечки и пригласила всех на кухню. Марина в первый раз вышла почаевничать на кухню. На следующий день она явилась в свою больницу, выслушала начальство, которое в мягкой форме пожурила ее. Она проинформировала, что вышла замуж и сменила фамилию. На ее пальце красовалось золотое кольцо. Потом она приступила к своим непосредственным обязанностям интерна. После полного рабочего дня Марина заехала в супермаркет и накупила продуктов для Вероники Ивановны. Сумки были тяжелые. Она вызвала такси. Вероника Ивановна была рада увидеть свою сноху. Борис, весь обросший и похудевший, храпел на диване. — Я сварю вам борщ и нажарю котлет, — сказала Марина. — Спасибо, моя дорогая, я немного полежу, давление сегодня шпарит. — Погода будет меняться. Может вас уколоть? — Нет, не волнуйся, я уже выпила таблеток. Меня Андрюща полностью обеспечил всеми лекарствами, когда в свою Африку уезжал. Расписал, что и когда пить. — Вы все-таки перемерьте давление. — Хорошо. Вероника Ивановна ушла в свою комнату. С кухни слышалось бряцанье кастрюль и шум воды. Довольная свекровь тихонько позвонила Тамаре и обрадовала ее. В эту ночь Марине приснился Андрей. Сон был очень похож на явь. Андрей был очень радостный и помолодевший. Он расхваливал ее борщ и котлеты. Просил раз в неделю варить борщ для матери и Бориса. Потом много говорил про Бориса, что его вновь нужно везти в монастырь, но не в тот, который далеко. А есть поближе. Даже назвал в каком районе он расположен — Алпатовском. Марина спросила его: — А согласится ли Борис ехать? — А то, — сказал Андрей. — Только предложи. Я ведь молюсь за него. И за тебя, моя родная. Ты — молодчина, скоро настоящим хирургом станешь. — Ты ведь останешься? — спросила Марина, видя, что он собирается уходить. — Мариш, мне на дежурство, ты же знаешь, поработаю и вернусь, ты только жди. Сон был очень хороший, и Марина не хотела просыпаться. Она приоткрыла глаза, а потом опять закрыла. В этот момент она поняла, что это был сон. Но и явь тоже. Она чувствовала это сердцем. Сердце ликовало. Андрей помнит о ней, молится и видит ее. Жизнь опять вернулась к ней. Она стала улыбаться, ходить с ребятами в кафе, на спектакли Троепольского. Еженедельно бывала у свекрови, готовила, мыла полы, вытирала пыль. Свозила Бориса в монастырь, который нашла в интернете в Алпатовском районе. Там в одном монахе она с трудом, но узнала своего бывшего учителя философии Глеба Николаевича. Он ее не узнал. Настоятель монастыря был очень душевный человек и, посмотрев на Бориса, сразу сказал: — Оставайся у нас на недельку. Вся твоя дурь пройдет. Ты ведь человек-то хороший. Борис остался. Марина тоже задержалась в домике для гостей по настоянию местного батюшки. Отец Михаил рассказал ей об исповеди и дал прочитать книгу «Как подготовиться к исповеди?». Она весь день читала книгу и писала на листе свои грехи. На вечерней службе исповедовалась. На душе стало легче. После возвращения Марина стала заезжать к Веронике Ивановне через день, а вскоре положила ее в больницу. Ей посоветовал сделать это Андрей во сне. — Ей нужно тщательно обследовать сердце, у нее аритмия. Плюс суставы. Комплексно полечить, тогда будет небольшое улучшение. — Хорошо, — согласилась Марина. — В какую больницу лучше ее положить? — В ту, где я работал. Найди Степаныча, нашего начмеда. Он все устроит в лучшем виде. Андрей снился ей часто, беседовал с ней, давал советы. В эти ночи Марина не хотела просыпаться. Она будто видела его в дверном проеме, как на яву. Но глаза не открывались, словно на них были тяжелые гири. И все же Андрей был рядом, она чувствовала это. В конце апреля Инна с Игорем решили сыграть свадьбу. — В мае нельзя, — серьезно сказала Инна, — весь век маяться будешь, поэтому мы в апреле сыграем. Так что ждем вас со Славой. Он — свидетель, ты — свидетельница. — Ясно. На свадьбе Троепольский не отходил от Марины. Он шептал ей о своей любви, подарил сборник своих стихов, посвященных ей. Марине все это было приятно, но какое-то чувство неудобства и неприязни постоянно возникало в душе. Она не хотела ни с кем встречаться, поэтому отказалась от танцев. На следующий день Троепольский приехал вечером и пригласил ее в ресторан, а также Тамару с Генрихом. В торжественной обстановке он приподес Марине маленькую красную коробочку. В ней лежало золотое колечко. Это было предложение руки и сердца. Тетка с Генрихом расплылись в улыбке. — Я не готова, я не могу и не хочу вступать в брак. Я же повенчалась с Андреем, это на всю жизнь, — сказала Марина и вернула коробочку. Потом она встала и ушла. Тетка пыталась переубедить ее, что жизнь только начинается, что нужно родить ребенка, но все было тщетно. Ночью Марине опять приснился Андрей. Сквозь обрывки сна она четко видела его силуэт в дверном проеме. Он смотрел на нее и молчал. И улыбался нежно и ласково. Марина плакала от счастья. Он кивнул и сказал только одно слово «Завтра». Сон опять затуманил сознание. Поняв, что все уговоры не приводят ни к чему, Троепольский сменил тактику. В субботу он напился таблеток и оставил записку в театральном стиле, что хочет умереть из-за неразделенной любви. Он попал в Городской Токсикологический Центр. Ему промыли желудок, прокапали капельницы. Несколько бледный, но живой, он лежал в отдельной палате, когда Инна, Марина и Игорь в воскресное утро вошли к нему. — Что ты наделал? — спросила Марина. — Разве так можно поступать со своей жизнью? Я же живу, несмотря на то, что Андрея нет. — А я не могу. Ты же не хочешь выходить за меня? Зачем мне эта жизнь? — Послушай, — я не могу выйти за тебя, у меня есть муж. Был. Но он и есть. На небе. Он смотрит на меня. Я так его люблю, что не могу снова выйти замуж. Никогда. Я честно тебе об этом сказала. И дело — не в тебе. Ты очень хороший. Но любовь — это то, что ты даешь, а не то, что хочешь получить. Прости. И не делай так больше. Я не хочу чувствовать себя виноватой в твоей смерти. Абсолютно. Кругом столько прекрасных девушек. Думаю, ты не будешь один.