– Я купил белое игристое, – буркнул помощник и снова уселся на лавку. – Подойдет? – Да без разницы. Бутылка для господина мэра, – пожала я плечами, закусывая практически холодной яичницей. – Он же бестелесный, – не понял Боуз. – И что? – сощурилась я. – Нет-нет, ничего! Он и при жизни весьма уважал белое игристое, – помахал помощник руками и не удержался: – Долго мы будем завтракать? – А вы куда-то торопитесь? – отозвалась я, спокойно намазывая мягкий сыр на хлеб. – Поверьте, издох… умерший мэр никуда не исчезнет. – Я больше боюсь, что живой возникнет, – пробормотал Боуз и печально прихлебнул селегерского кваса. К середине кувшина он перестал морщиться и, кажется, даже подправил настроение. Покончив с едой, я вытерла руки о салфетку, засунула в рот мятную пластинку и объявила, что готова отлавливать призраков. – Идемте! – решительно кивнул Боуз и стремительно зашагал к выходу. – Господин помощник, бутылку возьмите, – позвала я. – Ох, совсем голова чугунная, – фальшиво рассмеялся он, вернулся к столу и замялся: – Может, превратите ее во что-нибудь? – Во что? – удивилась я. – В кастрюлю, бутылку с сиропом от кашля, молочный бидон, во что-нибудь еще. Видимо, бессмертному Боузу было неловко с утра пораньше выходить из таверны в компании молоденькой девицы и бутылки игристого. – Сколько заплатите? – отказалась я колдовать бесплатно больше, чем требовали обстоятельства. – Да я просто поинтересовался… Он обреченно схватил бутыль под мышку, но по дороге к двери попытался засунуть под пиджачный жилет, который немедленно оттопырился. И теперь даже слепой заметил бы, что Боуз прячет под одеждой винишко. – Поверьте на слово, так еще заметнее, – сухо прокомментировала я и, попрощавшись с тавернщиком, толкнула дверь. Мы друг за другом вышли в солнечное утро на людную улицу. Как ни странно, коляска уже стояла у пешеходной мостовой. – Как удачно. – Боуз предпочел сделать вид, будто не заставил моего кучера дежурить возле выхода в таверну, и любезно открыл дверцу коляски. – Доедем? – Куда ж мы денемся, – усаживаясь, пробормотала я и аккуратно расправила юбку. Помощник плюхнулся рядом, поерзал, усаживаясь удобнее, словно собирался в дорогу до самой столицы, а не на соседнюю площадь. Мы тронулись в сторону мэрии, доехали быстро и с ветерком. Бронзовый отец-основатель с птичьей стаей, обосновавшейся на башке, грозно рассматривал соседние конторки, облепленные разноликими вывесками. Понятия не имею, кто из чародеев замка заговаривал статую, но в магии он явно не понимал ни шиша (разве что шиш). Даже городские голуби хохотали над этим самым чародеем, а заодно над мэрией, без претензий заплатившей бракоделу! – Выходит, отношения у господина мэра с пресветлым были паршивые? – не без удовольствия предположила я. Другого объяснения, почему дед не побоялся за семейную репутацию, просто не нашлось. – Что вы, госпожа чародейка! – с жаром заспорил помощник, словно дело касалось его лично, а не помершего начальника, превратившегося в злого потустороннего «сыча». – Самые преотличные! Пресветлый всегда отправлял к нам лучшего ученика. Вот как уважал господина мэра! – Оно и заметно. Если я думала, что по замку слухи разлетаются быстро, то просто не представляла, с какой скоростью работает «голубиная почта» в маленьком городке. В скромном холле мэрии собралась толпа народа. Уверена, срочные прошения к новому мэру были ни при чем. Всем хотелось проследить собственными глазами, а потом рассказать соседям и знакомым, как молоденькая чародейка будет гонять по коридорам дух преставившегося градоправителя… или же он ее. Смотря, как дело повернется. Стоило нам войти, как со ступенек, покрытых исхоженной дорожкой, вскочил патлатый старичок. Размахивая деревянной шваброй, он бросился в нашу сторону: – Господин помощник, слава богу, вы пришли! – Сторож? – тихо спросила я у помощника. – Счетовод, – деликатным шепотом поправил он. – Тоже бессмертный? – не удержалась я от шпильки, и помощник только обиженно засопел. Бессменно-бессмертный встал перед нами, загородив проход, и отрапортовал, как боевым генералам: – Я сидел на страже! Никто оттуда не вылетал, и никто туда не прорвался! – Он указал шваброй в сторону лестницы, видимо, имея в виду второй этаж. – Спасибо, господин Ходж, мы ценим вашу помощь, – торжественно объявил Боуз, и мы начали подниматься в приемную к мэру. Счетовод потрусил следом, стараясь не отставать ни на шаг. Зрители провожали нас скептическими шепотками – очевидно, вид «темной Истван» их совсем не впечатлил. Похоже, я была и ростом маловата, и округлостями бедновата, и по возрасту на серьезного мага не тянула. Мы добрались до приемной. Внутри мебели было немного: стояли рядком стулья, громоздкий секретарский стол, конторские шкафы, заговоренные от сгорания. На подоконнике пылилась едва живая мухоловка. Дверь в кабинет мэра оказалась разрисована нечитабельными магическими символами, словно на ходу придуманными предыдущим ловцом. – Господин чародей сказал, что эти символы сдержат злой дух в кабинете, – пояснил Боуз. – И дверь испортил! – с отчаянием воскликнул счетовод. – Из мореного, между прочим, дуба. Теперь придется новую заказывать! – Вам уже десять раз сказали, скупердяй вы этакий: символы исчезнут, как только дух изыдет, – проворчал мэрский помощник, видимо, лично дававший разрешение на порчу. – Так ведь, госпожа чародейка? – Вы точно не хотите слышать ответ, – покачала я головой. – Лучше откройте бутылку вина, и поскорее закончим. Пробка с хлопком и дымком выскочила из бутылочного горлышка. В пыльном воздухе повеяло перебродившим виноградом. Я забрала из рук Боуза будущую «карету» для помершего мэра и уточнила, кивнув на мухоловку: – Чей цветок? – Бывшей супруги бывшего господина мэра, – доложил счетовод. – Все думаем, что же теперь с ним делать. Выбросить жалко, а не выбросить… Я перевернула бутыль и начала выливать пенящийся напиток в иссохшую, растрескавшуюся землю под цветком. – Что вы делаете?! – с ужасом вскричали клерки в два голоса. – Выливаю вино, – удивленно оглянулась я. – А что? – Вы же сказали, что оно нужно для мэра! – поперхнувшись, проскрипел помощник и разразился лающим кашлем. – Я сказала, что мэру нужна бутылка, – напомнила я. – Про содержимое речи не шло. – Так вы его, что ли, в бутылку собрались сажать?! – Боуз даже отдышаться не успел, как вскричал и снова едва не поперхнулся возмущением. – Как паршивого джинна?! – Не хочу вас расстраивать, господа, но ваш бывший мэр сейчас хуже, чем паршивый джинн, – вздохнула я и только качнула бутылку, как культурные мужчины заорали: – Не смейте! – Святые демоны, да вы же все равно цветок хотели выкидывать! – охнула я. – Вино пожалейте, страшная девица! – охнул счетовод. – Наплевать на цветок, но оно вам что сделало плохого? – Зачем сразу в цветок?! – едва не схватился за сердце Боуз. – Давайте в графин! Откуда ни возьмись появился пыльный графин, в котором воду держали еще при жизни мэра, другими словами, очень давно. Вино, шипя и пенясь, добралось до серединки хрустальной пузатой посудины и было бережно прикрыто хрустальной же крышечкой. Должна сказать, что двое мужчин, один из них со шваброй, ревностно проследили, чтобы ни одной капли не осталось на дне будущего мэрского саркофага. Я решительно направилась к безобразно изрисованным дверям, но не успела схватиться за ручку, как сердобольный Боуз вдруг принялся нервничать: – Госпожа чародейка, может, вам сначала переобуться? – Почему вас взволновала моя обувь? – искренне заинтересовалась я. – А как же вы в туфельках-то будете за призраком гоняться? – развел он руками. – Прыгать, бегать, уворачиваться от разных предметов? Когда я говорил, что он буйный, ни капельки не приукрашивал. – Жуть какой буйный! – с жаром подтвердил счетовод. – У меня в шкафчике стоят домашние туфли, – прервал коллегу Боуз. – Они вам, конечно, размером будут великоваты, но зато почти не растоптанные, всего раза три надеванные. – Точь-в-точь как новенькие! – поддакнул счетовод. – И швабру возьмите для защиты от злого духа! Очень рекомендую! У нее форма похожа на святой крест. Я в прошлый раз обнимал и чувствовал небесное благословение. – Господа, мне приятно, что вы переживаете за мою шею, но не надо. В идеале мне даже шагать не придется за вашим мэром. Я решительно дернула ручку, дверь оказалась запертой на замок. – Ой! Сейчас ключики найдем… – засуетились мои работодатели. Боуз полез в карман штанов за ключами, принялся звенеть мелочовкой. – Не напрягайтесь, – вздохнула я, вскрывая замок колдовством. Вслед мне понеслось испуганное молчание. Видимо, мужчины засмотрелись на дымок, полетевший из замочной скважины. В кабинете царил хаос. Казалось, будто предыдущей ночью почивший градоправитель тоже разбирал ящики в поисках нужных ингредиентов для сложного зелья. На полу валялись бумаги, стекла массивных книжных шкафов были побиты, а разодранные тома законов и королевских указов валялись на полу. В общем, призрак действительно развлекался и чудил. Я поставила на письменный стол бутылку, прошлась по кабинету и остановилась напротив портрета градоправителя. На изображении он был сердитым, усатым и важным. – Уважаемый господин мэр, предлагаю сделку… Из портрета вырвался клуб черного дыма, который собой представлял «уважаемый господин», и выстрелил мне в лицо. Звонко чихнув, я помахала перед носом ладошкой и попыталась снова вступить в цивилизованные переговоры: