Ну вот, зря он это сказал. Если бы он не ляпнул последние фразы, то я поступила бы иначе. Наверное. Но сейчас. Долги значит? А моя шуба? А телефон? Но я знаю, как получу их. Я тоже могу шантажировать, Русик. И вот он разворачивается и успевает сделать один лишь шаг и я кричу во всю мочь: – Помогите! Грабят! Помогите! Он резко тормозит, оборачивается и ошалело смотрит на меня круглыми глазами. И спесь вот эта сразу делась куда-то. – Ты чего? – Помогите! Он украл искусство! – кричу я и тычу в него пальцем. Конечно же, на нас начинают обращать внимание. – Замолчи! – Руслан шагает ко мне, я пячусь назад и вижу, как из холла выбегают охранники. Молча оказываются рядом с Русланом. Начинается потасовка. – Да, пустите вы! – возмущается Руслан. – Вы ответите! Мария, скажи им! Скажи, что это шутка! Но я молчу. Руслан с грохотом ставит «Начало» на лестницу и толкает одного из охранников. Зря. Нет бы сдаться! Сам виноват, в общем, и мне его совсем не жалко. Не жалко, Маша, не жалко. Убеждаю себя. Охранники в ответ начинают применять силу. Завязывается борьба. Я с тревогой наблюдаю за скульптурой, потому что мужики задевают ее пару раз и она трясется, но не падает. – Отпустите меня! – дергается Руслан, освобождается от захвата, но не может удержать равновесия и падает. Цепляется в падении за скульптуру. Я ойкаю и зажмуриваюсь. Закрываю лицо руками. – Проибито! Проибито! – доносится до меня. От удивления убираю руки и распахиваю глаза. Поворачиваюсь на голос. К нам несется Марио. – Проибито! – опять кричит он. Даже мне становится неловко. Потом слышу стон. Ой, мамочки! Руслан лежит на полу с закрытыми глазами, а сверху на нем «Начало». Только без конца. А где же основная деталь-то? Оглядываюсь. Боже. Она в руке у Руслана. Зачем я открыла глаза? Как развидеть? Ничего не могу с собой поделать, подбегаю к Руслану и наклоняюсь. – Вы… вы в порядке? – тыкаю в него пальцем. – Ты что творишь? – он вдруг резко открывает глаза и хватает меня за палец. – А вы?! Вы что творите?! Вы зачем искусство ломаете? – киваю на его руку с концом «Начала». Лучшая защита – нападение! – Проибито, – это уже сказано грустно и прямо над нами. – Надо же, – бурчу я, не поднимая глаз. – Вроде образованный человек, а матерится. Руслан начинает смеяться и закашливается. – Ох, Маша, – говорит сквозь смех. – Это он так возмущается. На своем родном. Это означает «запрещено». Ну, пытался меня остановить. – А вы откуда знаете? – хмурюсь, чувствуя неловкость. – Ну, я знаю итальянский немного. В Италии часто бываю. – Мне по Италиям не приходилось разъезжать, – фыркаю я и пытаюсь забрать свой палец. – А хотела бы? – Руслан, наоборот, сильнее сжимает его. – Теперь уже нет, – я, все-таки, дергаю его и встаю. Марио тем временем обнимает свое творение и поднимает, с ненавистью смотрит на Руслана, передающего ему деталь. – Полиция уже едет, – говорит один из охранников. – Смотри пока, чтобы не сбежал. – Придурки, – ворчит Руслан, вставая. – Считайте, что это ваш последний рабочий день. Мне становится стыдно за свой поступок. Наверное, все же я переборщила. – Вы знаете, – мнусь я перед охранниками, – я это… Проверка это была. Вот! – радостно смотрю на них. – Проверка на то, как вы быстро среагируете! – Да ты! – с угрозой в голосе приближается ко мне один из охранников. Отступаю на шаг и в кого-то утыкаюсь. – Мария? – это Егор. – А что тут происходит? Почему скульптура еще не в машине? – Она не годится, Егор, – поворачиваюсь к нему. – Самое ценное сломалось. Сломали. – Кто? Мило улыбаюсь. Егор переводит взгляд на Руслана, который сейчас, не стесняясь, смотрит на нас. – Несчастный случай, – беру Егора за локоть и чуть толкаю. Ведь вот он, мой спаситель. Уйти и пока не вспоминать. Потом подумаю об этом. – Пойдем. Там же банкет? Я такая голодная! – Да? – Егор все еще с подозрением смотрит на Руслана. – Ну, пойдем. Мне надо кое-что сказать тебе, – поворачивается ко мне и улыбается. – Очень интересно. Я вся в нетерпении, – улыбаюсь Егору, а сама бросаю быстрый взгляд на Руслана. Он стоит, прищурившись, и не сводит с нас глаз. Гордо вздергиваю подбородок и отворачиваюсь. Глава 20 Маша – Что же произошло, Мария? – не унимается Егор, хотя я усиленно толкаю его внутрь, к банкетному залу. – Почему скульптура разрушена? – Варвары, – произношу с серьезным лицом. – Вернее, один варвар. Сказал, что не приемлет вот это вот все. Понимаешь? Егор смотрит на меня с подозрением. – Да я, можно сказать, пыталась встать на защиту искусства! – меня несет. Главное: вовремя остановиться. Не переусердствовать. – Несла статую, а тут он. Выхватил и хотел разбить ее! – Ну, почему же «хотел»? Разбил, – усмехается Егор. – Бедный Марио. – Да? – оборачиваюсь и наблюдаю за причитающим над своей нетленкой итальянцем. – Ну, ничего. Еще одну слепит. Там же без лица. А лицо – самая сложная часть. Нам в университете рассказывали на искусствоведении. – Натурщика уже нет этого, – произносит Егор и я не могу сдержать своего удивления: – Постой! Это что, с натуры лепилось, что ли? – Ну а как еще? Я отворачиваюсь, чтобы не выдать свое удивление. Даже думать об этом не хочу. Тут к нам подбегает взъерошенный Марио. Быстро-быстро говорит на своем. Я ничего не понимаю. – Что там, Егор? – дергаю за рукав своего спутника.