Пленных американцев разбили на пары и поставили спереди и сзади носилок, связав между собой все той же парашютной стропой, зафиксированной на ручках. Теперь они могли убежать только со своей ношей. — Кто знает английский? — спросил командир. — В пределах программы, со словарем… — Понятно. Кто без словаря? — Я могу попробовать, — Скажи — при попытке побега конвой стреляет на поражение. — Если вы хотите спастись бегом, мы вас будем поразить наповал! — изложил, как сумел, новоиспеченный переводчик командирскую мысль, для верности красноречиво поведя дулом автомата вдоль строя пленных. — О'кей? — Yes, yes… — согласно закивали понятливые американцы. — Ну, значит, действительно знаешь без словаря, — остался доволен языковой подготовкой своего подчиненного командир. — Скажи им еще, чтобы они не вздумали разговаривать между собой. Чтобы были как глухонемые. Потому что за каждое произнесенное, даже случайно произнесенное слово я буду наказывать самым суровым образом. Вплоть до… И еще скажи, что после того, как мы дойдем до места, я их отпущу на все четыре стороны. Если, конечно, они до того не натворят каких-нибудь глупостей. Ну а если натворят — пусть пеняют на себя… — No, no! — энергично замотали головами пленные. — Ну будем надеяться, что действительно «ноу», — сказал командир. — А не то полный… абзац. Всем. — Yes, yes! — повторили американцы. — Да. То есть нет. Ну в смысле не натворят, — совершенно запутался переводчик. — Это я и без тебя понял. Уж не такой полный дурак. — Конечно, конечно, — смутился переводчик. — Что «конечно, конечно»? — Не полный… Командир только головой покачал. — Приготовиться к движению! — Эй, янки! Вы что, не поняли? — грозно скомандовал «конвой», кивнув дулами автоматов на раненых. — Взяли и понесли. Американцы разом присели, ухватились за ручки, выпрямились. — Дозор — вперед на пятьсот метров. Расстояние между бойцами в походной колонне — три метра. Скорость — по «носильщикам», — скомандовал командир. — Шагом марш! Носилки качнулись. Потревоженные раненые застонали. — Вколите им обезболивающее, чтобы они не кричали, — сказал командир. — Обезболивающего почти не осталось. — Сколько осталось? — Четыре дозы. — Ну тогда дайте спирту. — Спирт кончился. — Тогда трофейного виски! Только не говорите, что его тоже нет! Все равно не поверю. Кто-нибудь наверняка прихватил у американцев фляжку-другую спиртного. Не поверю, что не прихватил… Если не найдете виски, дайте хоть что-нибудь… Они нас демаскируют. Мы должны двигаться в тишине. В полной тишине! Случайно прихваченное с места боя спиртное, конечно, нашлось. Восемь литров. Раненым разжали зубы и влили по двести пятьдесят граммов экспроприированного у американцев виски. Без тоника. Они замолчали, но ненадолго. Когда местность стала неровной, когда пришлось перешагивать через ямы и стволы упавших деревьев, когда носилки сильно закачались из стороны в сторону, они закричали снова. Боль оказалась сильнее спиртосодержащего обезболивающего. — Промедол? — спросил разведчик, выполнявший роль медбрата. — Нет, тряпки, — ответил командир. — Промедол здесь не поможет… Разведчики распластали на полосы две нательные рубахи, скатали из них кляпы, которые затолкнули в рот раненым. Сверху рты стянули тремя слоями ткани, завязав их концы под затылками, оставив свободными только носы. Крики стали почти не слышны. — Следите, чтобы они не задохнулись, — предупредил командир. — В случае опасности накрывайте им головы одеждой. Или зажимайте рты руками. И чтобы ни один звук!.. Ясно? — Так точно! — Тогда всем продолжать движение… * * * Группа прикрытия добивала второй десяток километров Без перекура Наверное, дома, в перелесках средней полосы России, они за это время смогли бы одолеть вдвое большее расстояние Но дома — не здесь. В джунглях был свой счет пройденным метрам. В джунглях один метр шел за два. А может быть, даже за три… Пятнадцать минут бегом. Пятнадцать, чтобы восстановить дыхалку, — быстрым шагом. Не отрывая глаз от стрелки компаса. Обегая встретившиеся препятствия поочередно то с правой, то с левой стороны, чтобы, не заметив того, не отклониться от намеченного маршрута. Пятнадцать минут — бегом. Пятнадцать — быстрым шагом… Там, где это возможно. Где нет непролазных зарослей. А где есть — не бегом и не шагом, а бесконечной рубкой. До головокружения. До судорог в удерживающих мачете пальцах. До мелькания белых точек в глазах. Метр за метром. Пока не объявится просвет. И тогда снова: пятнадцать минут — бегом; пятнадцать — быстрым шагом… Уже не думая о предварительной разведке, о соблюдении маскировки, о возможной встрече с противником. В открытую или, как иногда говорят разведчики, — «в нахалку», в полный рост, в полный звук, не опасаясь, что тебя заметят. Пятнадцать минут — бегом. Пятнадцать — быстрым шагом… — Все, двадцать! — сказал «замок». — Двадцать километров. Перекур! — И, утерев стекающий на глаза пот, сел на землю. Рядом как подрубленные упали бойцы. — Пять минут перерыв, и еще одну двадцатку… — Пять маловато будет, — возразили бойцы. — Пять! И ни секундой больше! Кто захочет отдохнуть дольше, останется здесь отдыхать навсегда! — жестко сказал «замок». — Это понятно? — Понятно, товарищ капитан. — Разрешаю съесть пять кусочков сахара и две галеты. — А глотку смочить? — А глотку смочить — собственной слюной. Лишней воды у нас нет Первая вода — в конце второй двадцатки. — Но… — Все! Считаю вопрос исчерпанным. Кто не может есть всухомятку — пусть не ест! Кто надумает пить из встретившихся луж — пусть пьет. Но не советую… Капитан откинулся на спину, расслабился и закрыл глаза. Кажется, он даже уснул. На пять минут, Ровно через пять минут он открыл глаза и сел. — Подъем, бойцы! Хватит спать! Не у мамки на перинах! Бойцы нехотя повернули в его сторону головы. — Еще минуту, товарищ капитан… — Нет у вас минуты! Подъем по полной форме! Время пошло! Бойцы нехотя встали на ноги. — Проверить снаряжение! Оружие к бою! С места, бегом, шагом марш! Пятнадцать минут — бегом. Пятнадцать — быстрым шагом… Слева за кустами громко зашелестела листва. Капитан с ходу, не останавливаясь, отпрыгнул, упал на правый бок, откатился за препятствие, выставил впереди себя автомат.