— Ты же не всерьез. Люси смотрела на меня как на помешанного. Наверно, я и впрямь свихнулся. Неужели действительно предложил поехать не в Ниццу, а в Техас? — Там ведь летом жарища градусов сто, — сказала она. Ага, лазейка. Если она возражает только против климата, то с этим я в два счета справлюсь. Но оказалось, что все не так-то просто. — Детка, мы будем жить в лучших гостиницах и ездить на самых удобных машинах. Ты даже не заметишь зноя. — Как мило. С тем же успехом можно и дома остаться. Ни за что на свете. Мне обязательно надо уехать. Бесконечный шведский дождь — это уж чересчур. — Твоя взяла, — сказал я. — Едем в Ниццу. Люси с тревогой посмотрела на меня. — Мартин, ты отдаешь себе отчет в своих поступках? Что тебе вчера напел Дидрик, а? Он считает, что копаться в деле Сары — хорошая идея? — Не вполне. Мне не понравилось, что она упомянула вчерашний вечер. Пусть мы и не пара, но все-таки лучше ей не знать, чем я занимался до возвращения домой. А она, будто догадываясь, что здесь что-то не так, продолжила: — Кстати, я тебе звонила. Вчера вечером. Но ты не ответил. — Хотел без помех просмотреть рабочие материалы, — сказал я. — Ты же знаешь, кое-что я получил и от Дидрика. Извини, я включил беззвучный режим. Люси досадливо улыбнулась: — Свидание с Сарой Техас. Прелестно. Знала бы она, какие мысли завертелись у меня в голове при упоминании о свидании. Но я сумел выдавить судорожную улыбку. — Пообедаем вместе попозже? — спросила Люси, не дождавшись отклика на свою шутку. — С удовольствием. Как насчет «Техас-Лонгхорн» на Флеминггатан? Давненько я не едал тамошних бургеров. — Да ведь мы ели бургеры в «Бебе» в воскресенье. — Это не одно и то же. «Бебе» — это «Бебе». А «Техас» — совсем другое дело. — Что-то многовато нынче Техаса. Энтузиазма Люси не выказала, но согласилась. На гамбургеры. О поездке в Техас даже речи быть не могло. Тут в дверь позвонили, и я пошел открывать. На площадке стоял молодой парень в джинсах и тенниске. — Мартин Беннер? — Угу. — Посылка вам. Он занес в переднюю несколько картонных ящиков и попросил расписаться. Это были документы предварительного расследования по делу против Сары. Сперва Люси вообще не желала прикасаться к этим бумагам. Но не выдержала, и едва только ее красивые пальчики их коснулись, ее словно поразили те же злые чары, что и меня. Как два подростка, мы, сидя на полу, читали документ за документом. Допросы Сары, по сути, содержали лишь ее уверенные признательные показания и описания мест, где лежат вещдоки. За исключением первого допроса, проведенного по просьбе американцев. Я прочитал его один раз, а потом еще. — Глянь-ка на это. — Я протянул Люси пачку бумаг. — И сравни с другими. Пока Люси читала, я варил кофе. Не помню, шел дождь или нет. Во всяком случае, погожим тот день не назовешь. — Странно, — сказала Люси, дочитав. — Прямо не верится, что они говорят с одним и тем же человеком. — В точку, — сказал я, припоминая рассказ Дидрика. — Сперва ее вызывают на допрос, который ничего не дает. Она не понимает, о чем они толкуют, и недвусмысленно показывает, что вызов в полицию привел ее в полное замешательство. Говорит, что никогда не слыхала об убийствах в Галвестоне и Хьюстоне. По крайней мере, ничего такого не помнит. Проходит несколько недель. Янки получают анонимный мейл, после чего следует новый допрос и — на тебе. Новый поворот, в новом направлении. У нее вдруг развязывается язык, причем более-менее в той же обстановке. Я говорил быстро, взахлеб, напрочь забыв, что в каждой руке у меня по кофейной чашке. Люси забрала одну, отпила глоток. — Чертовски мутно. И быть не может, чтобы такое впечатление возникло только у нас с тобой. Без очевидного повода она вдруг круто меняет позицию и начинает давать признательные показания, о которых любой полицейский может только мечтать. — Ясное дело, они удивились, — сказал я. — Но… В конце концов все сошлось. Они обнаружили поразительные вещи в ее чердачном отсеке, все оказалось именно так, как она говорила. Думаю, задним числом они проверили ее телефонные звонки за недели между допросами. И, не найдя подельника, оказались в ситуации, когда не могли не принять ее показания. Люси рылась в бумагах. — Лично я так легко не сдаюсь, — сказала она. — Но только не воображай, будто я на твоей стороне. Девчонка была виновна — вопрос лишь в том, не было ли у нее психических нарушений. Такой вывод просто сам собой напрашивается. Каково заключение психиатрической экспертизы? — Они ее не проводили, руки не дошли. Люси перестала копаться. — В таком случае, по-моему, надо считать ее больной. — Так тебе будет лучше? — Да. Пристальным взглядом Люси обвела бумажные горы, которые громоздились чуть не по всему полу. — При желании работы хватит на все лето, — сказала она. И ткнула пальцем в ближайшую кучу. Лак тот же, что и в воскресенье. Красный. Я ощутил хорошо знакомый прилив желания. Я хотел ее. Прямо сейчас. Но радар у нее действовал слишком изощренно, украдкой атаковать не удалось. Едва я протянул руку к ее бедру, как она вскочила на ноги: — Я проголодалась. Пошли заморим червячка твоими гамбургерами. — Опять будешь разыгрывать недотрогу? — А что, нельзя? Она пошла в свой кабинет за сумочкой. У меня зазвонил мобильник. Марианна. Надумала подробнее обсудить свой подвальный потоп. — Вентиляторы всегда так шумно работают? — Почем я знаю, черт побери! — Мартин, перестань браниться. Не понимаю, почему одни слова считаются бранными, а другие нет. Слова они и есть слова. А браниться я начал, едва выучившись говорить. — У нас сейчас перерыв на обед. Мы с Люси идем в ресторан. Я тебе потом позвоню. Я закончил разговор и сунул мобильник в карман. — Надо тщательно проанализировать все убийства, — сказала Люси. — Я не нашла почти ничего о тех трех, какие она совершила здесь, в Швеции. — Ты имеешь в виду три убийства, по которым ей предъявили обвинения, но приговор так и не вынесли? Убийства, в которых она созналась, не совершив их? Люси придержала дверь, пропуская меня. — Именно так, — устало сказала она. Мы вышли на улицу и зашагали по Санкт-Эриксгатан. Свинцовые тучи нависали над головой. Я поймал себя на том, что пригнулся, словно ждал, что они вот-вот рухнут. Мы свернули на Флеминггатан. Самая унылая улица в Стокгольме. Ни единого дома, где я смог бы поселиться. Когда идешь по ней, так и хочется зажмурить глаза. Витрины сменяли одна другую. Я смотрел на наши с Люси отражения в грязном стекле. Она на высоких каблуках, в песочного цвета брюках, в белой блузке, с рыжей гривой, при виде которой сама Джулия Робертс зарыдала бы от зависти. Я в своих любимых чиносах и синей рубашке. Классная парочка. Я обнял Люси за широкие плечи. — Что ты собираешься делать дальше? — спросила она. — Ну, изучишь материалы расследования, а дальше что? — Надо поговорить с людьми. — Например?