Несмотря на то что все детство я прожила в Петербурге, сейчас я чувствовала себя так, как будто открывала его заново. Как настоящая туристка. Все потому, что до отъезда в Москву моя волшебная сущность еще толком не пробудилась. Просто гулять по улицам… и медленно ходить по ним, чувствуя дыхание домов, вслушиваясь в голос ветра и шепотки духов, – это совсем разные вещи. Поэтому за то время, что я прожила в Москве и проросла в нее всем сердцем, родной Петербург стал казаться мне просто картинкой в книге. Чертежом из прошлого. Схемой на карте. Стоп-кадром из фильма. Не самым любимым воспоминанием. Я помнила только, что мне было почти всегда холодно, с начала осени по конец весны – вечные простуды, я ненавидела узкие тротуары, по которым после снегопада прохожие могут идти только гуськом, в дворах-колодцах мне было темно, скакать через лужи – мерзко. Сначала я воспринимала это как должное, а когда подросла, стала буквально жить от лета до лета, когда мы всей семьей выбирались на юг. Туристы меня бесили, а красоты архитектуры не впечатляли. Так что в телефонном разговоре с Инной я вполне искренне говорила, что не понимаю и не люблю этот город. Но стоило приехать, как я начала оттаивать. Хотелось как можно чаще выходить из дома вместо того, чтобы сидеть весь день с ноутбуком. Хотелось превращать блеклые воспоминания в яркие слайды. А еще, конечно, очень хотелось проверить, правду ли говорят про некоторые места на карте… будто там столько магии, что готовь большую ложку, если ты ведьма! Ну, или беги прочь со всех ног, если сила окажется тебе враждебной. Именно с такими мыслями я пришла в Семимостье. Место, где на перила вешают замочки, загадывают желания и фотографируются. Я остановилась на точке, откуда лучше всего были видны все семь мостов, вытащила из кармана смартфон и крутанулась на месте, снимая панораму. Классный пост для Инстаграма получится! Быстро залила видео в сторис, даже не прогоняя через фильтры, и замерла, не донеся телефон до кармана. Это было удивительное ощущение, как будто на тебя смотрят десятки глаз, со всех сторон. Как будто ты муха, застывшая в янтаре. Бабочка, пришпиленная к центру города тончайшими хрустальными иглами. Как будто я вдруг попала в центр гигантского кристалла, туда, куда сходятся все лучики света, преломляясь и дробясь о его грани. Город смотрел на меня со своих мостов, со своих каналов и крыш, со своих антенн и фасадов. Я даже на секунду почувствовала – так ясно, что по шее поползла ледяная капля пота, – как сфинксы над Невой приподнимаются на постаментах и оборачиваются. Чтобы все как один посмотреть на меня. Мышцы перекатываются под каменной кожей, провалы гранитных пастей сочатся чернотой, в глазах загораются огоньки. Тут у меня закружилась голова. Оказывается, я забыла, как дышать, и воздуха уже просто не хватало. Я всхлипнула и закашлялась, согнулась, хлопнула себя по коленям… Вытерла слезы – просто уж очень ветрено и пыльно на мосту! – распрямилась и улыбнулась во весь рот. Раскрыла объятия Петербургу и прошептала: «Привет! Я вернулась, по-настоящему вернулась! Ты рад?» В ответ прямиком мне на нос спланировал маленький цветочек… Я схватила его и стала рассматривать. Вот это да! Сирень! Семилепестковая, суперсчастливая. – Ты откуда прилетел? – спросила я и погладила крошечные фиолетовые лепестки с белой каймой. – Из ботанического сада? С Елагина острова? Но цветочек не отзывался. Просто лежал себе и всем своим видом манил, как Алису: съешь меня! Срочно съешь меня! Счастливые цветы едят, а потом сбываются желания! – Спасибо, – прошептала я городу, сунула цветок за щеку и отправилась дальше. Даже не успела толком загадать желание. Только подумала: вот бы завтра все удалось… Но не успела толком обдумать эту мысль, как звякнул телефон. Сообщение в Инстаграме. «Жень! Ты тут, что ли?» И подпись: Zinchik Дааа! А вот и отличное продолжение дня. «Тут! Ты где-чего? Пересечемся?» «Я как раз в центре! Приди же ко мне в объятия!» «Уже бегу! Куда?» «В «Север» на Адмиралтейской». «Буду через полчаса». «Йесссс». Зинчик – мой гид в мир волшебного. В детстве мы вместе уходили в индейцы с одеялом, двумя бутербродами и зажигалкой. В школе вместе мазали доску парафином, и мне даже доставалось за это чуть меньше, потому что я была в третьем классе, а она уже в пятом. А когда она почуяла, что я ведьма, то достала из сумочки свой первый амулет, подкинула его на ладони и сказала: «Ничего другого я не ожидала! Снова будем угорать вместе!» И мы угорали. И люто, люто получили тогда по ушам. Тоже вместе. Через полчаса мы встретились, расцеловались и чинно, как приличные леди, уселись за столиком в кафе. Взяли фирменные пирожные в бисквитно-ореховой обсыпке, корзиночки и по огромной кружке капучино… Взамен, правда, пришлось оставить на прилавке совесть, потому что иначе при взгляде на жирный масляный крем в голове автоматически начинал зашкаливать счетчик калорий и загоралось «код красный!» Опасность, опасность, можно потолстеть! Ибо все эти анекдоты про худых и прекрасных ведьм, пожирающих торты один за другим и не набирающих при этом вес, к действительности отношения не имеют. А жаль! Зинчик оказалась все такая же, как несколько лет назад. С длинными руками и ногами, острыми коленками, огромными глазищами и тоненькой косичкой на одну сторону она ужасно напоминала стрекозу. Так что в комплекте с именем «Зина» участь ее была предопределена сразу. Зинчик-зинчик, сядь на мизинчик! Кстати, любителей повторять шутку больше одного раза она очень быстро перевоспитывала. Просто с размаху прыгала на них. Куда-то в район мизинчика. В результате иногда получались ушибы и сломанные пальцы, но зато шутить жертвы сразу переставали. И в этом весь Зинчик. Стремительная, безбашенная и очень быстро переходящая от слов к делу. Я в сравнении с ней – образец спокойствия и благоразумия. Даже подумала на мгновение, что можно в воспитательных целях зазвать Зинчика в гости. Чтобы Сигизмунд наглядно убедился в том, что я на самом деле просто подарок и воплощенная адекватность. – Ну и как оно в целом? – спросила Зинчик, облизывая пену с ложечки. – Местами весело, – я пожала плечами. – Изображаю бурную деятельность. Коллекционирую людей. Отрываюсь, когда все остальное достанет. Потом по новой. – Продолжаешь торчать там, куда тебя запихнули родители? – Ну. – До диплома собираешься терпеть? – Пока я там учусь, они не лезут в остальные дела. – Думаешь, полезут, если решишь переводиться? – Как ты себе это видишь? Мама, папа, я хочу быть этнографом, психология – унылая дрянь? – Например. – Я не пересдам нужные экзамены. Да и не хочу волновать предков. Если что, потом изучу на практике. – Тебе не жалко… времени? – Зинчик специально выделила последнее слово. Потому что знала, какие у меня болевые точки, угу. Каждая ведьма имеет плюс-минус одну и ту же базу. Видит магию, немного манипулирует вниманием людей, чует необычные растения и предметы, умеет из их сочетаний получать амулеты. А вот дальше уже начинаются различия, у кого к чему душа лежит. Моя душа лежит как раз ко времени. Я умею заглядывать в будущее. Иногда чуть дальше, иногда поближе… Как с той кошкой под колесами автомобиля. Я настолько четко вижу грядущие события, что могу замирать в потоке секунд или даже возвращаться на пару шагов назад. Ну или это все время сдвигается обратно вокруг меня… Толком не знаю. И честно говоря, не хочу знать. Потому что любая ведьма как бы сороконожка. Та самая сороконожка, которая отлично бегает, пока не задумывается о порядке движения ног, а как только ее спросили об этом, тут же запуталась и упала. Когда я ни о чем не задумываюсь и безоговорочно верю интуиции, все идеально складывается. А вот когда размышляю о теории происходящего и подбираю основания для поступков – что своих, что чужих, – ничего нормально не выходит. Поэтому я ответила: – Иногда жалко. Иногда – совсем нет. И поспешила перевести разговор в другое русло: – А ты сама как? – Не поверишь. – Зинчик пригладила выбивающиеся из прически волоски. Пальцы у нее дрожали… Или мне показалось? – И чем же ты меня таким хочешь поразить? – Я подумала, что в одиночку… сложно. И теперь я в ковене. Дааа. Я даже отставила в сторону кружку с кофе, чтобы не поперхнуться от удивления. – Ты? В ковене? – Скажи, неожиданно? – Кто ты такая и что сделала с Зинчиком? – Вот. Именно этой реакции я и ждала. – Тебя заставили? Шантажировали? Если ты не можешь говорить, то просто моргни два раза! И я буду думать, как тебя спасти! У меня было ощущение, что привычный мир пошатнулся. Солнце заходит на западе, предметы падают вниз, Зинчик никогда не слушает взрослых. Эй, что случилось-то, а? – И если ты надолго, – она нагнулась ко мне через стол и ухватила за руку горячими ладонями, – то давай я тебя познакомлю со Стеллой. С нашей главной. Лишним не будет… – И ты туда же! – Я не выдержала и вскочила из-за стола. – Ладно коты меня жизни учат… Но ты! Зинчик усмехнулась: – Может, я просто хочу тебя спасти? – Знаешь что… я как-нибудь сама разберусь, надо ли меня спасать. И если надо, то от чего, – твердо сказала я. – Или от кого. – Именно. – Хорошо. – Зинчик пожала плечами и закинула косичку за спину. – Тогда я молчу об этом. – Ок! Некоторые люди жить не могут, пока перед ними не извинились или не сказали, например, «ой-ой, я больше не буду». Ходят и дуются. А мне, честно говоря, все равно, кто там что сказал. если это не подкрепляется фактами. Зато если подкрепляется… Если вместо красивых слов и расшаркиваний Зинчик просто перестанет компостировать мне мозги – то и ладно.