– Угу, – отозвалась я. – И лабутены мы надеть забыли. – А то было бы концептуально! – рассмеялась Барби. Мы переглянулись и хором засвистели один и тот же мотивчик. Получилось неожиданно громко, налетел Иннокентий и стал шикать, а смешинка наконец победила Вадима, и он засмеялся в голос. – Ну что, – обреченно сказал Александр. – Давайте смотреть этот ваш… паноптикум. Символ богатства я уже вижу. – Он воздел палец и показал на подобие люстры, сделанное из пластиковых трубочек и изоленты, с игриво висящими сбоку красными трусами. Сзади меня кто-то испустил счастливый вздох. Видимо, автор творения боялся, что его замысел не поймут. Однако в следующие полчаса Александр нам продемонстрировал, что мог бы стать великолепным искусствоведом, специализирующимся на современном искусстве, ибо идеально интерпретировал замыслы работ. Если они, конечно, там были. – Вот это глубоко, – протянул он, глядя на творение Барби. В круге, сделанном из свернутого ивового прутика, лежали батон и лезвие ножа, издали похожее на маленькую рыбку. В сторону от инсталляции уходили по пыльной плитке следы босых ног и обрывались горкой перьев. Кто-то не пожалел свой веер и раздербанил его на кусочки. – Очень по-библейски. Кормишь их хлебами и рыбами, кормишь, а потом неблагодарные тебе же крылышки и пооборвут… Нам заранее запретили подавать миллионеру хоть какие-то знаки и признаваться в авторстве до оглашения результатов конкурса, но Барби так радостно заулыбалась, что лицо у нее буквально засветилось. И обернись сейчас Александр, тут же понял бы, кто именно создатель сей инсталляции. Но он не обернулся. Зато один из операторов успел все заснять и выглядел очень довольным. – Небось предвкушает похвалу от Иннокентия, – хмыкнула Алла. – Ах, дорогой «оператор номер три», вы поймали такие светлые и живые эмоции! Тем временем Александр перешел к ее творению и немного завис, разглядывая нарисованный на полу силуэт. В голове у силуэта лежал фонарик, в ногах – колесики. А рядом раскачивалась змейка, многозначительно глядя в потолок. Блин! Я подозрительно покосилась на Аллу. Надо будет потом спросить у нее, где берут таких дрессированных полозов. И посмотреть, что она ответит. Мало ли. Вдруг это фамильяр?.. Охранники постыдно поздно заметили змею, а заметив, ломанулись оттирать Александра широкими плечами и даже замахнулись на ни в чем не повинный «аксессуар». Алла злобно втянула воздух сквозь сжатые зубы и уже сделала шаг вперед… Я поняла: еще мгновение, и она, наплевав на правила конкурса, бросится полоза спасать. И ее можно понять. Я бы так же поступила, если бы кто-то решил обидеть Джу. Да что там… Даже если бы это была не Джу, я бы не позволила обижать живое существо, пусть там хоть пятьсот миллионеров окажется в опасной близости. Но надо отдать должное нашему, тот одернул охранника, змейку трогать не дал, спешно отошел в сторону и громко запел, взяв, к сожалению, фальшивую тональность: – На дороге баба пьяная валяется, фарами вперед, колесами назад… – закашлялся, пощелкал пальцами и продолжил, не менее фальшиво – Стоя у Сайгона, я гляжу на небо… Игорь громко захлопал, подавая нам всем пример, но громовых оваций не добился. Видимо, все же у большинства участниц был музыкальный слух. В отличие от. – Александр, внимание, тут еще одно… животное, – громко отчитался один из охранников. Я тут же встала на цыпочки. Они добрались до Джу. Та сидела рядом с панорамным оконным стеклом и глядела, как в нем отражается зеркало, в котором отражается блестящее сито, доверху наполненное опилками, в котором отражается Джу, которая отражается в стекле… И так далее. Александр подошел поближе. Джу даже ухом не повела. Все так же романтично смотрела в рекурсивную даль, склонив голову чуть набок и обвив передние лапки хвостом. – Очень иллюзорный кошачий туалет, – задумчиво произнес Александр. – А я-то все хожу и думаю, почему ни одной скульптуры на тему физиологии. Обычно-то ни одна выставка не обходится без ее демонстрации. Так что вы, уважаемая кошка, вернули мне веру в стабильность художественного мира. Спасибо. И шутливо поклонился. Через секунду где-то совсем рядом с башней ударила молния, и весь свет на этаже мигнул и… погас. Казалось бы: середина дня, большие окна, высокий этаж… Какое-то отключение света вообще не должно было сильно напугать нас. Но именно в этот момент над Лахта-центром проплывала особенно темная туча, которая так крепко обняла небоскреб пеленой дождя, что лучи солнца совсем сюда не проникали. Как только погасли лампы, все вокруг стало темно-серым, как будто из мира разом ушли краски и яркость. Словно мы оказались на дне громадного аквариума в темной комнате, под толстым слоем воды. У меня даже уши начало закладывать. Силуэты людей и экспонатов размазались, линии перспективы сломались, а то и дело сверкающие молнии придавали и так странной атмосфере дополнительный эффект стробоскопа. Кто-то завизжал, раздался взволнованный вопль Иннокентия: «Да снимайте, снимайте же быстрее эту красоту!», зашелестели одеждой и затоптались охранники, где-то что-то громко упало, по зданию пронесся громкий металлический звон, и пол задрожал под ногами. Я рванулась вперед, чтобы скорее подхватить Джу – а то вдруг она испугалась? Но меня поймал за плечо Игорь: – Девочки, стойте на месте! Не разбегайтесь! Сейчас мы выясним, что произошло, и… – Я что-то не припомню отключения электричества в сегодняшнем сценарии, – раздался насмешливый голос, который прозвучал удивительно ясно в окружающем шуме. – Игорь, будьте добры, сделайте общее объявление. Чтобы мы понимали: шоу продолжается или мы на сегодня уже расходимся и будем доснимать результаты в офисе? Я наконец вырвалась из цепких пальцев Игоря и рванула в сторону Джу. Плечом к плечу со мной туда же полетела Алла – понятно, она тоже беспокоится о своей змейке… Но не пробежав и пары метров, мы тут же влетели в объятия Вадика. – Подождете секунду? – спросил он, чудом устояв под нашим двойным напором, и зачем-то дунул мне в макушку. Или это показалось? – Я задал вопрос Игорю, сейчас он быстро ответит, и тогда уже будем действовать. – Там Джу! – выдохнула я. – Моя кошка! – О… – протянул Вадим. – Это серьезно. Обернулся и крикнул: – Ребят, там с кошкой все нормально? – Сбежала! – Прыснула в сторону! – Да куда она денется… Тут уж меня не мог бы остановить ни Вадик, ни сам черт, если бы тому заблагорассудилось сюда явиться, чтобы поглазеть на современное искусство. И плевать на правило анонимности. Тем более что Александр уже переместился куда-то с большинством своих охранников и вряд ли собирался подглядывать, кто именно и куда побежал за своим крокодилом, трусами или кошкой. Я пробежала пару десятков метров, резко затормозила рядом с ситом и зеркалом, уперлась ладонями в холодное стекло и начала оглядываться по сторонам, пытаясь не слишком паниковать. Но сердце билось все чаще и чаще. Джу нигде не было. И я не могла придумать ни одну разумную причину, которая могла бы заставить ее потеряться. Зато неразумные так и лезли в голову… Ее испугали? Ее прогнали? Ее украли? Я закусила губу, чтобы не расплакаться, и тут услышала какой-то стук снаружи. Вскинула глаза. Мокрый и встрепанный Карлос с трудом удерживался на одном месте. Увидев, что я его заметила, он просиял и начал активно махать крылом вбок. Мол, пошли за мной… Вон туда, туда! И я двинулась следом за путеводной чайкой вдоль стекла, прошла почти половину окружности всего этажа и там, в темноте, под художественной грудой строительной плитки обнаружила два светящихся глаза. Тихонько позвала: – Джу! И серая пуля вылетела из теней ко мне, запрыгнула на руки и обхватила плечо дрожащими лапками. – Ну ничего, ничего… – пробормотала я, гладя ее по спине. – Потом расскажешь, что случилось. А сейчас убираемся отсюда. Только выясним, как… Видимо, по лестнице? Лифт-то не работает… Я заговаривала ей уши, и чесала спинку, и надеялась, что губы у меня перестанут дрожать раньше, чем Джу решит посмотреть мне в лицо. Посмотрела на Карлоса сквозь стекло, улыбнулась ему и показала большой палец. Чайка в ответ отсалютовала крылом и ушла вниз на бреющем полете. Крепко держа Джу в объятиях, я быстро пошла обратно. И как раз успела добраться до прочих участниц и съемочной группы, когда наконец включилось аварийное освещение и заработали лифты. Мы с Барби – конечно, стоя на безопасном расстоянии друг от друга, – где-то полчаса ждали самого последнего «рейса» вниз, пропуская лифты один за другим, потому что Аллы что-то нигде не было видно. Даже пытались ей звонить, но абонент не желал отвечать ни одной из нас. В итоге Игорь просто задвинул нас в кабину. Произошедшее явно было форс-мажором, а не гениальным режиссерским решением Иннокентия, поэтому организаторы нервничали и позволяли себе чуть больше резких слов и движений, чем было бы правильно. Только это понимание не позволило мне врезать ему по руке. Ну и еще то, что собственные руки были заняты. Алла влетела к нам, когда створки уже захлопывались. Резко выдохнула и отвернулась. Но я успела заметить, что она выглядит еще более злой – если это только возможно, – чем утром. А когда мы спустились вниз и уже шли к автобусу, она прошипела: – Я ее не нашла. Сказано это было таким тоном, что я не стала расспрашивать: «Ты надеялась быстро найти маленькую змею на огромном темном этаже? Может, ты толком не искала? Или, скорее, что-то недоговариваешь? Наверно, можно было попроситься остаться, если она тебе так дорога? Или…» Нет. Все эти вопросы звучали сейчас слишком невежливо. И не к месту. – Мяу, – глухо сказала Джу и покрепче прижалась к моей груди. До метро мы ехали молча. Когда я вышла на улицу и пошла к дому, солнце снова сияло в небе как ни в чем не бывало. Мокрый асфальт блестел, по глянцевой листве скакали золотые блики, в окнах домов отражалось небо – такое синее, что глазам больно. Умытые дождем улицы выглядели как-то по-особенному празднично. Джу выглядывала у меня из-под мышки, щурилась, дрожала усами и забивалась обратно. Она явно не хотела смотреть по сторонам лишний раз и явно хотела домой, поэтому я шла быстро, почти бежала. – Уйф! – крикнула Клара, догоняя меня всего в квартале от дома. – Быстрые вы! – Мы спешим! – Я дунула, убирая с носа прядь волос. – А где Карлос? – Отдыхает после битвы со стихией. Он там десятки кругов навернул, а ветер-то огого! – Герой, – кивнула я. – Мы, это, вечером прилетим на балкон к вам… Но на случай, если Сигизмунд раньше спросит: тебя никто не трогал. Ну, то есть не подкрадывался, не наблюдал исподтишка, все это вот. Ну, пока свет был. – А потом? – А потом следить сложно стало… – Клара то ли фыркнула, то ли крякнула и встряхнула головой: – Прости. Ну, хотя Карлос этих идиотов заметил, которые… – Мяу! – Джу дернулась и злобно уставилась на Клару. – Что? Сама расскажешь? Ладно, прости. До встречи! – Клара подпрыгнула и как-то очень быстро и незаметно взмыла в воздух. С маскировкой у нее было явно лучше, чем у толстого товарища. А я закусила губу и рванула бегом. Дернула на себя дверь парадной, потом бухнула ею на весь подъезд так, что Грымза вылетела из своей каморки и просто задохнулась от возмущения. Не обращая на нее внимания, я жмякнула кнопку лифта, он заскрипел и заворочался где-то наверху, слишком далеко, поэтому я не стала ждать и побежала вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. В спину мне ударил возмущенный вопль: консьержка наконец подобрала слова для обличения моих преступлений. Но в этот момент мне было на нее плевать. Я влетела в квартиру, осторожно опустила Джу на коврик, бережно, как будто она была стеклянной, и заперла дверь на все замки. Выдернула из сумки заостренный прутик можжевельника с обожженным концом и принялась рисовать защитные знаки над дверным проемом. Сзади клацнули по паркету когти и повеяло сдержанным негодованием, но я даже оборачиваться не стала. Прости, Сигизмунд, не до тебя сейчас. Однако у него хватило такта промолчать. Через несколько минут я закончила, чувствуя себя как выжатый лимон. Точнее, как лимонный сок, который сначала выжали, потом куда-то вылили и долго размешивали, так что он уже сам себя и не помнит. Еще я страшно злилась, что позволила себе там, в башне, запаниковать.